Зверь, стр. 28

На гонорар, выплаченный щедрой нанимательницей, Воронин приобрел машину. «Форд» был не новым, двухтысячного года выпуска, но Герман купил его не для того, чтобы мозолить роскошью глаза завистливым согражданам. «Форд» нужен был всего лишь как средство передвижения. Ибо ситуация требовала мобильности. Не мог же он на своих двоих бегать за шустрым бизнесменом, выписавшимся из больницы и развившим бурную деятельность.

По сведениям, полученным от Клыкова, Звонарев и Светлана улаживали дела с наследством и готовились к свадьбе. В общем, их поведение вполне укладывалось в привычные рамки и ничем не отличалось от хлопот обычных людей, потерявших близкого человека. Перво-наперво они побывали на могиле Васильева и возложили венок, чем поставили Воронина в тупик. Если эти люди знали, что Василий Иванович жив, то зачем было ломать комедию? Кому они хотели замазать глаза? Или бизнесмен не поставил дочь в известность о проводимой им комбинации? Но тогда почему его хоронили в закрытом гробу?

– Ты у меня спрашиваешь? – удивился Клыков, с интересом разглядывающий последнее приобретение старого друга. – Очень приличная машина. В такой не стыдно девушку покатать.

– Где Макс? – спросил Воронин, недовольный игривым тоном Славки.

– Немец пропал. Его телефон заблокирован. У знакомых в Москве он тоже не появлялся. В посольство не обращался.

– А ты что, связывался с посольством?

– Естественно. У Макса на днях заканчивается виза, он должен был ее продлить.

– А из Питера немец выехал?

– Он позвонил мне три дня назад и сказал, что отправляется в аэропорт. Я пожелал ему счастливого пути. С тех пор он не звонил.

– Скверно, – задумчиво проговорил Воронин. – А где он жил?

– У меня.

У Славки Клыкова была очень приличная, по питерским меркам, трехкомнатная квартира, доставшаяся ему от родителей. Семьей историк так и не обзавелся, так что ему было где разместить заезжего немца.

– А как вы с ним познакомились?

– Я был в Берлине. Зашел в университет, у нас сохранились еще с советских времен хорошие отношения с тамошними научными кругами, и встретил Макса фон Бюлова. И его, и меня интересовали взаимоотношения германских и славянских племен. На том и поладили. Потом я узнал, что он ищет могилу своего деда, вернулся в Питер, навел справки и вызвал Бюлова.

– С девушками он загулять не мог?

– Нет, старик, он человек женатый. У него семья. К тому же сама ситуация не располагала к загулу. А кому, по-твоему, он мог перебежать дорогу?

– Спроси что-нибудь попроще, – вздохнул Воронин.

– Герман, я всерьез волнуюсь. Мне звонила жена Макса, он сообщил ей, что нашел останки деда, а потом как в воду канул. Слушай, старик, а что мы здесь стоим?

– Ждем Звонарева. Это его офис.

– Ты что же, за ним следишь? – удивился Славка, с интересом разглядывая многоэтажное здание, где этих самых офисов был вагон и маленькая тележка.

Разумеется, стоянка перед зданием была забита машинами. На их фоне «форд» просто терялся.

– Черную «тойоту» видишь? Это его машина.

– Ну и что?

– Обрати внимание на человека, фланирующего неподалеку от крыльца с небольшой рацией в руке.

– Охранник, наверное, – пожал плечами Клыков.

– А теперь посмотри на того типа на набережной с объемистой сумкой в руках. – Герман протянул Клыкову небольшой бинокль. – Тот, что у крыльца, мой знакомый. Портье из гостиницы, где умер чиновник из Минприроды Останин. Сдается мне, что этот шустрый юноша работает на Михаила Караваева.

– Так они следят за Звонаревым?

– По-моему, они собираются его убить.

– Слушай, Герман, что ты здесь сидишь, как Дюймовочка. Надо же предупредить Звонарева.

– Вот ты и предупреди. У тебя есть номер его телефона?

– Где-то был. – Славка лихорадочно зашарил по карманам в поисках мобильника, но, похоже, с предупреждением запоздал. Звонарев уже спускался по ступенькам упругой походкой уверенного в себе человека. Молодца с рацией в руке, стоящего в десяти шагах, он, кажется, не заметил, во всяком случае, внимания на него не обратил.

Портье поднес ко рту переговорное устройство. Его подельник на набережной отреагировал мгновенно и наклонился к стоящей на асфальте сумке.

– Это что, подзорная труба? – ошарашенно спросил Клыков.

– Это гранатомет.

– Вот черт! У него телефон заблокирован. Мама дорогая! Он уже поехал, Герман, ну сделай же что-нибудь.

Взрыв прогремел, когда «тойота» выруливала со стоянки. Машина Звонарева вспыхнула факелом, но Воронину, внимательно за ней наблюдавшему, показалось, что она к тому времени уже была пуста. А вот когда ее покинул расторопный водитель, он зафиксировать не успел.

От взрыва сработала сигнализация практически всех стоящих вокруг машин. У Германа заложило уши, и он не слышал проклятий, которые Славка обрушил на его голову. Клыков считал, что в гибели Звонарева виноват Воронин, сидевший истуканом в своем дурацком «форде», вместо того чтобы попытаться предотвратить готовящееся преступление.

– Не ори, – бросил ему Герман, вылезая из машины. – Твой Звонарев жив.

– То есть как жив?

Возле горящей машины суетились люди. У одного из них в руках был огнетушитель, но тонкой струйке пены не суждено было победить бушующий огонь. Надо отдать должное пожарным: буквально за три минуты они сбили пламя.

– Я же говорю, что из гранатомета саданули! – торжествующе воскликнул зевака в джинсовых штанах и клетчатой рубашке. – Вон там этот гад стоял. Достал из сумки гранатомет и саданул.

– Вот сволочи, – вздохнул рядом с Ворониным пожилой полноватый мужчина. – Лупят по живым людям, как по мишеням в тире.

Юношу в клетчатой рубашке и полноватого мужчину тут же сгребли расторопные ребята из ПМГ, первыми примчавшиеся к месту преступления. Воронин в свидетели не рвался, стараясь держаться в тени, он наблюдал за портье, который успел уже избавиться от рации. Молодой человек крутился вокруг покореженной машины – явно в поисках останков ее водителя. Поиски, однако, оказались безуспешными. И разочарованный портье двинулся прочь, растерянно озираясь по сторонам. Похоже, он опасался возмездия.