Тринадцатая Ева, стр. 1

Антон Леонтьев

Тринадцатая Ева

Доктор Чегодаев

Имя последней в тот день пациентки было Татьяна Ларина. Дмитрий Иннокентьевич Чегодаев, частнопрактикующий психотерапевт и психоаналитик, кандидат медицинских наук, отложив планшетник в сторону, усмехнулся. Интересно, настоящее или выдуманное?

В его работе приходилось сталкиваться со всяким. В том числе и с тем, что пациенты проходили у него курс лечения, иногда многомесячный или даже многолетний, не раскрывая своего подлинного имени. Это было их полное право – потому что имя-то свое они скрывали, а вот проблемы нет. Собственно, чтобы справиться с ними, они и обращались к нему.

Да и, в конце концов, ему было важно не имя, а сам пациент, точнее, его история. А пока пациенты исправно платили (а с учетом того, что доктор Чегодаев был хорошо известен и с некоторых пор даже вошел в моду у богатых и знаменитых, поток состоятельных страждущих не иссякал), а платили они все исправно, ему не было дела до настоящего имени.

И все же… И все же он впервые сталкивался с такой откровенной формой маскировки. Хотя ведь неведомую пациентку могли действительно звать Татьяной Лариной! А вот если нет… Если нет, зачем она тогда взяла известное любому и каждому сочетание имени и фамилии?

И не только любому и каждому. В первую очередь ему самому. Та, которую он любил, тоже назвалась сначала Татьяной Лариной. Интересно, что встретились они тогда на премьере нового «Евгения Онегина» в Большом…

Да, Женя назвалась тогда Татьяной Лариной. И вот в его жизни снова возникла женщина с таким именем… Случайность?

Дмитрий Иннокентьевич снова взял в руки планшетник, сделал пару движений пальцами и убедился, что в графе «Дополнительная информация о пациенте» никаких иных сведений не значилось.

Интересно, очень интересно… Чтобы в подобных случаях не оказаться на бобах, плата за посещение бралась заранее. Конечно, согласовывалось, что первый сеанс будет ознакомительным, то есть бесплатным, и от этого правила доктор Чегодаев не отступал. Однако в подобных случаях потенциальному клиенту предлагалось согласовать и оплатить сразу курс из шести последующих сеансов.

Те, кто действительно желал начать лечение, соглашались. А те, кто колебался – в силу тех или иных причин, – так и не становились пациентами доктора Чегодаева. С учетом роста спроса на его услуги, в последние два года, после этой нашумевшей истории с актрисой, которую преследовал навязчивый поклонник и которой он помог изобличить негодяя, резко возросший, он мог позволить себе ставить определенные условия. Все же он, погружаясь в пучины далеко не самых приятных историй, не только старался облегчить страдания пациентов, но и зарабатывал этим деньги.

И Татьяна Ларина согласилась – несмотря на то что цены на курс из шести первичных сеансов были приемлемы далеко не для каждого. Что же, надо же было поддерживать собственное реноме и вносить арендную плату за офис в Серебреническом переулке!

Дмитрий Иннокентьевич снова бросил взгляд на планшетник, а на столе замигала синяя лампочка. Он поднял трубку внутреннего телефона и услышал голос своей верной секретарши Марины Аристарховны:

– Дмитрий Иннокентьевич, госпожа Ларина ожидает в приемной.

Зная, что пациентка находится сейчас в другой комнате, откуда слышать их разговор не в состоянии, доктор Чегодаев спросил:

– И что она собой представляет?

Нюх на человеческие типажи у Марины Аристарховны был феноменальный.

– Еще та штучка, – произнесла та. – Однако далеко не в лучшей кондиции. Кажется, чего-то боится. Ей наверняка требуется ваша помощь…

И она ее получит… Доктор Чегодаев и сам не мог сказать, отчего его так заняла пациентка, которую он даже не знал. Но что-то ему подсказывало, что случай может быть интересным и сложным.

– О деньгах можете не беспокоиться, госпожа Ларина оплатила все наличными.

