Вечные влюбленные, стр. 77

Атина, дав ему секунду на то, чтобы переварить ее слова, весело сказала:

— Фрэмптон почти вернул состояние, которое растратил его отец, и готов оставить контрабанду — мы ведь не собираемся заниматься этим бесконечно. У вас будет Тесc и ее состояние, а когда Ника не будет, я, как последняя в роду, хоть и женщина, унаследую усадьбу Шербурн и все богатство Талмиджей, как и должно было быть изначально! Если все пойдет хорошо, в течение нескольких дней, ну самое большее недель, мистер Браун навеки исчезнет, и наше предприятие прекратит существование. — Она подняла свой стакан. — Может, выпьем за наш успех?

Незадолго до разговора между Атиной и Эйвери Ник покинул свой кабинет и отправился на поиски Тесc. Рассуждения Рокуэлла о сердечных неурядицах Александра, а также чтение пронизанного любовью дневника деда вдруг вызвали у Ника настоятельную потребность обнять Тесc и убедиться, что по крайней мере он выбрал себе жену по своему вкусу.

Разыскать Тесc оказалось легко, поскольку прибыли повозки из усадьбы Мандевиллов и небольшая армия слуг вносила в дом наверх всевозможные дамские предметы. Он увидел жену в спальне: она стояла и рассматривала множество штук шелка, кружев, муслина, батиста, бархата и атласа, рассыпанных по всей комнате. Она увидела Ника, который застыл в дверном проеме и с изумлением взирал на множество модных нарядов и мишуру, занявших всю комнату. Тесc виновато произнесла:

— Я и не знала, что у меня столько вещей! Ты, наверное, думаешь, что у меня на уме только наряды?

Но Ник думал о том, что он самый удачливый человек в мире.

Сердце у него защемило. Жена выглядела очаровательно, стоя посреди комнаты в зеленом муслиновом платье с высокой талией; рыжие, цвета красного золота волосы свободно выбивались из-под гармонировавшей с платьем ленты и восхитительно обрамляли милое лицо. Фиалковые глаза сияли, кожа светилась, и, глядя на нее — особенно туда, где начиналась грудь, вздымавшаяся над отделанным кружевом вырезом платья, — Ник почувствовал теплую тяжесть внутри.

Несмотря на их долгие дурманящие ночи, когда они, взрываясь от наслаждения, страстно любили друг друга, он, к своему удивлению, обнаружил, что до сих пор от одного только взгляда на нее тело его приходит в возбуждение, кровь нагревается, дыхание становится глубже.

Он подошел к жене и, притянув ее к себе, поцеловал в нос.

— Что я думаю? — хрипло вымолвил он, — По-моему, ты совершенно обворожительна!

Тесc порозовела и застенчиво посмотрела ему в глаза.

— Ты и правда так думаешь? — опросила она. — Несмотря на то, как мы поженились?

Он крепче прижал ее к себе, будучи не в силах оторвать глаза от нежной линии ее губ.

— Вероятно, — пробормотал он, — именно из-за этого.

— Что ты хочешь сказать? — Она немного нахмурилась, пальцы машинально ласкали его плечи и шею.

Ее трепетный стан прижимался к нему, и Нику меньше всего на свете хотелось здраво мыслить, однако вопрос ее был справедлив.

Обнимая ее, он тихо ответил:

— Мы встретились при самых необычных обстоятельствах: нас не окружали и не сковывали светские диктата, и в короткое время мы узнали друг о друге больше, чем другие за месяцы запланированного супружества. — Он не отрываясь смотрел ей прямо в глаза. — Из-за событий, которые привели к нашей свадьбе, я понял, что ты храбрая и смелая, перед лицом несчастья ты не хнычешь и не хандришь — действуешь. — Губы его дрогнули. — Может, это и не самый разумный поступок, но ты тем не менее не позволила запугать себя тем, что ждало тебя впереди.

