Моника (ЛП), стр. 1
КАРИДАД БРАВО АДАМС
Трилогия «Дикое сердце»
КНИГА ВТОРАЯ «МОНИКА»
Перевод с испанского сделала Людмила Александровна Яхина
1.
- Ана, Ана! – нетерпеливо звала Айме: – Ана!
- Я здесь, сеньора Айме, уже пришла, бегом бежала…
- Бегом? Ты уже три часа выполняешь мое поручение. Похоже, ты бы еще задержалась.
- Ай, сеньора Айме, дело в том, что сеньор Ренато приказал мне кое-что, и я должна была это сделать.
- Ренато? Что приказал тебе Ренато?
- Чтобы я проводила сеньориту Монику в ее комнату и рассказала сеньоре Каталине, что сеньорита чувствует себя не совсем хорошо. Сеньор приказал, и я должна была это сделать.
- Естественно, совершенно забыть мои поручения, зная, что я умираю тут от нетерпения и жду, когда ты придешь. Быстро говори. Ты смогла увидеть Хуана, поговорить с ним?
- Нет, сеньора, сеньор Хуан оборвал нотариуса на полуслове, сел на лошадь и уехал.
- Куда? В каком направлении? Ты не определила?
- Нет, сеньора, я смотрела на бегущую лошадь, разинув рот. Когда я пошла сюда, чтобы рассказать вам об этом, бац! Мальчик Ренато позвал меня, чтобы я проводила сеньориту Монику, но она не дала войти в ее комнату и велела ничего не говорить донье Каталине. Она вошла первой, закрыла дверь перед моим носом и сказала мне убраться. По мне так она не больная, просто уставшая. Уверена, ее напугал сеньор Хуан, который с ней ссорился.
- Ссорился с ней? Когда?
- Когда увидел, как она пыталась узнать что-то у того негритенка, что ходит всегда с ним, Колибри. Мальчишка помимо того, что упрямый и непослушный, еще и наглый! Он украл пирог на кухне, и знаете, что он ответил кухарке?
- Кого это волнует? Рассказывай то, что мне нужно знать. До того, как ушел Хуан, с кем он говорил? Что сказал? Или он сразу ушел, как поссорился с Моникой?
- Нет, сеньора, потом была ссора с нотариусом. Оттуда он пулей вылетел, пошел искать лошадь и приказал ее оседлать. Он прыгнул на нее одним прыжком и его только видели.
- Послушай-ка, Ана, – Айме теряла терпение. – Нужно, необходимо, чтобы я увидела Хуана до того, как стемнеет, и поговорила с ним. Ты должна найти его, передать послание от меня, чтобы никто на земле не услышал, не заподозрил, что это я приказала тебе, поняла?
- Поняла, сеньора. Но как мне это сделать? Я не знаю, куда он пошел.
- Спрашивай кого угодно, кто сможет в этом помочь. Подожди, а мальчишка был с ним?
- Нет, он был один вне себя от ярости.
- Ну тогда ищи мальчишку и приведи его ко мне, чтобы никто тебя не увидел и не понял, что это я буду с ним разговаривать. Послужи хорошо, Ана, и я подарю тебе самое красивое на свете кольцо, и еще деньги, все, что хочешь, Иди, иди скорее!
Решительным жестом отчаявшаяся Айме подтолкнула ее в темень, поторапливая всегда медлительную служанку-туземку. Затем она пошла в другую сторону в роскошную спальню, не зная, как успокоиться, усмирить нервы, измученные многочасовым тягостным ожиданием. Кто бы мог подумать, что Хуан Дьявол так быстро примет подобное решение. Последовать за ним, сбежать с ним, оставив все, обменять положение, богатство на участь авантюриста, каким бы привлекательным он не был для нее, какое бы влияние не оказывал на ее чувства, но это было больше, чем она могла дать. Нет, она не сбежит с ним вот так. Но как утихомирить его? Не допустить свирепую месть его ревности? Думая об этом, она одновременно дрожала от страха и желания. Страстно желая и отвергая, она любила и ненавидела, отчаянно не могла совладать с капризом и любила его еще сильнее: жесткого, непокорного, беспощадного в своей власти, сурового в горести, которую источали его ласки и поцелуи.
Она упала на колени у окна, сцепив ладони, жадно и напрасно выслеживая расширившимися зрачками. Дикая решимость поднялась в ее душе и вылилась в крик:
- Не будет так, как ему хочется! Будет так, как я хочу! Должно быть так, как я захочу!
