Дорога в один конец, стр. 47
Стараясь наступать как можно ближе к стене, пробираюсь по крыльцу к входной двери. Так по крайней мере не столь сильно будут скрипеть доски. Толкаю дверь – заперто. Ну, на такую-то удачу я, положим, и не рассчитывал. Надо сказать, что это не сильно меня огорчает, и узкая длинная щепка, загодя приготовленная мной еще в сарае, отправляется в щель между дверью и косяком. Там обычная щеколда, я это срисовал уже достаточно давно. Тихонечко приподнимаю ее и толкаю дверь от себя. Тотчас же просовываю руку и подхватываю щеколду, чтобы она ненароком не брякнула. Ибо раз дверь заперта изнутри – в доме кто-то есть!
Бесшумно проникнув внутрь, притворяю за собой дверь. Нужная мне комната находится слева от входа. В ней днем сидит машинистка. Закрыв за собой дверь и этой комнаты, осматриваюсь по сторонам. Разумеется, здесь никого нет. Надо думать, что миловидная девушка, которая печатает на машинке, ночует где-то в другом месте. Пробираюсь к столу, сажусь на табуретку и снимаю с него пишущую машинку. Ставлю ее на колени. Почему не на стол? Да потому, что этот древний агрегат в процессе работы на нем щелкает весьма немилосердно и звонко. Засовываю руку в карман и вытаскиваю оттуда кусочек тряпки, подобранный мною в пресловутой ямке у стены. Там такого добра тоже предостаточно. Просунув руку с тыльной стороны пишущей машинки, нащупываю звоночек. Ежели кто не знал, при переводе каретки машинка издает мелодичный звон, который в данном случае мне совершенно ни к чему.
Ну вот, теперь можно приступать к работе.
Щелк, щелк, щелк…
Каретку медленно переводим, чтобы трещотка не шумела.
«Старшина Епифанов, после проверки в Особом отделе двести восемьдесят шестой стрелковой дивизии, направляется для дальнейшего прохождения службы».
Подпись, угловой штамп.
В принципе здесь и печать не помешала бы, но – чего нет, того нет!
Окруженец я бывший, всем понятно? Оттого и никаких других документов нет, по новому месту службы выдадут. Хотя и на этот случай кое-какие задумки у меня есть… А чтобы вывернуть меня наружу сильнее, чем это уже сделали особисты, – ну, это надо быть совсем отмороженным человеком. Мол, даже они не нашли, а ты что – самый умный?
Все, готов документ. Не самый, откровенно говоря, правильный, но ничего другого я сейчас соорудить не смогу.
И еще есть у меня парочка неотложных вопросов, требующих разрешения.
Осторожно опускаю пишмашинку на стол – там даже кусок войлока специально уложен. Тяжелая она… хоть и не рояль, но рама небось тоже из чугуна?
Осматриваюсь.
Вроде бы все на месте стоит, ничего не нарушено.
Теперь выходим из комнаты.
За дверью напротив кто-то сладострастно дрыхнет. Аж причмокивает во сне! Завидую… мне бы сейчас так!
Тихонечко просачиваюсь мимо этой двери – к соседней. Я тут кое-что видел, когда меня мимо проводили…
Ага!
Вот оно!
Пишбарышня у нас в одной комнате сидит, а всяческие канцелярские товарищи – здесь.
Правильно, треск машинки не должен мешать работе всех остальных.
Сейф.
Ах, как жаль, что я не медвежатник! Уж в Особом-то отделе тут, надо думать, не ведомость по расходу дров в таких местах хранят. Но – увы, этот ящик я не открою.
А вот шкаф – очень даже. Он, собственно, и не заперт даже.
Так, верхняя полка – неинтересно.
Средняя…
Ага, вот!
Тонкие папки – то, что мне нужно.
Всевозможные серьезные материалы хранят, как и положено, под замком. А вот все прочее, оперативного интереса не представляющее, – вот так, в папочках. Ну кому, скажите на милость, интересны документы погибших?
Я, когда туда-сюда ходил, между прочим, уши растопыривал не зря. И приглядывался, по мере возможности.
Вот и услышал, как диктовал пишбарышне какую-то пояснительную записку некий местный деятель. И краем глаза видел такую вот тонкую папочку, что он в руках держал. А в папочке – рапорта. И к ним красноармейские книжки приколоты. Скрепочками, как и положено.
