Лучшее за год XXIII: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк, стр. 44
— Я остаюсь, Брюс. Ты боишься, ты и беги.
И, к своему стыду, я побежал. Победил инстинкт самосохранения, и уже в следующую секунду я, сам не сознавая того, поспешно спустился с лестницы и побежал по склону, прочь от озера и той катастрофы, которая, я был уверен, неминуемо должна была произойти. Я решил не тратить времени на «форд» — пришлось бы сначала добежать до него, а потом заводить мотор — и продолжал нестись вверх по холму те несколько секунд, что мне остались, бросив женщину, которую я любил, вместе с ее телескопом, впадиной и давно потерянным мужем.
А затем озеро взорвалось.
Я застонал и очнулся в луже грязи, не зная, как долго в ней пролежал. То, что когда-то было Изумрудным озером, теперь заливал яркий свет, а издалека доносилось тарахтение вертолета.
Я все-таки успел отбежать подальше. Я остался жив.
А Келли наверняка нет.
Примерно в четверти мили я увидел обломки сторожки, расколотые бревна в море грязи, кошмарную картину разрушения, освещенную лучом прожектора, направленным с неба. Теперь, когда радиоактивное дно озера разлетелось повсюду, это место представляло собой настоящую «горячую точку».
Я с трудом поднялся, чувствуя, как протестует каждая косточка в теле. Выдув из носа воду, а может быть, и кровь, я направился к берегу озера.
Расплывчатый силуэт впереди оказался Мардж. Она осторожно бродила между обломками, освещая себе путь красным фонариком. На ней был дорожный костюм — юбка по Колено — совершенно неподходящая одежда для такого места.
— Рада, что ты уцелел, Брюс.
А прямо за ее спиной вышагивал Рэй Виттори, менеджер проекта от Канадского Космического Агентства, — это он первым сообщил нам, что впадина радиоактивна.
Виттори был без пиджака, хотя вокруг творилось черт знает что из-за всей этой грязи. Прах меня побери, какой же я все-таки идиот! Вот тебе и радионуклиды! Неудивительно, что все мои счетчики Гейгера работали кое-как, — в агентстве их затем приходилось налаживать заново. Да что там говорить, даже я был способен придумать три или четыре способа, как перенастроить дозиметр.
— Приятно снова вас увидеть, агент Дидрих, — произнес Виттори. — Хотя обстоятельства определенно могли быть получше.
Ничего не говоря, я уставился на него. Он протянул руку, но не для того, чтобы поздороваться, — ладонью вверх, ожидая что-то получить.
— Я сейчас заберу документы.
— Что такое?..
Мардж улыбнулась, розово сверкнув зубами в темноте при свете сигареты.
— Микрофоны, Брюс. Мог бы и догадаться.
Да, я действительно мог догадаться. Пассивная разведка — дешевое удовольствие. Они могли натыкать «жучки» по всем камням Скалистых гор за то время, что я здесь ошивался.
Я перевел взгляд с Мардж на Виттори. Келли велела мне отдать документы канадскому народу, но думаю, она имела в виду совсем другое.
— Не было никаких радиоактивных осадков, — произнес я мертвенным голосом, впрочем, я так себя и чувствовал.
Виттори покачал головой:
— Не было.
— Тогда зачем?..
Он пожал плечами и наконец опустил руку.
— Мы собрали все данные о впадине, на какие можно было рассчитывать, Дидрих. Оставалось только одно — женщина.
Женщина.
Келли Макиннес, смеющаяся женщина, которая жила и умерла ради мечты и давно потерянного мужа.
— О господи, — произнес я, вспомнив о другой смерти. — Сержант Перри?..
Мардж как-то сразу посуровела и еще раз затянулась сигаретой.
— Погиб в результате несчастного случая на охоте, Брюс. Направился не в ту сторону, можно сказать.
Несчастный случай на охоте. Перри был готов проговориться. Я обратился к ней с тем же вопросом, который задал Виттори:
— Зачем?
— Есть много людей по обе стороны границы, которые сделают все, что угодно, ради подобного изобретения.
Ради разработок Ника Макиннеса, которые мы отвергли двенадцать лет тому назад. Ради изобретения канадца, который долетел до звезд и почти вернулся домой.
