Умный, сексуальный, молчаливый (ЛП), стр. 23
— А что это была за блондинка, а, Логан? — спрашивает он. — Вы вроде неплохо пообщались.
Я делаю глоток воды.
— Это ты мне скажи, Трип.
— А мне почём знать? Думаю, это одна из моделей. Определённо не мой тип.
— Почему это? — спрашивает Эмили со сладкой улыбкой. — Она недостаточно много зарабатывает?
Я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Приносят наш ужин, и я теряю нить разговора, потому что сложно читать по губам, когда люди жуют. Потом настаёт время десерта, и мне становится полегче, когда все неспешно едят и пьют.
— Эмили, — обращается к ней её отец. — Приехали конгрессмен и его сын. Я хочу тебя с ними познакомить.
Он встаёт и протягивает ей руку.
Она берёт её, оборачиваясь на меня через плечо. Я быстро показываю ей жестами «всё отлично» и киваю. Пусть идёт, со мной всё будет нормально.
Миссис Мэдисон беседует с женщиной справа от неё, а Трип пристально смотрит на меня. Поэтому я вынимаю из кармана блокнот, который всегда у меня с собой, вытаскиваю из пружины сверху карандаш и начинаю рисовать. В рекламной кампании мистера Мэдисона есть проблема, а я могу решить её и хочу зафиксировать это на бумаге. Он может никогда не воспользоваться моими идеями, но если всё-таки сделает это, то тем самым я заработаю себе несколько очков. Сомневаюсь, конечно. Но чем чёрт не шутит.
Я выражаю свои идеи на бумаге, делая наброски из картинок и слов, которые можно будет использовать в коммерческой или печатной рекламе. Мои соображения полностью завладели мной, когда возвращается Эмили. Она садится рядом.
— Я вернулась.
— А мой мир вернулся на круги своя, — отвечаю я.
Она закатывает глаза и быстро целует меня.
— Какие банальности.
Я пожимаю плечами. Мне всё равно. Это правда.
— Что ты делаешь? — спрашивает Эмили, глядя на мои наброски.
— Рисую каракули, — отвечаю я и ухмыляюсь. Она забирает у меня блокнот и листает страницы.
— Как здорово! — говорит она и смотрит на меня широко раскрытыми карими глазами. — Нет, правда, очень-очень здорово!
Эмили отдаёт мне обратно блокнот, и я качаю головой.
— Только вот, наверное, дело того не стоит.
Она тяжело вздыхает.
— Наверное.
Я кладу блокнот на стол и встаю со стула.
— Пойдём потанцуем. — Я притягиваю её к себе и, кружа, увлекаю в сторону танцпола. Когда мы возвращаемся, она едва дышит.
Я оглядываю стол.
— Хм. Пропал.
— Что пропало? — спрашивает Эмили. Она тяжело дышит, её щёки порозовели.
— Мой блокнот.
Она жуёт нижнюю губу.
— Может, случайно забрал кто-то из официантов? Хочешь, я узнаю?
Я качаю головой.
— Это просто блокнот.
У меня их полно, дома так вообще валяются на каждом углу. Хотя, с другой стороны, если ты глухой, то никогда не знаешь, когда они могут тебе пригодиться.
Эмили робко смотрит на меня.
— А мы можем ещё потанцевать?
Ради неё я готов на всё. И мы танцуем весь оставшийся вечер.
Эмили
Когда папин лимузин останавливается у дома Логана, ситуация становится более чем щекотливой. Он выглядит так, словно хочет забрать меня с собой, а я хочу пойти с ним. Но в машине с нами мой отец, и ему это точно не понравится. Я пихаю ногу Логана, и он протягивает руку моему отцу.
— Спасибо за чудесный вечер, мистер Мэдисон, — говорит он, а потом улыбается моей маме. — И миссис Мэдисон.
Папа нехотя пожимает его руку. Логан ещё раз смотрит на меня, целует в лоб, а потом водитель открывает дверь. Он вылезает из машины, я за ним.
— Ты остаёшься? — спрашивает Логан, его лицо светится надеждой.
Я качаю головой и киваю в сторону машины.
— Нет. Он отвезёт меня в мою квартиру.
Лицо Логана мрачнеет, он поднимает глаза на звёзды и делает протяжный выдох. Я не хочу уезжать от него. Я хочу остаться. Это дом. А не моя квартира, особенно когда там Трип Филдс.
У меня внутри всё сжимается от мысли, что сегодня ночью мне не спать в объятиях Логана. Он не перекинет ногу через мою голую попу и не прижмёт к себе.