Фамилию, что в справке написана, я тоже не с потолка взял. Ее, в числе прочих, помянул тогда диктовавший особист. Вот и есть у меня небольшая надежда, что и красноармейская книжка погибшего не успела еще уехать куда-то далеко.
Так, первая папка.
Не то.
Отставляем ее в сторону.
Вторая…
Нужные мне документы отыскались только в четвертой.
Дормидонтов, Федоров, Пименов, Асанович… Епифанов! Есть попадание!
Дмитрий Олегович, стало быть? Запомним.
А за что его, кстати, в Особый отдел-то?
А-а-а… да, неприятный случай.
Халатность при погрузочно-разгрузочных работах. Иначе говоря, придавило мужика насмерть, когда танк с платформы сверзился. Понятно, отчего особисты этим случаем занимались, – искали зловредный умысел. Ну, скорее всего, не нашли, иначе завели бы дело, и нужный мне документ лежал бы сейчас под замком.
А так – все ясно. Вражьих происков тут нет, есть обычный несчастный случай. Делопроизводство прекратить, материал списать в архив. Секретов никаких нет, незачем и папку в сейф совать, там, поди, и так места не хватает…
Пропихиваюсь в дыру под стеной и аккуратно ее сеном заваливаю.
Бежать именно сейчас?
Перед самым рассветом?
Ну уж хренушки, я лучше вечера дождусь.
Все равно, пока особисты не проверят все то, что я им вчера понаписал, активных действий предпринимать не станут. День у меня есть, а вот следующее утро буду встречать уже на ногах и далеко отсюда.
Глава 18
– Товарищ капитан! К вам тут…
Отстранив бойца, в комнату вошел давешний подполковник. Как его там… Дронов?
– Доброе утро, товарищ Азаров!
– Здравия желаю, товарищ подполковник!
– Ничего, что я к вам вот так – без предупреждения?
– Да… ничего страшного, товарищ подполковник… в порядке все.
– Ну и хорошо. Да вы присаживайтесь. Я тоже, с вашего позволения, присяду…
Гость легко опустился на табурет и с интересом осмотрелся по сторонам. А капитан себе просто места не находил. Утро же!
А подполковник свеж и бодр.
Значит, выехал относительно давно, до штаба-то часа два пути!
Стало быть, визитер встал рано, и это значит, что приехал он сюда не для того, чтобы просто чаю попить. Что-то у него есть за душой. Знать бы – что именно?
– Как продвигается ваше расследование? Ну, я имею в виду этого старшину… Красовского, вот!
«Врет. Прекрасно он его фамилию помнит. Вон даже в глазах у гостя смешинки проскакивают. Что-то он такое накопал…» – подумал про себя Азаров.
– Проверяем его показания – он много чего тут понаписал.
– Да? И что же именно?
– В основном описал тех лиц, с которыми ему приходилось контактировать. Список не очень большой, но проверить всех необходимо.
– Резонно, – наклоняет голову подполковник. – А в госпиталь позвонили?
«Да дался ему тот пистолет!»
– Нет, товарищ подполковник, не успел. Но время пока есть…
– Разве? Насколько я в курсе дела, приказ на уничтожение складов не только не отменен – еще и подтвержден. Оттуда! – Рука гостя ткнула в потолок. – Поручено решить этот вопрос в самое ближайшее время.
– Я распоряжусь…
– Не нужно. Я туда позвонил. Есть такой пистолет. И именно с той надписью, как и говорил ваш старшина.
«Ну и что?»
Но вслух капитан сказал совсем другое:
– Спасибо, товарищ подполковник. Это существенно облегчает дело.
– В какой же части, позвольте вас спросить? – наклонил голову визитер.
– Э-э-э…
«И в самом деле – в какой?»
– Оружие старшины у вас?
– Да.
– Все? В том числе и пулемет?
– Э-э-э… нет, пулемет остался в разведроте. Это же не штатное оружие Красовского, трофей…
– Печально… Номер его выяснить можете?
– Сейчас позвоню.
– Уж сделайте милость, товарищ Азаров. А пока распорядитесь чаю согреть, уж очень пить охота.
«Ну да, так я и поверю, что он сюда приехал чаи гонять!» – думал капитан, выходя из комнаты.