- Ана, Ана! – отчаялась Айме. – Ты шевелишь свои проклятые ноги? Дойдешь наконец?
- Я пришла, сеньора Айме. Дело в том, что так жарко…
- Дьявол разрази тебя! Где ребенок?
- Ну я его не нашла, но мне сказали, где сеньор Хуан. Он был на заводе. Янина говорила Баутисте, что сеньор Хуан… Хуан Дьявол, как она сказала, приказал запрячь белую лошадь хозяина, махнул на завод. Нужно было видеть, как он приказывал и распоряжался, словно хозяин. Если хотите, я могу сходить туда. Прямо сейчас они запрягают во дворе большие двуколки со всем, что приказано отправить на завод. Я могу подойти к одной из них и сказать сеньору Хуану, что вы послали меня к нему, хозяйка. Мне пойти, нет?
- Да. Необходимо поговорить, увидеться. Подожди, подожди, я не слишком верю, что ты придешь вовремя. – С растущим беспокойством она подошла к окну. Солнце уже было низко, лишь последние лучи золотили вершины Мон Пеле, и она прошептала про себя: – Он будет ждать меня этой ночью в двенадцать.
- До двенадцати еще много времени.
- Никто не спрашивал обо мне?
- Никто не заходил в вашу комнату с утра. Ни сеньора София, ни сеньорита Моника, ни сеньора Каталина. Сеньор Ренато с нотариусом в кабинете хозяина дона Франсиско, и единственное, что они попросили принести – это коньяк и кофе. Янина им принесла. Она сказала, что не позволит другим мешать им, потому что они приводят в порядок счета.
- Хорошо, что так. Ладно, иди искать сеньора Хуана. Скажи, что я больна, очень больна; ради милосердия пусть он подождет до завтра, чтобы поговорить и увидеться. Скажи, что я слезно его умоляю. Скажи…
- Почему бы вам не написать все это на бумаге, хозяйка?
- На бумаге? Да, ты права. Но…
- Без подписи. Я уж скажу ему, что это вы. Отдам в собственные руки. Передам только ему. Клянусь, хозяйка, только ему. Не бойтесь…
- Я доверяю тебе, Ана, напишу на бумаге, но ты отвечаешь жизнью, что только Хуану ее передашь. Поклянись в этом, Ана, поклянись!
- Богом и Девой Небесной! Только сеньору Хуану я отдам записку, а если не ему, то пусть смерть заберет меня!
Темнокожая горничная клялась, скрестив пальцы; Айме разрывалась между срочным доверием к ней и тем, какое сильное оружие создаст против самой себя этими буквами. Лихорадочно она подошла к маленькому секретеру и нервно поискала необходимое.
- Ана, ты должна быть очень осторожна. Если кто-нибудь захочет отнять его у тебя, если кто-то будет давить на тебя…
- Я проглочу письмо раньше, чем отдам кому-нибудь! Клянусь, хозяйка.
- Хорошо, хорошо, – успокоилась Айме, начав писать, но вдруг засомневалась и порвала бумагу. – Не могу я так продаться! Подожди-ка, ты умеешь писать, Ана?
- Я писать? Ну и ну! Я могу считать и мило рисовать. Янина умеет писать и читать. Ее обучал учитель, как и белых детей. Она единственная из слуг, кто умеет писать. Но вы не доверяете ей. К тому же, если сеньор Хуан не видел вашего почерка, то не поверит, что это ваша записка.
- Он никогда не видел моего почерка. Подожди, подожди… Я могу написать на бумаге, которая не слишком подвергнет меня опасности. Да, так, он поймет. Он поймет, что другого я и не пришлю с тобой. Он поймет.
Она писала быстро и уверенно двусмысленное, высокопарное письмо, которое было, несомненно, душераздирающей мольбой. Затем она сложила его вдвое, вложила в конверт дрожащими пальцами и прошептала:
- Для Хуана, Хуана Бога. Да, лучше так.
- Хуан Бога? – удивилась служанка.
- Кое-кто так зовет его. Он поймет прекрасно. Но ты скажи, что оно от меня, что я в самом деле больна, писала и отчаянно плакала. Иди, беги, не опоздай в повозку.
- Ерунда, хозяйка! Меня повезет Эстебан, он мой друг, что бы ни случилось.