Доктор поблагодарил секретаршу, положил в ящик стола планшетник, вынул оттуда блокнот в кожаном переплете и остро заточенный карандаш. Странно, но факт – несмотря на времена повальной дигитализации, пациенты предпочитали старые добрые средства. Компьютер из кабинета пришлось убрать практически сразу после установки, даже ноутбук находился в смежном помещении. Дмитрий Иннокентьевич пользовался планшетником, но только в промежутках между пациентами. Они платили ему за то, чтобы он разыгрывал из себя некое подобие доктора Фрейда – и с учетом собственных расценок он был на это согласен!

Приглушив свет и выключив кондиционер (далеко не все пациенты приветствовали искусственную циркуляцию воздуха в кабинете), он посмотрел в старинное зеркало, поправил галстук-бабочку и снял с высокой спинки стула пиджак.

В свои тридцать восемь он выглядел старше – нет, не старее, а именно что старше. Впрочем, это в его профессии было явным преимуществом. Он водрузил на нос очки в тонкой золотой оправе, откинул элегантную, богемного вида седеющую прядь (его длинные волосы любила Женя, но об этом думать не хотелось, потому что все прошло, прошло, прошло…) и бесшумно раскрыл плотную дубовую дверь, которая вела в коридор.

Оттуда он попал в приемную, где, облаченная, как всегда, во что-то умопомрачительно-яркое и ультрамодное, восседала Марина Аристарховна. Она едва заметно повела изящной головкой с короткими седыми волосами в сторону прозрачной стены, за которой находилась комната ожидания.

Элегантная дама, совершенно точно охарактеризованная Мариной Аристарховной как «та еще штучка», застыла в кресле замысловатого дизайна, закинув изящную стройную ногу на ногу.

Он, увидев ее, на мгновение оторопел. Сердце екнуло, и доктор ощутил боль, как будто палач-садист загнал ему в сердце тупую ржавую иглу. Потому что он мог поклясться, что на мгновение решил – там, в кресле комнаты ожидания, находилась не скрывающая свое имя пациентка, а она…

Женя… Его Женя…

Но так же быстро, как и накатило, видение и ушло. Щемящая боль в сердце отступила, доктор вздохнул, наверное, чересчур шумно.

Врачу, исцели себя сам! Конечно, это не Женя, а всего лишь женщина, чем-то на нее похожая. Но и то, конечно, отдаленно. Потому что Женя, его Женя, была одна-единственная и неповторимая…

Была. Да, была. Потому что Женя умерла. И ему не следовало подпадать под влияние сугубо личных историй, находясь на работе.

Да. Женя была мертва, но ведь он отдал бы все на свете, если бы она была сейчас жива!

И ведь если бы не он сам, то Женя была бы сейчас еще жива…

Татьяна Ларина была высокой шатенкой с длинными, ниспадающими на плечи волосами и фигурой топ-модели. Доктор увидел, с какой быстротой и как ожесточенно клиентка листает страницы журнала, лежавшего у нее на коленях. Она явно не успевала ничего читать, да и вряд ли собиралась это делать.

Лица Татьяны Лариной, скрытого волосами, он не видел, однако заметил ее изящные тонкие пальцы с короткими ногтями. Странно, обычно дамы подобного класса предпочитают длинные, в большинстве своем кроваво-красные ногти.

Поза, в которой замерла Татьяна Ларина, свидетельствовала о ее большом внутреннем напряжении. Да, Марина была права – пациентка была не в кондиции. И ей требовалась помощь.

И она чего-то боялась.

Внезапно Татьяна Ларина подняла голову, и доктор Чегодаев увидел ее узкое, красивое лицо, увенчанное большими стильными солнцезащитными очками. С учетом того, что, несмотря на апрель, погода стояла на редкость облачная и холодная, очки вообще-то не требовались. Тем более в помещении.

Но многие из его пациентов приходили сюда в темных очках. Женщина, словно прочитав мысли доктора, усталым жестом сняла очки, и он заметил, что за ними скрываются огромные зеленые глаза, под которыми залегли глубокие тени. Дама была бледна как смерть.