Тень спрута, стр. 62

— Вернуть оружие, — услышал Калашников перевод, — и больше света!

Шевельнув головой, Калашников понял, что невидимые нити исчезли. Хусин Салик тоже это понял, подхватил оба пистолета, но выстрелить не успел: сверкнула блестящая сталь, обе руки масхинца отделились от тела и вместе с оружием свалились к его ногам. Другие масхинцы успели выстрелить, но уже через секунду стало ясно, что их выстрелы были лишь напрасным расходом боеприпасов. Отраженные все теми же едва заметными бликами стали, плазменные шарики прожгли потолок, а громадные обезьяны по очереди стали оседать на пол, разваливаясь на две, три, а то и на четыре части.

Сталь сверкнула в последний раз, и перед Калашниковым возник Подметальщик Улья. Его разноцветные фасетчатые глаза искрились, его узкий рот был изогнут в инопланетном подобии улыбки. Тонкий меч, отставленный в сторону, почтительно принял другой лоимареец — и тут же упаковал в специальный футляр, раскрашенный в черные и красные цвета.

Калашников качнул головой и вопросительно посмотрел на лоимарейца.

— Этот хаккар, — сказал тот, поднимая левую руку, — доказывает мое уважение к Звездному Пророку!

Калашников поглядел на потолок и приоткрыл рот. Пунктиром кровавых пятен на потолке были выведены две сходящиеся вместе кривые. Да это же «лоза», сообразил Калашников, официальная эмблема Технотронной Церкви! А что такое «хаккар»? «Общее название для произведений лоимарейского боевого искусства», — подсказал лирк.

— Понимаю, — кивнул Калашников. — Но чем я обязан, — он покосился на потолок, — столь высокому уважению?

Лоимареец заложил руки за спину и выдвинул вперед свою треугольную голову.

— Я буду говорить с тобой, как с равным! — сообщил он высоким, пронзительным свистом. — Ты позволил схватить себя и почти потерял лицо. Но теперь только ты и я знаем, что случилось на самом деле. А что знают двое, того не знает никто!

Калашников покосился на остальных лоимарейцев, статуями выстроившихся вдоль стен. Ох уж эти межрасовые различия, подумал он. Выходит, у лоимарейцев не только подчиненные эрэсами не считаются, но и местоимение «двое» означает только тех двоих, что действуют заодно. Интересно, как у них называются двое врагов?

— Я благодарен тебе за спасение, — ответил Калашников, почувствовав, что должен что-то сказать. — Но разве нас — двое?!

— Присягни, — прожужжал лоимареец, — и о твоем позоре буду знать только я. Остальной мир услышит о Звездном Пророке, принявшем сан Экуменического Кардинала Лоимареи!

Калашников захлопал глазами. Кто он такой, Экуменический Кардинал? Кому подчиняется, кем командует, каким бюджетом распоряжается?! Как можно вести переговоры, понятия не имея, о чем разговариваешь?!

«Экуменический Кардинал, — выдал лирк краткую до неприличия справку, — седьмое от Императора звание в иерархии Лоимарейской Империи. Оно же является высшим возможным званием для эрэсов некоренной расы. Дает право на управление отдельными планетами в составе Империи».

Так себе предложение, подумал Калашников. Планетой я и без того командую.

— Что ты сделаешь, если я откажусь? — спросил он Подметальщика Улья.

Лоимареец издал злобное шипение:

— Ты не можешь отказаться! Отказ для тебя — позор и смерть!

Калашников решил не уточнять, какими будут эти «позор и смерть». Кровь на потолке и так выглядела весьма впечатляюще.

— Я должен подумать, — сказал Калашников.

— Думай, — кивнул Подметальщик Улья, — я подожду. У тебя есть шесть земных суток.

— Почему шесть?! – удивился Калашников.

— Потому что таков предельный срок, который эрэсы вашей расы могут прожить без пищи и воды, — спокойно ответил лоимареец. — Когда ты умрешь, ты больше не сможешь думать.

Глава 15. Вор и пират

1.

Павел Макаров рыгнул, вобрал в себя побольше воздуха и подцепил на ложку еще немного языкового паштета.

— За папу, — сказал он себе. — За папу Ах Тага!

