Красавица и ветеран (ЛП), стр. 38

Его сердце сжималось от того, в каком измотанном она была состоянии. Должно быть, она почти не спала в промежуток времени между своим поздним отъездом из Мертл-Бич и ранним возвращением на машине в Виргинию. И если задуматься, то она почти не спала и в четверг ночью. Он нежно пригладил ее волосы и, зная, что она его не услышит, шепнул:

– Саванна, детка, я люблю тебя. Мне так жаль.

Он разберется с Лэнсом Гамильтоном в понедельник. А сейчас единственным, что имело значение, было окружить Саванну заботой.

***

Сминая в пальцах мягкое покрывало, Саванна вздохнула и открыла глаза. В гостиной ее родителей было темно. Она лежала на диване – одна, укутанная покрывалом, – а с кухни доносился божественный аромат.

Она села, вспоминая о том, как пришел Ашер, и как она рассказала ему обо всем перед тем, как, выплакавшись, заснуть у него на груди. Сделав глубокий вдох, она поняла, что чувствует себя лучше, чем два дня назад. Открывшись ему, она словно сбросила с плеч тяжкий груз. Она попробовала улыбнуться и обнаружила, что губы саднит уже не так сильно, как раньше.

– Что ж, это хороший знак, – произнес он из дверей гостиной. – Просыпаться с улыбкой.

– Мне стало намного лучше после того, как я тебе рассказала.

Он зашел в комнату и, присев перед ней на корточки, поднес ее руку к губам.

– Жаль, не могу сказать то же самое о себе.

– Прости, что обременила тебя своими проблемами.

Его взгляд, неистовый и сердитый, взметнулся к ее глазам.

– Ты думаешь, меня расстроила ты? Не-а, радость моя. Мне хочется убить проклятого Лэнса Гамильтона. Он опасен.

Его слова были переполнены горячим, неподдельным гневом, но зацепило Саванну другое: то, как он назвал ее. Радость моя. Он уже во второй раз использовал это протяжное ласковое обращение, отчего она внутренне обмирала – настолько сексуально и правильно оно звучало.

– Саванна, ты моя девушка. Между нами не существует запретных тем. Я люблю… я люблю, когда ты со мной разговариваешь. О чем угодно.

Она сделала глубокий вдох и позволила покрывалу соскользнуть со своих плеч.

– О чем угодно? – спросила она, совсем на чуточку понижая голос.

Он кивнул, и она была готова поклясться, что заметила, как его глаза вспыхнули жаром.

Она подалась вперед.

– Ашер, я больше не хочу говорить о Лэнсе Гамильтоне. – Она облизнула губы и взглянула на него снизу вверх. – Лучше назови меня своей радостью еще раз.

Потемневшим взглядом он захватил ее глаза в плен и наклонился так близко, что она почувствовала губами его дыхание.

– Радость моя.

По ее спине побежали мурашки.

– Как думаешь, насколько нежно у тебя получится поцеловать меня?

– О, – выдохнул он, улыбаясь ей, и его губы мягко разомкнулись. – Я буду стараться изо всех сил.

Погрузившись пальцами в ее волосы, он привлек Саванну к себе. Она закрыла глаза и ощутила губами легчайшее, точно перышко, прикосновение его губ, и ее реакция оказалась на удивление сильной для столь невесомой ласки. Разряд огня прошил ее тело до самых бедер, и они сами собой раскрылись ему навстречу.

Ашер сел на колени, подвинулся поближе к дивану и, обняв Саванну за талию, спустил ее вниз, так что она оказалась на нем верхом. Скрестив лодыжки у него за спиной, она склонилась к нему, в него всем своим телом. Поцелуй стал глубже, он был по-прежнему нежным, но теперь их языки, соприкасаясь, кружили друг вокруг друга. Ее бедра заерзали на нем, потирая его эрекцию. Он застонал ей в рот, а она, проглотив этот звук, пропустила сквозь пальцы его волосы, собрала их у шеи в горсть и, оттянув его голову назад, провела губами по открывшемуся изгибу его горла.

Динь-динь. Динь-динь. Динь-динь.

– Ч-ч-черт, – прорычал он, пока она, смакуя его вкус, касалась язычком его кожи, и вымолвил сквозь стиснутые зубы: – Детка, это духовка.

– Духовка?

Прижавшись к нему грудями, она обняла его и приложилась губами к теплому местечку у основания его шеи.

Динь-динь.

– Я приготовил для тебя ужин, – сказал он натянутым голосом.

