Сокровище царя Камбиза, стр. 4

Однако, пройдя две трети пути, войска Камбиза сбились с дороги, обманутые проводниками, которые предпочли смерть уничтожению своего народа. Правда об этом походе скрыта в песках, и никто не узнает о последней отчаянной попытке персов вернуться к берегам Нила. История сообщает лишь, что ни один из них не достиг оазиса Юпитера-Амона и не вернулся к Камбизу с рассказом о судьбе, постигшей его легионы. Великая армия с сокровищами, накопленными за пять тысяч лет цивилизации, исчезла, пятьдесят тысяч человек погибли от зноя и жажды, оставшись лежать там, где рухнули от полного истощения, и никаких следов их не найдено в бескрайней пустыне [1].

— Поразительная история! — воскликнул я.

Сэр Уолтер улыбнулся.

— Поразительная, но, тем не менее, верная. Что касается Геродота, то он довольно подробно описал эту трагедию. Но самое главное, я могу подтвердить его рассказ своим открытием.

— Как же вам удалось его сделать?

— В прошлом сезоне я вел раскопки в оазисе Дахла, в двухстах милях к западу от Луксора, откуда начался путь армии Камбиза. Мне удалось найти там небольшую стелу с мемориальной табличкой. Она была разломана надвое, и у меня не было возможности перевести ее до конца весны, когда раскопки прекращаются. Табличка была изготовлена неким Геру-темом, командиром когорты исчезнувшей армии. В ней сообщалось, как ему удалось остаться в живых и после долгих дней блуждания в пустыне вернуться в оазис. Но, зная, что услышав о судьбе, постигшей отборные войска, Камбиз в гневе убьет его, он решил не появляться в Фивах и под другим именем занялся выращиванием фиников в оазисе, где и окончил свои дни.

— Оставил ли он какие-либо указания о месте, где погибла армия? — спросил я.

— Да, — ответил сэр Уолтер. — Он отметил положения некоторых звезд в то время года, основываясь на системе, в которой точкой отсчета была Большая пирамида Гизы.

На палубе было тихо, и я постарался заставить звучать свой голос спокойно, когда произнес:

— Это необычайно ценный секрет.

— Именно. Величайшие сокровища, когда-либо известные миру, лежат похороненные в песке. Даже Гарри и Кларисса не знают их точного местонахождения, ибо, намереваясь собрать средства для экспедиции, я взял в Англию только верхнюю часть таблички. Вторая половина — у Сильвии, в Каире.

— Клянусь, я присоединюсь к вашей экспедиции, — промолвил я. — И сделаю все, чтобы вовремя завершить свои дела.

— Надеюсь, вам это удастся, — улыбнулся он. — Мы будем рады работать с вами. Гарри и Кларисса уже видели верхнюю половину таблички, и вам, вероятно, тоже интересно взглянуть на нее. Она завернута в холст и мешковину, и мне потребуется некоторое время, чтобы распаковать ее, но минут через десять приходите ко мне в каюту, я покажу ее вам и переведу написанные иероглифы.

— Это очень любезно с вашей стороны, сэр, — поблагодарил я.

Десятью минутами позже я постучал к нему в дверь. На стук никто не отозвался, я толкнул дверь и шагнул в каюту. И не увидел ни таблички, ни холста, в котором она хранилась, и, хотя сэр Уолтер был там, он не мог сказать мне ни слова.

Он лежал мертвый, растянувшись на полу лицом вниз, и вокруг по самую рукоятку вошедшего в спину ножа, проступало темное пятно крови.

Глава III. СМЕРТЬ НА «ГЕМПШИРЕ»

Я не мог отвести глаз от рукоятки между лопаток сэра Уолтера Шэйна и кровавой лужицы вокруг. И не испытывал ни малейшего желания перевернуть его и убедиться, что он мертв. Инстинктивно я знал, что ему уже не нужна никакая помощь, хотя с места, где я стоял, мне не было видно его лица.