Я вздохнул и опустился на разломанное бревно, покрытое озерным илом и водорослями. По другую сторону бревна я заметил приткнувшуюся к нему пластиковую канистру с бензином. Крышечка была на месте.
— Можно стрельнуть у тебя сигаретку, Мардж?
— Ты ведь бросил несколько лет назад, — нетерпеливо огрызнулась она.
— Мне нужно сейчас затянуться.
Я обхватил себя руками, холодный и мокрый в эту темную апрельскую ночь. Под рубашкой захрустел конверт, хранивший единственную точную запись предложенного Макиннесом рентабельного метода сверхсветовых путешествий.
Мардж протянула мне зажженную сигарету. Я взял и поблагодарил.
— Затягивайся и пошли скорее. В Вашингтоне тебя ждут очень важные люди.
Она повернулась к Виттори и прошептала что-то, но я не расслышал. Зажав сигарету в зубах, я изловчился, отвинтил крышечку канистры и вылил содержимое на землю.
Запах был не бензиновый — так пахла грязная озерная вода. Должно быть, канистра лопнула от взрыва. Я швырнул в лужу сигарету. Окурок зашипел и погас.
— Готов? — спросила Мардж.
Я кивнул. Вынув из-за пазухи конверт, я передал его канадцу. Еще тот канадец. Я не мог себя обманывать, думая, что именно этого желала Келли.
Пока мы шли к вертолету, я понял, что успел забыть ее смех.
Майкл Суэнвик
Лето с трицератопсами [90]
Динозавры, казалось, покачивались в знойном мареве, курящемся над мостовой. Их было около тридцати, небольшое стадо, похоже — трицератопсы. Они переходили дорогу (не спрашивайте меня почему), так что я выжал сцепление, резко остановил фургон и принялся ждать. Ждать и наблюдать.
Интересные создания и удивительно грациозные, при таких-то размерах. Динозавры изящно переходили дорогу, глядя прямо перед собой. Теперь я не сомневался, что правильно определил их породу: у каждого на морде было по три рога. Я был когда-то ребенком и играл пластмассовыми модельками.
— Почему мы никуда не едем? — поинтересовалась моя соседка Грета, сидевшая в кабине рядом со мной с закрытыми глазами.
— На дороге динозавры, — ответил я. Она открыла глаза:
— Твою мать!
Затем, не успел я ее остановить, она подалась вперед и просигналила три раза. Громко.
Трицератопсы на дороге, все как один, замерли и повернули головы, чтобы взглянуть на фургон. Я едва не покатился со смеху.
— Что тут, черт побери, такого смешного? — хотела знать Грета.
Но я мог только ткнуть пальцем и беспомощно трясти головой, от смеха у меня по щекам катились слезы.
Это все их воротники. Они были не просто кричащих тонов — яркие, как цирковые афиши, с красными завитками, желтыми полосками и электрическими оранжевыми искрами: слишком много форм и расцветок, чтобы перечислить, и все совершенно разные. Они походили на китайских змеев! На бабочек с шестифутовыми крыльями! На кислотный Лас-Вегас! И вот под всем этим карнавально-ярким великолепием торчали самые глупые морды, какие только можно представить, моргающие и разевающие пасти, будто повредившиеся умом коровы. До того смешные — просто обхохочешься, но надо было видеть их своими глазами, чтобы оценить.
Грета начала закипать по-настоящему. Она вылезла из машины и захлопнула за собой дверцу. От этого звука парочка трицератопсов в волнении напустила лужу, и все они попятились на шаг-другой. Потом они начали пододвигаться ближе, чтобы посмотреть, что же будет дальше.
Грета поспешно забралась обратно в кабину.
— Ну и чего этим тварям надо теперь? — спросила она раздраженно.
Создавалось такое впечатление, будто она хочет возложить вину за их поведение на меня. Не то чтобы она произнесла это вслух, учитывая то, что она сидела в моем фургоне, а ее «BMW» по-прежнему стоял в гараже в Южном Берлингтоне.
— Они любопытные, — пояснил я. — Просто веди себя спокойно. Не двигайся, не шуми, и через некоторое время они потеряют интерес и отправятся дальше.