Тень спрута, стр. 50
— Сейчас вы еще можете передумать, — сказал Штерн.
— Нет! — воскликнул Калашников, почувствовав, что вот-вот передумает.
— Тогда поехали, — бесстрастно произнес Штерн, и Калашникова обдало жаром. А потом жар превратился в боль, и она в мгновеньи ока заполнила собою весь мир.
2.
Калашников блаженно улыбнулся и с наслаждением потянул носом воздух. Прохладный воздух.
— С вами все в порядке? — осведомился Штерн.
Зато какой кайф, вспомнил Калашников старый анекдот. Когда промахиваешься.
— Более чем, — проговорил Калашников, не переставая улыбаться. — Просто неизъяснимое блаженство. Как это, оказывается, замечательно — когда ничего не болит!
— У меня есть к вам один вопрос, — сказал Штерн, и Калашников уловил в его голосе легкое беспокойство. — Почему вы смеялись?
Калашников медленно открыл глаза.
— Это в печи, что ли? — уточнил он.
— В печи, — кивнул Штерн. — За несколько секунд до смерти.
Калашников нервно хихикнул.
— Было дело, — сказал он. — Это когда по-настоящему припекло. Я уж кричать хотел, да некстати вспомнил, что добровольно в печь сунулся. По собственному желанию. Это же надо быть таким идиотом!
Калашников махнул рукой и заерзал на стуле, устраиваясь поудобнее.
— Не понимаю, — нахмурился Штерн. — Что же здесь смешного?
— Ну, — развел руками Калашников. — Я не ожидал, что будет так больно. Ждешь одного, а получаешь совсем другое; типичный анекдот! Очень похоже на прыгуна вниз головой. Или на говорящую лошадь, помните?
Штерн наклонил голову и несколько секунд смотрел куда-то в сторону. Потом на лице его появилась легкая улыбка.
— Кажется, я понял, — кивнул Штерн. — Все дело в том, что вы умирали в первый раз.
— А что, — поинтересовался Калашников, — во второй раз это уже не так интересно?
— Это зависит от того, — ответил Штерн, — хорошо ли вы научились умирать.
— Что значит — научился умирать? — спросил Калашников. — Вы имеете в виду вот это?
Он прикрыл глаза и вспомнил последнюю секунду своей предыдущей жизни. Ту самую секунду, когда боль стала совершенно невыносимой и вдруг исчезла, уступив место бесконечному падению в черную, бездонную пропасть. Тело Калашникова выгнулось дугой, и он с ужасом понял, что снова летит в ту же самую пропасть.
Снова ощутив под собой стул, Калашников поспешно открыл глаза.
У ног его лежал одетый в белую рубашку и черные брюки человек, не подававший признаков жизни. Путем несложных умозаключений Калашников понял, что видит свой собственный труп.
— Я не стал убирать тело, — пояснил Штерн, — чтобы вы несколько поостыли. Умирать прямо в моем кабинете — это, знаете ли, слишком!
— Прошу прощения, — пробормотал Калашников. — Я не знал…
Но догадывался, добавил он про себя.
— Теперь — знаете? — спросил Штерн.
Калашников молча кивнул.
— Повторять испытание будем? — задал Штерн следующий вопрос.
Калашников помотал головой.
— Правильно, — одобрил Штерн. — Времени у нас немного, а в печи вам теперь делать нечего. Помрете еще до первого ожога.
— Да, — кивнул Калашников. — Но теперь у меня есть один вопрос. Если я помру за пределами Звездной России, то где я воскресну?
— У себя дома, — ответил Штерн. — Правда, на это потребуется чуть больше времени.
— А как это достигается технически? — поинтересовался Калашников. — Здесь я постоянно в Сети, а там, в Галактике?
— Тоже, — ответил Штерн. — Лирк самостоятельно выбирает наиболее экономичный режим связи, а в случае ее потери переходит на прямой нуль-канал и передает аварийное сообщение. После этого восстановлением связи занимается Служба Спасения, имеющая на то соответствующие полномочия.
— Круто! — восхитился Калашников. — Прямо как во сне — чуть что не так, просыпаешься себе дома, под одеялом. Да здравствует Звездная Россия! Но! — Калашников поднял указательный палец. — Как же все-таки быть с телепатией?! Под гипнозом я вряд ли смогу реализовать свое право на смерть!