— У меня завтра занятие в девять, а потом ещё одно, в двенадцать, — говорю я. — Так что увидимся завтра вечером?
Он качает головой.
— По понедельникам учёба начинается не раньше трёх. А в половину седьмого у меня практическое занятие.
— О.
Окно лимузина опускается, и папа рявкает моё имя.
— Хорошо! — кричу я в ответ. — Уже иду!
Логан берёт моё лицо в свои ладони.
— Я хочу тебя поцеловать.
Мой отец начинает насвистывать через по-прежнему открытое окно. И я рада, что Логан не может слышать, потому что меня это чертовски раздражает.
— А я хочу, чтобы ты меня поцеловал.
Он низко стонет, прижимается губами к моему лбу и так стоит, вдыхая и выдыхая, вдыхая и выдыхая.
В идеальном мире я могла бы приехать домой, и мы проболтали бы всю ночь по телефону. Но с нами этого никогда не будет. Да, мы можем переписываться сообщениями, но это не то.
— Эмили, — вновь окликает меня папа.
— Мне нужно идти, — говорю я Логану и быстро целую его в губы.
Проскальзываю в машину, когда водитель открывает мне дверцу. Когда он её закрывает, у меня такое ощущение, как будто закрылась дверь в счастье. А всё оттого, что мне приходится уезжать от Логана. Я тяжело вздыхаю и откидываюсь на сидении. Как это хреново!
Логан
Я так быстро, как это возможно, поднимаюсь по ступенькам. Пол стоит в кухне и резко разворачивается ко мне, когда я вбегаю в квартиру и хлопаю дверью.
— Господи, — говорит он. — Кто-то украл твою одежду и привёз тебя домой, разряженного, как долбанный придурок.
— Я могу взять твой байк? — спрашиваю я, тяжело дыша. Мне нужно ехать, причём быстро.
— Слишком холодно, чтобы гонять на байках, — предупреждает брат и прищуривает глаза. — А зачем он тебе?
У Пола есть мотоцикл «Сузуки», выигранный в карты. Но обычно он не ездит в такую погоду.
— Так я могу его взять? — поспешно вытаскивая свой комбинезон и вязаную шапочку, спрашиваю я. У меня нет денег на такси, а на метро будет слишком долго.
Пол открывает ящик и роется там, пока не находит ключи. Он кидает их мне, и моё сердце чуть не выпрыгивает из груди. Если я потороплюсь, то успею приехать домой к Эмили до того, как они туда доберутся.
— Спасибо.
Я одеваю комбинезон и беру из шкафа шлем Пола. Байк стоит в гараже в подвале здания, но там нет охраны, и в это время ночи мне ничто не помешает. Я сбегаю по ступенькам, надеясь, что чёртова штуковина заведётся.
В машинах, как и во всём, где есть мотор, плохо лишь одно — я не могу слышать, когда они заводятся. Хотя я могу чувствовать вибрацию, и поэтому кладу на мотоцикл руку и завожу его. Несколько секунд он гудит, а потом затихает. Ну ещё бы, этого и стоило ожидать. Я похож на сосиску в тесте, а грёбаный байк не заводится! Вновь поворачиваю ключ, и мотор оживает. Обернувшись, вижу, как из выхлопной трубы вырывается чёрный дым, сажусь верхом и снимаю байк с подставки. Холод собачий, но у меня плохое предчувствие из-за того, что Эмили отправилась домой с Трипом. Просто оно есть. Не знаю откуда. Но я это чувствую, и мне нужно к ней.
Городские власти чистят дороги, тем более в течение всего дня по ним ездили машины. Так что я не волнуюсь о дорогах, единственное, чего мне стоит опасаться, это невидимой глазу наледи.
Через пятнадцать минут я уже останавливаюсь рядом с домом Эмили. Передо мной виднеются задние огни отъезжающего лимузина. Генри открывает переднюю дверь и выглядывает на улицу, когда я останавливаю байк Пола прямо перед входом и пытаюсь высмотреть в окна Эмили. Но она, наверное, уже поднялась наверх.
Генри машет мне рукой.
— Завози внутрь, — говорит он. Потом указывает на мотоцикл и показывает внутрь, не уверенный в том, понял ли я его слова. — Если ты оставишь его здесь, кто-нибудь украдёт.
Байк небольшой, но он наверняка оставит на плитке мокрые следы. Генри ободряюще кивает мне и показывает головой в сторону вестибюля, приглашая заходить.