Феникс (ЛП), стр. 41
— Натали! — говорим мы в унисон.
Мы выбегаем из трансформаторной, бежим по коридорам и вверх по лестницам. Мое сердце бешено колотиться. Пожалуйста, пусть с ней все будет в порядке, пожалуйста, пожалуйста. Мы врываемся на крышу. Снаружи неестественная чернота, что-то закрывает лунный свет. Сначала я не вижу Натали, но потом замечаю лежащий на плоской крыше силуэт. Мне в нос ударяет запах крови.
Ночь снова тиха. Я замираю. Элайджа бросается к силуэту.
— Это собака, всего лишь собака! — говорит он.
Я с облегчением вздыхаю.
— Натали? — зову я.
— Тише, — шепчет она, выходя из-за трубы. Она указывает наверх.
Мы все обращаем лица к небу. Сначала я не понимаю, что она имеет в виду, а потом до меня доходит, что же закрывает лунный свет. У меня стынет в жилах кровь.
Эсминец.
Глава 22
НАТАЛИ
— ОН ПОЯВИЛСЯ всего несколько минут назад, — шепчу я. — Не думаю, что нас уже успели засечь.
Внизу, в центре барачного поселка, на земле корчатся два Люпина.
— Гаррик и Саша? — шепчет мне Эш.
Я киваю.
— Они рухнули на землю где-то с минуту назад и забились в агонии. Я не понимаю, что с ними случилось.
— Мы как раз врубили ультразвуковой щиток, — отвечает Эш. — Похоже, он действует на всех псин.
— Как же нам отсюда выбраться? — спрашивает Элайджа. Я замечаю, что его нос немного опух. Должно быть, ему хорошенько досталось в стычке с шакалами.
Я указываю на Кармазинные горы, которые находятся слева от нас в нескольких сотнях футах. Когда мы входили в лагерь, то я заметила у основания горы заколоченный железнодорожный туннель.
— Думаю, что Стражи использовали туннель для снабжения лагерь продовольствием, — говорю я. — Он должен вывести нас к депо.
— Пошли скорей, пока до них не дошло, что с Гарриком и Сашей что-то не так, — говорит Эш.
Он забирает у меня свой вещмешок, а мне оставляет мой. Когда он поднимается на ноги, то старается не смотреть в мою сторону. Мы ныряем обратно в здание администрации. Я протягиваю руку к Эшу, но он, будто не замечает её. Я опускаю её. Он из-за чего-то злится на меня? Ну, конечно же, он расстроился из-за того, что я его оттолкнула. Эшу это не понравилось. У меня щемит сердце от угрызений совести. А может он подслушал наш разговор с Элайджей? Но если это так, то это не объясняет того, почему он злится на меня. Если только... если только он не злится. Возможно, таким образом, он отталкивает меня? Прежде я никогда не думала о такой возможности, мне казалось, что эта новость раздавит его, но он не будет испытывать ко мне отвращение. Я чувствую себя униженной. Мои щеки пылают от бушующих во мне эмоций.
Эш подбирается к входной открытой двери и выглядывает на улицу, как раз тогда, когда по земле шарит луч дирижабля. Он быстро захлопывает дверь. Синий луч светит в пыльные окна, заполняя коридоры жутковатым свечением. Мы приседаем на корточки, пока прожектор сканирует здание: раз, второй, прежде чем двигаемся дальше.
— Вперед, — говорит Эш, открывая дверь.
Мы выбегаем на улицу и тут же прячемся между бараками. Они служат не очень-то хорошим прикрытием, и если прожектор будет направлен сюда, то нас немедленно обнаружат. Эш принимает лидерство на себя, когда мы бросаемся от здания к зданию. Свет резко переправляется в нашу сторону, и мы прилипаем спинами к стене. Я закрываю глаза и молюсь. Свет проходит мимо, не заметив нас. Моя кровь кипит от адреналина, пульс ускорен. Видимо, почувствовав, что я в панике Эш берет меня за руку, и мое сердцебиение чуть успокаивается. Его прикосновение значит больше, чем он себе может представить. Может до этого он просто не заметил моей руки, потому и не взял её?
Мы бежим к туннелю рука об руку, Элайджа не отстает. Луч прожектора замирает, фокусируясь на чем-то в центе барачного городка: это обнаружили Гаррика и Сашу. У нас есть самое большее несколько минут, прежде чем за ними спустится Транспортер, и гвардейцы Стражей наводнят лагерь. Хотя, я не понимаю, почему гвардейцы сразу же не спустились вместе с Люпинами. В их действиях не наблюдается особого смысла, но кто станет возражать против небольшого везения.
