День джихада, стр. 48

Бен Ари — офицер «Моссада» — прекрасно знал, что спецслужбы Израиля уже длительное время пытаются обнаружить следы террориста Абу Бакра, но до сих пор это сделать не удавалось. И вдруг появился Нодаришвили со своим сообщением.

Бен Ари представлял, какой интерес вызовет это известие в Тель-Авиве, но сделал все, чтобы скрыть свою реакцию. Прежде всего он решил выяснить, насколько точно известно грузину о месте пребывания Абу Бакра. Затем надо было понять, какие мотивы побудили Нодаришвили явиться именно в Израильское посольство со своим заявлением. Что это — желание поставить израильские спецслужбы в известность о том, где укрылся террорист, или скрытая попытка чем-то насолить какому-то еврею Бадришвили. Только понимание истинного мотива сообщения позволяло точно определить его ценность.

— Я вас благодарю, господин Нодаришвили, — сказал Бен Ари. — Мне трудно судить, насколько ваше сообщение заинтересует правоохранительные органы моей страны. Оценивать содержание такой информации — дело специалистов. Тем не менее, выражаю вам официальную признательность за искреннее желание содействовать борьбе израильского народа и мировой общественности с терроризмом.

Анзор почтительно склонил голову.

— Кстати, — сказал Бен Ари, — в самом начале беседы вы спросили является ли Патриций Бадришвили гражданином Израиля. Чем был вызван ваш интерес?

— Мне хотелось привлечь внимание посольства к связям Бадришвили с преступным миром.

— Это личное?

Анзор скорбно вздохнул.

— Мужчине стыдно в таком признаваться, но я и моя семья стали жертвами гнусного насилия и преступного рэкета со стороны Бадришвили. В Грузии он известен как видный член преступного сообщества, имеющий клички Бад, Бадри, Бадай и Патриций…

— Сейчас он в Москве?

— Где же ему быть, мистер Бен Ари? Москва — отстойник преступников для всех стран бывшего Советского Союза. Здесь эта публика неплохо устраивается. Надо ли еще что-то добавлять?

— Еще раз благодарю вас, господин Нодаришвили. Ваша информация останется в тайне. Мы проведем проверим вашу информацию. И, даю вам слово, если Бадришвили связан с Абу Бакром, вопрос о его гражданстве и месте пребывания будет рассмотрен в законном порядке.

— Это я и хотел услышать.

Анзор встал, полез в боковой карман и вынул оттуда плотный конверт, в котором обычно хранят фотографии.

— Здесь шейх Абу Бакр. Фото из Грузии. Во время пересечения границы в Батуми. А также в гостях у кистинцев, которые поддерживают чеченских сепаратистов. На них вы найдете и Патрика Бадришвили…

11

Мембрана в телефоне дрожала, не в силах вместить всю ярость, которую выплескивал голос генерала Лапшина.

— Ярощук! Ты окончательно охренел или как?

Ярощук ответил бодро, с подчеркнутым рвением старого служаки:

— Или как, Иван Константинович!

— Я те поострю, поострю! Ты опять схватил этого чеченца?

— Товарищ генерал! — голос Ярощука трепетал от верноподданнических чувств. — Как вы приказали, я вашего Исрапилова тут же под зад коленом!

Лапшин, которому не так давно в министерстве намекнули, что возможно у него не получится дослужить до конца года, если он немедленно не умерит несанкционированное рвение, бушевал:

— Какой на хрен Исрапилов?! Ты о ком вспомнил?! Мне доложили, что ты, блин ухапил Удугова?

— Иван Константинович! Клевета! Господин Мовлади Удугов сидит в Грозном в каком-то бункере и носу на свет не кажет. Любая газета…

— Ты умник, я знаю! Ну, оговорился! Повторяю по буквам: Алексей, Дмитрий, Ульяна, Григорий… Адугов. Теперь до тебя дошло? Ты его взял? Где он?

— Адугова брал, Иван Константинович. Честно говорю. Но как взглянул в его документы, тут же и отпустил. Оружие у него было, так и его отдал. Пара фальшивых паспортов на разные фамилии — и эти вернул. Я чеченцев теперь брать боюсь. Знаю, вы же за них горой! Зачем мне лишние неприятности?