Тесc состроила ему рожицу, и он засмеялся. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу. Постепенно смех Ника умолк. Испытующе глядя на нее, он мягко сказал:

— Но я узнал не только об этих твоих качествах. Ты способна на великую преданность и любовь — это доказывают твои отношения с тетушками. И еще — ты не держишь зла. Ведь, вынужденная выйти за меня замуж, ты могла бы сделать нашу жизнь невыносимой, однако ты этого не сделала. — Он нежно прикоснулся губами к ее рту. — Ты великодушна, а твое восхитительное изящное тело… Каждый раз, когда мы занимаемся любовью, я понимаю, что я самый счастливый муж. Несмотря на то что Тесc не раз делила с ним постель, щеки у нее порозовели; она опустила глаза и уставилась на его накрахмаленный, аккуратно повязанный шейный платок В голове царила путаница: она чувствовала себя польщенной, ей было приятно, что он считал ее отважной, смелой и наговорил еще много приятных вещей.

Его слова согревали ее, но в то же время наполняли какой-то странной мучительной болью. Она не хотела, чтобы ею просто восхищались, она хотела, чтобы ее любили!

Не глядя ему в глаза, пряча свою боль глубоко в сердце, она произнесла тонким дрожащим голосом:

— Ты очень добр ко мне. Большинство мужчин, окажись они в твоей ситуации, не повели бы себя так.

Ник помрачнел, почувствовав, что он как-то невольно обидел Тесc. Он долго смотрел на ее поникшую голову, пытаясь понять, какую ошибку совершил. Ему всегда трудно было говорить о собственных чувствах; он и так был поражен, что откровенно высказал свои мысли. Он, безусловно, не готовился к такому разговору — это получилось само собой: слова, которые росли внутри него, излились, прежде чем он смог их остановить или подумать, что, собственно, он хотел сказать. Ник обнажил перед ней сердце, и теперь его раздражало то, что Тесc не откликнулась на его слова. «Эта девчонка не поняла, — раздраженно подумал он, — что я пытался втолковать ей, что люблю…»

Ник широко раскрыл глаза: его словно пронзила молния. Он невольно крепко прижал Тесc к себе. Зарывшись губами в ее волосы, он решительно, совсем не как влюбленный, выпалил:

— Ах ты, глупышка! Я вовсе не добр к тебе — я люблю тебя!

Глава 24

Тесc в страхе воззрилась на него: как он разгадал ее невысказанные вслух желания? Ник улыбнулся в ответ доброй, нежной улыбкой, и сердце екнуло у нее в груди. Может, она ослышалась… Пристально, с болью глядя ему в глаза и затаив дыхание, она спросила:

— Что ты сказал?

Ник засмеялся: радость, ликование пронзили его в ответ на ее исполненный надежды взгляд. Еще крепче прижимая ее к груди, он отчетливо произнес:

— Я люблю тебя. Полюбил с первой секунды, когда увидел в «Черной свинье». Только не понимал этого до сих пор.

Он улыбнулся, глядя на ее ошеломленное лицо. По нему медленно разливался мягкий свет — смысл и сердечный тон его слов дошли до ее разума.

— Могу ли я надеяться, — осторожно спросил он, — что мои искренние чувства взаимны?

Тесc не то всхлипнула, не то засмеялась и пылко обвила его шею руками.

— О да! — закричала она. — Да, да и еще раз да! Мне кажется, я всегда любила тебя и боялась, что ты никогда не полюбишь меня!

— Любимая…

Ник целовал ее много раз и каждый раз по-новому, но на сей раз он поцеловал ее жаждущие губы так сладко, как никогда раньше…

Прошло немного времени, они вернулись к реальности, но и тогда лишь молча смотрели друг на друга: глупые восторженные улыбки блуждали по их лицам. Они не заметили Беллингхэма, который принимал участие в разгрузке повозок и вошел в комнату с охапкой одежды. Дворецкий застыл на месте, а потом, насмотревшись на их удивленные и какие-то безумные лица, повернулся и тихо вышел, притворив за собой дверь. Не замечая такой же глупой улыбки на своем обычно суровом лице, он поспешил из комнаты, чтобы распространить весть, что в усадьбу Шербурн вернулась любовь…

Ник постепенно пришел в себя, огляделся вокруг и увидел беспорядок в комнате. Губы его дрогнули.

— Не думаешь ли ты, — шаловливо сказал он, — что я мог бы найти более романтичное место, чтобы объясниться тебе в любви?

— Гм-м, — пробормотала Тесc. Глаза ее, подернутые мечтательной дымкой, блуждали. Она, как котенок, потерлась щекой о его грудь и тихо добавила:

— В эту минуту я думаю, что это самое романтичное место во всем мире…