Вендетта (ЛП), стр. 41
Я не хочу это делать. Не хочу.
В отчаянии я тянусь, накрывая его руку, чтобы остановить. Смотрю ему в глаза, как бы говоря, что выполню все, что он захочет. Он двигает рукой по всей длине, и я, еле сдерживая рвотные позывы, хватаю член в кулак.
— Вот так, детка, — говорит он сквозь стон, пока я быстро его глажу.
И затем я резко тяну на себя, сминая его яйца второй рукой. Он кричит как чертова девчонка и пытается ударить меня снова, выпуская из рук оружие. Я как можно быстрее ползу на коленях за пистолетом и, схватив его, просто стреляю. Раз. Два. Три чертовых раза, отдающихся эхом в небольшой ванной. Он резко падает на меня, со спущенными джинсами.
Отодвигаю его тяжелое тело, зная, что у меня почти не осталось времени до того, как кто-то явится на звуки выстрелов. Я встаю на ноги и изо всех сил бью в его оголенный пах, так, на всякий случай. Чертов насильник. Придурок.
Я выбегаю из ванной с пистолетом в руке. Понятия не имею, где нахожусь, что это за место и куда надо идти. Когда я прохожу по тесному холлу, из комнаты, где меня держали, выходит Джордж. Я поднимаю оружие обеими руками и целюсь в него.
— Ты не убийца, Лейтон, — говорит он, его снисходительный тон бесит меня до невозможности. Вероятно, он не знает, что я только что убила человека.
«О, Боже, я только что убила человека.»
— Откуда тебе знать, кто я такая, Джордж? — спрашиваю, чтобы оттянуть время. Что, черт возьми, мне теперь делать? Мой палец дрожит на курке, и когда я смотрю ему в глаза, понимаю, что допустила ошибку. Я знаю этого человека всю жизнь. Он прав; я не могу его убить.
Внезапно оружие вылетает из моей руки и падает на пол с грохотом, отзывающимся зловещим эхом.
— Чертова сука, — вопит Стиви, выкручивая мне руку.
Я вскрикиваю от боли, в полной уверенности, что он собирается ее сломать. Джордж выступает вперед, отшвыривая оружие ногой от меня подальше.
— Тебе надо было выстрелить, — произносит он.
Глава 17
ДЕВОН
— Хорошо, давай поговорим.
Фрэнк осматривает комнату, как будто ища вдохновение, но я знаю, что он просто избегает на меня смотреть.
Я тянусь за водой и вздрагиваю от боли, чем привлекаю его внимание. Дядя переводит взгляд с меня на упаковку таблеток на журнальном столике, но я его игнорирую. Я не возьму ничего, что мне предлагают, пока не получу ответы на свои вопросы.
Если я буду вялым от таблеток, то даже не смогу встать с кровати. А Лейтон неизвестно где...
Наконец дядя смотрит мне в глаза.
— Одиннадцать лет назад мой... — начинает он, затем сглатывает, отводя взгляд. — Твой отец позвал меня к себе, чтобы сообщить, что мы наконец выходим.
Отец хотел выйти? Но это смешно. Единственный выход — вперед ногами.
Он продолжает молчать, и я киваю, убеждая его продолжить.
— Он не хотел такой жизни для своих детей. Черт, он не хотел такой жизни для меня. Наши родители погибли в автокатастрофе совсем молодыми, и ему, только переступившему порог совершеннолетия, пришлось заботиться обо мне. Джо не хотел быть преемником нашего отца, не желая закончить, как он.
Я хмурюсь, думая, как знакома мне эта история. Папа сам был мальчишкой, когда вынужден был взять заботу о брате.
— Он всегда обо мне заботился, — тепло улыбается дядя, и это придает его лицу что-то ребяческое. В следующую секунду он моргает. — Всю свою жизнь я возмущался тем, что он отсылал меня подальше: в школы-интернаты, заграницу, потом в колледж... пока не понял. Когда он и с тобой поступил так же, я понял, что он делал это не из ненависти или потому, что не хотел видеть меня поблизости.
Это тоже кажется ужасно знакомым. Моей матери всегда нравилось путешествовать, или я так просто думал, потому что она брала меня с собой везде, куда бы не поехала, и мы могли отсутствовать очень, очень долго. Папа всегда был занят на работе, и никогда не ездил с нами.