Я так и стоял в открытых дверях, затем сделал шаг назад и чуть не закричал, но вовремя осекся. Капитан вряд ли будет мне благодарен, если я соберу толпу любопытных. Я зашел в каюту, закрыл дверь, позвонил стюарду и попробовал собраться с мыслями. Я не сомневался, что убивший сэра Уолтера завладел частью таблички, дававшей возможность определить в Ливийской пустыне место гибели армии Камбиза. Именно табличка была ключом к поискам несметных сокровищ. Но все же я решил поискать древний кусок камня. Он наверняка был весьма громоздким, по меньшей мере, два или три квадратных фута и толщиной в несколько дюймов. Я заглянул под кровать, затем открыл дверь в ванную, но не обнаружил ничего, напоминающего мемориальную табличку, — вряд ли столь объемную вещь он стал бы прятать в одном из чемоданов.

Дверь в каюту внезапно распахнулась, и я, захваченный врасплох, выглядел, вероятно, виноватым.

— Боже! — воскликнул стюард и вытаращил на меня глаза. — Кто это сделал? Вы?

Его испуганное восклицание и обвиняющий взгляд сказали мне о том положении, в котором я оказался. Скорее всего, я был последним, кто видел знаменитого египтолога живым, и наверняка первым, обнаружившим его мертвым.

— Нет, — пробормотал я, доставая платок и вытирая лицо. — Нет, конечно, нет. Я вошел сюда за две минуты до вас, и он уже лежал здесь. Что вы пялитесь на меня? Позовите кого-нибудь из офицеров, а лучше всего капитана, и помалкивайте.

— Хорошо, сэр, хорошо. Прошу прощения, но я был поражен, встретив такое… Вид старика просто ошеломил меня.

Появившийся старший помощник капитана стал чуточку бледнее, когда произнес:

— Ужасное событие, мистер Дэй. Как вы оказались здесь?

Я уже было собрался ответить, но тут в каюту вошли капитан и корабельный доктор. Доктор бегло осмотрел тело египтолога, и затем капитан Бингэм проворчал, обращаясь к старшему помощнику:

— Заприте каюту, мистер Айронс, а мы все поднимемся ко мне.

Следующие четыре часа были сначала мучительны, а потом — невероятно тоскливы. Послали за Гарри и Клариссой, и капитан, раздраженный случившимся, бросающем тень и на него, по очереди допрашивал нас.

Кларисса и Гарри бурно протестовали против подозрения, что убийство дело моих рук. Оба клятвенно утверждали, что присутствовали при том, когда за четверть часа до смерти сэр Уолтер попросил меня спуститься к нему в каюту, чтобы показать древнеегипетскую вещицу, которую он откопал в предыдущий сезон.

— Что это за вещица? — бросив взгляд в мою сторону, резко спросил капитан Бингэм.

— Половинка мемориальной таблички, — ответил я.

— Имела ли она ценность?

Но Кларисса опередила меня:

— Никто из нас не знал, о чем гласила надпись, но сэр Уолтер высоко ценил ее.

Капитан повернулся ко мне:

— Была ли она на месте, когда вы нашли его?

— Нет, я нигде не видел ее.

Старшего помощника отправили произвести обыск, и вскоре он вернулся, доложив, что среди вещей сэра Уолтера нет никакой таблички, и капитан продолжил расспросы о ней.

Было очевидно, что Кларисса с мужем не хотели, чтобы кому-то стало известно о намечавшейся экспедиции, и я решил последовать их примеру. Кража таблички — достаточный повод для убийства, и не стоило вдаваться в суть надписи.

В четыре часа утра капитан Бингэм с неохотой прекратил неудавшееся расследование. Он предупредил, что завтра корабль прибывает в Александрию, и все мы должны получить от полиции, которой он передаст дело, разрешение свободно сойти на берег. Затем нам, измученным и подавленным, позволили удалиться в каюты. Но перед тем, как отправиться к себе, я зашел к Гарри и Клариссе выпить бренди, крайне необходимого мне. События ночи сильно потрясли всех нас, и мне повезло, что у них оказалось бренди.

Я с удовольствием отметил, что дружеское расположение Бельвилей ко мне не ослабло. Сейчас их более всего занимал вопрос о похоронах сэра Уолтера и как сообщить эту ужасную новость Сильвии Шэйн в Каир.

Из-за египетского климата сэра Уолтера следовало предать земле сразу же после осмотра тела полицией, что избавляло Сильвию от тягот организации похорон, договориться о которых должен был Гарри. Ни он, ни Кларисса не имели ни малейших оснований подозревать кого-либо в этом преступлении, и мы расстались в мрачном расположении духа, собираясь хоть немного поспать в оставшуюся часть ночи.