«Осталось тринадцать граммов, — сообщил оживившийся в последние минуты кодон. — Просьба поторопиться!».

Макаров закрыл глаза и судорожным движением засунул ложку поглубже в рот. Слизнул тающую во рту солоноватую массу. Выдернул ложку, зажал рот ладонью. Проглотил. Приоткрыл рот и трижды выдавил: «Ах Таг».

Макаров медленно выпустил остатки воздуха и откинулся на спинку дивана. Все. Теперь пусть кодон работает!

Получив требуемую порцию пищи, кодон незамедлительно взялся за дело. Макарова бросило в пот, веки словно свинцом налились, в ушах зашумело, а сердце застучало, как сумасшедшее. Приоткрыв рот, Макаров закрыл глаза и расплылся на диване, словно гигантская амеба. Перед глазами замелькали разноцветные пятна, плавно перетекавшие друг в друга. Макаров понял, что вот-вот потеряет сознание, но ничего не мог с собой поделать. Ему оставалось только лежать, рассматривать туманные пятна и ждать, когда же все это закончится.

Через неопределенный, но показавшийся вечностью промежуток времени Макаров вздрогнул всем телом и открыл глаза. Осторожно приподнял голову — нет, слабость исчезла, сменившись необычайной легкостью во всем теле. Рука как невесомая вспорхнула на уровень глаз; Макаров пошевелил пальцами и вдруг увидел вокруг своей пятерни светящийся ореол. Повинуясь невысказанному желанию, ореол сделался ярче, охватив всю руку полупрозрачной светящейся перчаткой. Оружие?

Макаров прицелился пальцем в стоявший напротив стул и выстрелил.

Стул с треском разлетелся на куски. В воздухе повис запах горелого дерева.

— Понятно, — пробормотал Макаров, вставая. — Значит, теперь я — киборг-убийца.

Он снова посмотрел на свою руку, нахмурился и приказал сиянию исчезнуть. Затем взял из воздуха новый стул, приставил к откидному столу и сел, подперев голову руками. Значит, вот как Ах Таг сотоварищи представляют себе захват «Рифея». Окутаться призрачным сиянием, перебить экипаж и принять командование на себя. Голливуд, да и только!

Макаров задумчиво поскреб бороду. Перебить экипаж! Ну ладно, об исме когаленцы могли и не знать — но как быть с правами доступа?! Ведь корабль не дурак, чтобы подчиняться киборгу-убийце!

«Спокойно, — ответил кодон. — Не надо убивать; надо управлять! Пойдем, покажу».

Макаров послушно встал и вышел из каюты. Запросил у Сети корабельные новости. «Рифей» пополнял запасы энергии, болтаясь вокруг безымянного белого карлика на самой границе Когаленской империи. Весь экипаж до сих пор торчал в рубке, проигрывая на симуляторе различные варианты недавно завершившейся битвы. По доносившимся в коридор голосам Макаров понял, что между Ахмедом и Карацупой происходит нешуточный спор: оба говорили на повышенных тонах и даже перебивали друг друга.

«Скорее, — скомандовал кодон, — пока им не до нас!»

Макаров кивнул и рванул к рубке, как заправский спринтер. Ворвавшись в просторное овальное помещение, он поднял руку, чтобы поприветствовать товарищей, но проклятый кодон оказался быстрее.

— Всееем спааать. — Слова вытекли у Макарова изо рта, словно тягучая жидкость. Голос казался тихим, но все вокруг мгновенно смолкли, и кодон повторил свой приказ уже в полной тишине. — Спааать.

Макаров так и застыл с поднятой рукой, ожидая неминуемого разоблачения. Пять секунд, десять, пятнадцать; а на тридцатой секунде Макаров почувствовал, что его пробирает дрожь. У проклятого кодона все получилось; и что же это значит? Неужели звездных русичей так просто загипнотизировать?!

Макаров опустил руку и оперся на стену, чтобы собраться с мыслями. «Рифей», еще недавно казавшийся неуязвимым, оказался захвачен одним-единственным инопланетным кодоном, вселившимся в тело самого заурядного звездного русича! С одной стороны, лучшего завершения для испытательного полета и представить себе нельзя; но если такие же точно кодоны свалятся из просторов Галактики на ничего не подозревающую Землю?!