Когда мне исполнилось десять, мне сообщили, что я отправляюсь в интернат для мальчиков. Помню, какую истерику тогда закатил, махая кулаками и хлопая дверьми как избалованный маленький ребенок. Джоуи тогда только родился, и я думал, что они просто решили от меня избавиться, потому что у них теперь есть новый ребенок. Я ужасно ревновал.
Отец не был эмоциональным человеком. Любовь он показывал поступками, а не словами. Покупал новые игрушки, гладил по голове, позволял играть в его офисе. И когда он сказал, что я смогу приезжать домой только на каникулы, я подумал, что это многое говорит об их ко мне любви. Детская логика.
— Твоя мама знала, кем он был, когда выходила за него замуж, но после твоего отъезда захотела выйти из системы тоже. Поэтому Джо сделал все возможное, чтобы это случилось. Ему почти удалось. Он работал над соглашением с Китом Муром.
— Соглашение с Китом Муром, — повторяю я, не веря.
— Да. Когда он сказал мне, я, честно говоря, не думал, что такое возможно. Наша семья так долго была в бизнесе... — он делает воздушные кавычки, и это так для него не свойственно. — Выйти из него просто невозможно. Если ты попал, то попал навсегда. Но для меня он это сделал, отослав подальше, и в целом я жил обычной жизнью. Окончил колледж и передо мной открывалось блестящее будущее. Мак, отец Хэйли, помогал в оформлении документов. — Его голос становится печальным, почти задумчивым. Он качает головой, как будто разгоняет ненужные мысли.
Неудивительно, что дядя так ко мне относился. Из-за меня он был вынужден распрощаться с привычной жизнью, пусть и не по моей вине.
— Какую сделку он заключал?
— Он передавал все в обмен на защиту для своей семьи, — говорит он, как будто это все объясняет.
Внезапно меня озаряет. Склады в Челси. Вот ради чего Мур пошел бы на сделку с Андрэ, доказать, что они в своем праве. Это, и еще отказ от власти. Чем меньше игроков, тем ты более силен.
— Вот и все, — продолжает он. — У нас были деньги, пусть и грязные, но этого было достаточно. Мы всего лишь хотели, чтобы все знали: мы находимся под защитой Мура.
— А что насчет наших людей? — Прекрасно их зная, могу предположить, что они, оставшись без контроля, пустились бы во все тяжкие.
Он смотрит на меня, потом берет бутылку с водой и делает глоток.
— На следующий день после случившегося мне позвонил Мак и сказал отложить все дела, чтобы забрать тебя из школы и потом прийти к нему.
Я очень хорошо помню тот день. То, как я смотрел из окна машины на расплывающийся перед глазами пейзаж, ничего не ощущая. То, как шел с дядей и чувствовал себя так плохо, что хотел взять его за руку, но его холодный взгляд предупреждал меня этого не делать. То, как я сидел под стеной, слушая приглушенные голоса, но ничего не понимал.
— Мне нужна была ваша поддержка, — говорю ему спокойно, глядя вниз на свой стакан воды. Я почувствовал, что надо это сказать. Я притворялся даже себе, что он мне не нужен, что я самодостаточен, но я был чертовым ребенком, который только что все потерял, и единственный человек, на которого мог рассчитывать, меня отверг.
— Я всегда был рядом, присматривая за тобой, Девон. Я был вынужден находиться на расстоянии. Не показывать свою привязанность.
— Так что? Мы знаем, кто это сделал?
Секунду он молчит, а потом кивает и продолжает:
— Когда я приехал к Маку, он был не один. У него был Кит, сам. До этого я ни разу с ним не встречался, не говоря о том, чтобы общаться, но в тот день он мне кое-что сказал. Происходило что-то масштабное, выходящее за рамки сфер влияния двух семей. Всю грязную работу сделали люди Кита, — он посылает мне насмешливый взгляд. — Как ты понимаешь, без его ведома.
— Кто это был?
Он оседает на стуле, пропуская пальцы через волосы.
— Все просто. Это был Стиви.
Я ставил на Стиви, но слышать это все равно больно. Семья, преданность... пустые слова.
— Но?
— Но корни уходят намного глубже. Вовлечены люди Кита, наверняка Джордж, но мы не знаем кто еще. Опять-таки, ничего хорошего для Кита. И мы не знаем, сколько наших перешло на ту сторону. Вот почему мы принесли тебя сюда. Это было разумнее всего. Все думают, что ты мертв.