И вот мы, наконец, оказываемся у туннеля, и Эш с Элайджей принимаются отдирать приколоченные доски, закрывающие вход. Над нами в Эсминце открывается люк, и ночное небо разрезают какие-то металлические полосы. Транспортер.
Я помогаю Эшу и Элайдже с досками, дергая их изо всех сил, не обращая внимания на занозы, впивающиеся мне в ладони.
Транспортер спускается все ниже, поднимая вверх пыль от земли.
— Скорей! — восклицает Элайджа, отдергивая очередную перекладину.
Он срывает еще одну деревяшку, что делает отверстие достаточно большим, чтобы мы смогли в него пролезть. Мы с Эшем запихиваем внутрь свои вещмешки, а затем все трое залезаем в туннель, бросаясь в рассыпную, как только свет прожекторов заполняет пещеру. Мы не пытаемся выяснять, засекли нас или нет, а бежим скорее вглубь черноты туннеля. Мне никогда не доводилось сталкиваться прежде с такой кромешной тьмой — я будто ослепла. Мои ноги то и дело спотыкаются о шпалы. Я провожу рукой по каменной стене, пока мои пальцы не обнаруживают холодные железные перила, в четырех футах от земли, и повисаю на них, стараясь перевести дух и обуздать свой страх.
Раздается громкое урчание, и мне поначалу страшно, что в пещере что-то есть. А потом Элайджа издает короткий смешок.
— Что у тебя с животом, Дарклинг? — шепчет он мне в ответ.
— Я не ел несколько дней, — отвечает Эш, сквозь стиснутые зубы. Он на мгновение прислоняется к стене, и у него опять урчит желудок. И снова, как бы мне хотелось хоть чем-нибудь ему помочь.
— Ты в порядке? — спрашиваю я его.
- Буду в порядке. — Он, пошатываясь, идет в непроглядную тьму.
Я слышу, как где-то в глубине пищат летучие мыши и молюсь только лишь о том, чтобы те тоже не были заражены вирусом Разъяренных. Мне не справится за одну ночь и с псами, поедающими людей, и плотоядными летучими мышами. Мои глаза потихоньку привыкают к темноте, конечно, я не могу четко все разглядеть, но и этого достаточно, чтобы различить, где находятся стены, а где пустота. Но даже при этом, я крепко держусь за холодный поручень, следуя за Эшем.
У меня возникает ощущение, что он все-таки не знает о том, что я больна. По тому, как он ведет себя. Разумеется, он переживает за меня, учитывая ситуацию, в которой мы находимся, но не больше. Он вовсе не выглядит так: моя невеста в скором времени умрет от ужасного вируса. Думаю, что все-таки он не слышал наш разговор с Элайджей. А если бы слышал, то наверняка уже как-нибудь дал знать об этом.
С одной стороны мне становится легче — на какое-то время это избавит нас от страданий, пока я не найду в себе силы рассказать ему обо всем. Но в конечном итоге, я должна буду это сделать, чего мне совсем не хочется. Ведь я понимаю, как только эти слова сорвутся с моих губ — это будет означать конец нашим отношениям. Мне придется оставить его и не только ради его собственной безопасности, а потому что так будет нужно. Я не могу позволить ему наблюдать за тем, как я мое тело будет гнить и умирать, как это было с его мамой. Я вздрагиваю при мысли, что потеряю его, и Эш втягивает воздух, чувствуя мою боль. Единственная проблема Кровных половинок заключается в том, что каждый раз, когда у меня болит сердце, Эш тоже это чувствует. Он поглядывает через плечо, его глаза полны переживания за меня.
Мы идем по темному туннелю на протяжении нескольких часов, и я понимаю, что если в ближайшее время мы отсюда не выберемся, то сойду с ума. Хорошо, что нас никто не преследует. Иначе мы бы уже это поняли.
— Интересно, как дела у остальных сейчас, — говорит Элайджа.
Эш останавливается и копается в своем вещмешке, а потом что-то вынимает из него.
— Совсем забыл про это, извините, — говорит он. Он щелкает выключателем, и свет от загоревшегося портативного экрана заполняет туннель. У меня режет глаза от перемены освещения, но я рада, что снова могу видеть. Мы слушаем последние новостные отчеты, в то время как Эш использует экран в качестве фонарика.