— Ярощук! — трубка телефона казалось, раскалилась и жгла руку. — Где он, если ты его отпустил?

— А-а, вон вы о чем, Иван Константинович! В Москва реке. Я его сразу отпустил, а он, видно, на радостях и угодил в воду. Недавно из гибэдэдэ докладывали.

— Где это произошло?

— У поворота улицы Девятьсот пятого года на Краснопресненскую набережную.

— Выезжай туда немедленно! Я еду!

Когда Ярощук приехал на Краснопресненскую набережную, генерал Лапшин был уже там.

— Товарищ генерал, — Ярощук отдал честь, — по вашему приказанию прибыл!

Два офицера дорожно-патрульной службы с растянутой рулеткой в руках замеряли тормозной след, а точнее искали его признаки.

У чугунной ограды, отделявшей реку от узкой пешеходной дорожки, стоял автокран.

Ярощук с генералом подошли к вышибленной в реку чугунной секции парапета и заглянул вниз. Увидел черную крышу автомобиля, торчавшую из воды. На ней стоял дорожный рабочий в сапогах и красной куртке и махал рукой крановщику.

— Извлекают, — сказал офицер дорожной службы, скручивая ленту рулетки. — Отойдите в сторону, а то обольют грязью.

Генерал свирепо посмотрел на Ярощука:

— Почему ты отпустил задержанного?

— Какого? — удивился Ярощук. — У меня их за день набегает десятка два.

Ярощук понял: Лапшин не хочет раскрываться, называя фамилию. Он перекладывал ответственность за происшествие на чужие плечи. Так он будет чувствовать себя спокойнее перед собственным начальством, а также перед теми, кто на это начальство давил сверху, понуждая выпустить преступного сына Ичкерии без всяких процессуальных формальностей.

— Нет, если вы имеете в виду Адугова, так я его выпустил по вашему приказанию. Вернул машину и ключи. Куда он поехал — следить не мое дело. Вам, может быть, об этом известно больше?

— Да? — Лапшин рассвирепел окончательно. — Да! Мне известно больше! Вот он где! Вот! — Генерал указал рукой на реку. — А виноват ты! Я так и буду докладывать.

В это время двигатель автокрана заурчал, тросы натянулись и черная машина начала медленно выдираться из скрывавшей ее воды и грязи. Мутные струи хлынули наружу из всех щелей. Левая — водительская — дверца машины оказалась распахнутой и свободно болталась над пустотой, то прикрываясь, то открываясь во всю ширь.

— А это его машина? — спросил вдруг Лапшин.

— По номер — его, — спокойно ответил Ярощук.

— А как он в реку заехал?

— Кто? Не вижу пострадавшего.

— Вот я и хочу спросить у тебя. Водолаз-то осматривал кузов еще на дне. Там никого не было.

— Чему тогда удивляться, — хмыкнул Ярощук. — Значит утоп. Унесло его течением. Как говорится, концы в воду и в деле точка.

— А кто эти концы в воду сунул?

— Скорее всего, так я думаю, это было выгодно тем, кто просил вас его выпустить. Абрек наверняка что-то знал и вот…

Такая версия очень не понравилась Лапшину. Он знал, что по факту происшествия гаишники заведут расследование, а приплетать свою фамилию к происшествию со неясными и скользкими обстоятельствами ему не хотелось. Это только кажется, что генералы сидят в своих креслах уверенно и твердо. Нет, никто из лиц номенклатурных такой уверенности не испытывает. Каждого прикрывает кто-то другой, сидящий этажом выше. Поэтому суть тактики подковерной борьбы заключается в том, чтобы замарать поначалу звено низовое, а уже потом выставить начальника в роли покровителя дураков.

— Можешь быть свободен. Уезжай, — Лапшин устало махнул рукой, всем видом показывая, что подполковник ему настолько надоел, что на него и смотреть не хочется.

Ярощук козырнул и пошел к машине.

— И напиши на мое имя докладную! — крикнул вдогонку генерал. — Изложи подробно: где, как и почему этот тип был задержан, где, как и когда ты его отпустил. Ты меня понял?