– Что? – Выдернутая его ответом из забытья желания, она слегка отклонилась назад и воззрилась на него с приоткрытым ртом.

– Ужин, – выдохнул он ей в щеку. – Я сделал тебе запеканку.

– Ты сделал мне запеканку? – переспросила она, пытаясь уложить в голове эту информацию. Еще ни один мужчина в ее жизни не оказывался настолько мил, чтобы приготовить ей ужин. То был совершенно новый опыт.

– С гренками, – объяснил он, нежно потирая ее спину. – Подумал, что ты голодна, а это единственное, что я умею готовить.

Я голодна, осознала она. Сначала хочу запеканку, а потом тебя.

Она поднялась с его коленей, затем протянула руку, чтобы помочь ему встать, и, как только он оказался напротив, заключила его лицо в ладони.

– Ашер, еще никто и никогда не готовил для меня ужин.

Выражение его лица, несколько смущенное, стало чрезвычайно довольным, и он усмехнулся.

– Моя благодарность, – она поцеловала его в губы, – может быть, – еще поцелуй, – бесконечной.

– Бесконечной? – пробормотал он так, словно не ожидал, что сохранил дар речи.

– Угу-м. – Саванна прижалась бедрами к твердости под его джинсами, а ее язычок, высунувшись, еще раз лизнул его рот.

– А… кхм… бесконечной насколько? – спросил он, глядя на нее потемневшими, широко раскрытыми, чуть одурманенными глазами.

– Благодарность такого рода длится… Всю. Ночь. Напролет, – прошептала она с изрядной долей игривости. А после прикусила нижнюю губу, обошла его кругом и устремилась на кухню.

Глава 13

Проснувшись на рассвете в ее постели, Ашер не сразу понял, где он. Утренний свет, проникая сквозь прозрачные белые занавески, превращал ее спальню в сказочный сонный чертог, и он притянул ее ближе, твердея от контакта с ее мягкой попкой, уткнувшейся в его пах.

Саванна тихо вздохнула. По тому, как наливалась и расслаблялась под его рукой ее грудь, Ашер понял, что она еще спит. Он прижался губами к ее волосам, вдыхая знакомый аромат лимонов и вспоминая вчерашний вечер.

Устроившись на кухне ее родителей, они поужинали его запеканкой, обмакивая золотистые гренки в теплый кленовый сироп и болтая обо всем, что приходило им в голову. В какой-то момент она указала на белый крест, висевший на стене в окружении голубых ленточек, и рассказала, что он посвящен его матери. И будь он проклят, если его глаза не обожгли слезы. Запеканка была приготовлена по рецепту его матери, и он чувствовал, насколько ей было бы приятно увидеть его на кухне Джуди Кармайкл вместе с ее красавицей-дочерью.

Позже он снова спросил ее о статье, а она снова отговорилась тем, что статья еще не готова. Ее ответ не пробудил внутри него беспокойства, однако определенно разжег интерес. Впрочем, Саванна быстро отвлекла его. Взяла за руку и увела к себе в спальню, где продемонстрировала, что именно означают слова «бесконечная благодарность».

В физическом плане их отношения ошеломляли. До ранения он вел нормальную половую жизнь, но ни одна из его былых связей и сравниться не могла с тем, что он испытал с Саванной. Она целиком и полностью затмила все, что было у него раньше. Он был глубоко тронут тем, что она, казалось, не замечала его уродства, его увечий – либо научившись смотреть сквозь них, либо примирившись с ними, – отчего ему, после стольких лет одиночества, хотелось преклонить перед ней колени в знак благодарности и обожания.

Но помимо их обжигающего взаимного влечения его изумляло еще одно. С Саванной было очень легко разговаривать. У взросления в провинциальном Дэнверсе имелись свои преимущества: безопасность, доброжелательность жителей, свежий воздух, зеленая трава, поцелуи под трибунами местного стадиона. У него было типичное американское детство в комплекте с внушительной суммой на трастовом фонде и любящими родителями, но время, проведенное на сборах в Шарлотсвилле и в армии показало Ашеру, что мир состоит не из одного сонного Дэнверса. Ему открылось столько новых идей, новых культур, новых разнообразных взглядов на вещи. Вернувшись домой, он начал запоем читать, чтобы по возможности не терять связи с миром – по крайней мере, ментально. Не то чтобы на данном отрезке его жизни это имело значение, но даже если бы ему захотелось поделиться своими взглядами или мыслями с дэнверцами, он вряд ли встретил бы среди них понимание.