— Сможете, — заверил Калашникова Штерн. — А если по каким-то причинам вы перестанете себя контролировать, соответствующую команду вашему телу отдаст даймон.
Вот как, подумал Калашников. Мой ехидный даймон будет распоряжаться жизнью Звездного Пророка?!
Придется подольше сохранять над собой контроль!
— Ну хорошо, — сказал Калашников, неодобрительно поглядев на свое предыдущее тело. — Вы меня убедили. Никаких секретов спонки от меня не узнают, даже если с ног до головы загипнотизируют. Осталось вторую проблему решить: а мне-то что с ними делать?!
— Вы все еще не придумали? — удивленно спросил Штерн.
— Некогда было, — развел руками Калашников. — То кремация, понимаете, то тренировки в праве на смерть…
Он пихнул ногой свое мертвое тело и подавил мгновенно вспыхнувший ужас.
— Ну так придумайте, — посоветовал Штерн. — У вас целая ночь впереди!
— Спасибо, — язвительно ответил Калашников. — А я-то, дурак, надеялся, что вы мне чего-нибудь посоветуете…
— Посоветую, — сказал Штерн. — Во-первых, перестаньте притворяться Звездным Пророком. Начните думать, как настоящий глава Церкви. Изучите технотронную религию, решите, в каком направлении ее следует развивать. Напишите манифест Возродившегося Пророка. Словом, станьте самим собой. А во-вторых — смело требуйте от пустотных шейхов открыть карты. Вы — Звездный Пророк, вы — надежда Галактики; пусть выбирают — с вами они или против вас.
— А если со мной? — спросил Калашников. — Чего от них тогда требовать?
— Да чего захотите, — пожал плечами Штерн. — Совместного освоения Галактики, или признания технотроники официальной религией спонков…
Калашников в ужасе всплеснул руками:
— Ни в коем случае! Тогда нами займутся всерьез!
— Видите, — улыбнулся Штерн, — вы же лучше меня все понимаете. Еще вопросы?
Калашников почесал в голове.
— Да вроде нет, — сказал он, вставая. — Пойду Звездным Пророком становиться. Между прочим, участие в конгрессе сто эйков с конфессии стоит, а я до сих в церковную казну не заглядывал. Как бы занимать не пришлось!
— Не придется, — успокоил Калашникова Штерн. — У Технотронной Церкви хорошие казначеи.
— Тогда я пошел? — спросил Калашников, ожидая какого-нибудь напутствия.
— Постарайтесь прожить подольше, — без тени улыбки сказал Штерн. Он встал из-за стола и подошел к Калашникову, протянул руку. — Удачи!
— Спасибо, — растроганно ответил Калашников, пожимая руку своему странному шефу. — А может быть, мне охрану нанять? — сообразил он в последний момент.
Штерн пожал плечами:
— Хоть целую армию. Вы же, в конце концов, Звездный Пророк!
Калашников раскрыл рот, чтобы порассуждать о подобающей Звездному Пророку армии, но вдруг увидел раскрывшийся слева от себя телепорт. Хватит болтать, осадил он сам себя; работать надо!
Кивнул на прощание Штерну, он шагнул в светящийся прямоугольник и оказался в темноте покинутого шесть часов назад кабинета. Желтая круглая луна висела над черным частоколом далекого леса, отбрасывая на пол длинную тень от стоящего посреди комнаты высокого кресла. Не зажигая света, Калашников подошел к окну и поглядел на раскинувшийся перед ним лунный пейзаж. Красиво, подумал он; совсем как в двадцатом веке. И чего мне дома не сидится?!
Усмехнувшись — назвался Звездным Пророком, так тяни лямку! — Калашников зажег настольную лампу и вытащил на поверхность стола большой лист бумаги. Вооружившись видавшим виды огрызком карандаша, специально созданного коттеджем именно в таком доисторическом виде, Калашников разделил лист на две части. «Религия», написал он на одной половине, немного подумал и решительно вывел на второй: «Экономика».
Слева от стола послушно засветился виртуальный экран. Несколько секунд Калашников всматривался в заполненную разноцветными числами таблицу, представлявшую собой ежедневный финансовый отчет Церкви, а потом ткнул пальцем в зеленую строчку «Свободные средства» и громко свистнул. Пятнадцать миллионов ЭЕ?!