Паломино (Саманта), стр. 55
– Только не нужно слишком оберегать ее, Петерсон. Это было бы ужасной ошибкой. Все равно придет время, и ей нужно будет твердо стоять на ногах… если можно так выразиться. Она замужем?
Чарли покачал головой.
– Уже нет. Именно об этом я и думал. Ей придется очень тяжело.
– Да, поначалу. Но потом она привыкнет. Другие же привыкают. Она сможет жить полной жизнью. Сможет помогать и себе, и другим, со временем вернется к работе. В конце концов, для профессии наличие ног не имеет такого уж большого значения… если, конечно, она не балерина. Тут главное – психология. Вот где возникают основные трудности. Но ее не выпустят из Ленокс-Хилла, пока она не оправится не только физически, но и психологически. Ее научат себя обслуживать, чтобы ни от кого не зависеть. Вот увидите! Она красивая молодая женщина, сильная, умная, она ко всему прекрасно приспособится. – Врач напоследок еще раз ободряюще сжал плечо Чарли и улыбнулся. – Вы приняли правильное решение… и в тот раз, и теперь. Было бы преступлением потерять ее, отказавшись от операции, обречь на гибель такой ум и такую сильную натуру. И хорошо, что она летит в Нью-Йорк, где ее будут окружать друзья.
Чарли посмотрел на врача с благодарностью.
– Спасибо вам за эти слова.
Доктор ничего не ответил. Он лишь молча потрепал Чарли по плечу и пошел проведать Сэм.
Через два часа они приземлились в аэропорту Кеннеди. «Переезд» в большую машину «Скорой помощи» прошел идеально гладко; трое врачей сели в ту же машину и туда же была перенесена система жизнеобеспечения. Машина на бешеной скорости помчалась по шоссе, сигнальная лампочка горела, однако сирену включать не стали. Через полчаса «Скорая» без приключений доехала до Ленокс-Хилла.
Подъезжая к больнице, Сэм с улыбкой сказала Чарли:
– Знаешь, это самый быстрый способ добраться до дому. И из-за багажа волноваться не приходится, и такси ловить не нужно.
– Э нет, – усмехнулся Чарли. – Ты уж, пожалуйста, в следующий раз сделай мне одолжение, въезжай в город по-другому. Я лучше потреплю себе нервы из-за багажа и такси поймаю.
Сэм тоже заулыбалась, но едва они подъехали к Ленокс-Хиллу, ей стало уже не до болтовни. На то, чтобы ввезти Саманту в больницу и поудобнее устроить в палате, ушло больше двух часов. Сначала ей помогал старый доктор, потом она познакомилась с новым, который – опять-таки благодаря Харви – ждал ее появления. Когда все наконец было завершено, ни у Саманты, ни у Чарли, ни у врача из Денвера не оставалось сил. Все остальные уже ушли. Им было заплачено вперед, и в тот же вечер они собирались вернуться в Денвер на самолете «Скорой помощи». Доктор же намеревался провести несколько дней в Нью-Йорке, понаблюдать за Самантой, а потом вылететь в Денвер обычным рейсом.
– Ну как? Теперь у тебя все будет нормально, Сэм? – Чарли с усталой улыбкой посмотрел на Саманту. Ей сделали укол, и она моментально начала засыпать.
– Да, дорогой… конечно… все будет нормально… передавай Мелли привет… спасибо тебе…
Через пять минут Чарли уже был в лифте вместе с доктором, потом сел в такси и через десять минут уже очутился в доме на Восточной Восемьдесят первой улице, где крепко обнял свою жену.
– О, малышка… моя малышка…
Так чувствует себя человек, вернувшийся с войны. Внезапно Чарли осознал, насколько он соскучился по жене и как страшно устал. Трагедия Саманты и ощущение, что он несет за ее жизнь полную ответственность, были для него слишком тяжелой ношей, однако он не позволял себе подобных мыслей до этой минуты, а тут вдруг ощутил, что ему хочется только одного: заняться любовью со своей женой. Мелли предусмотрительно пригласила в дом няню, и, когда дети вдоволь потискали и подразнили папашу, наигрались с ним и довели его до изнеможения, Мелли отправила их к няне, закрыла дверь в спальню, сделала Чарльзу ванну и массаж и поспешила раскрыть ему свои объятья, после чего он, сонно улыбнувшись ей, заснул в их общей постели. Однако через два часа Мелли разбудила мужа. Она приготовила ужин, поставила на стол бутылку шампанского и даже испекла маленький тортик, на котором красовалась надпись: «Я люблю тебя. Добро пожаловать домой!»
– О, Мелли, я так тебя люблю!
– Я тоже, – откликнулась она. А когда они уже ели торт, спросила: – Может, нам стоит съездить к Сэм? Как ты думаешь?
Но Чарли покачал головой. Он сделал для Саманты все, что мог. И теперь – всего один вечер! – хотел побыть с Мелли. Ему не хотелось вспоминать про страшное несчастье, про серого жеребца, который три недели подряд являлся ему во сне, про Сэм в лонгете, про ее «шампур» и про то, что она никогда больше не будет ходить… Чарли хотел лишь побыть с женой и понежиться в ее объятиях, что он и делал, пока совсем не выбился из сил – это случилось вскоре после полуночи, Чарли в последний раз сонно зевнул и заснул, расплывшись в улыбке.
– Добро пожаловать домой! – тихонько прошептала жена, поцеловала его в шею и выключила свет.
26
– Мама, я прекрасно себя чувствую… не говори глупостей… тебе совершенно незачем приезжать… Ах, ради бога!.. Да, я, конечно, еще в корсете, но все хорошо. Нет, я не хочу переезжать в Атланту. Меня всего три недели как перевезли в Нью-Йорк из Денвера, так что хорошенького понемножку… но ведь мой дом здесь, мама. А в Атланте я никого не знаю. Да, конечно, у меня есть ты и Джордж… Мама… ну, мама, не надо! Пожалуйста!.. Я на него не обижаюсь… – Саманта закатила глаза, повернувшись к вошедшей в палату Мелинде, и, скорчив жуткую гримасу, прошептала: – Это моя мать.
Мелинда усмехнулась.
– Честное слово, мама, доктор у меня чудесный, я его обожаю… Я знаю, что он компетентный специалист, потому что верю ему на слово. И потому что его родная мамочка в нем души не чает… Ну хватит, мама. Не терзай меня. Я чувствую себя прекрасно, я тебе буду звонить. И ты мне можешь звонить. Когда я поправлюсь, то приеду в Атланту… Нет, я не знаю, когда меня выпишут… но я тебе сообщу. Обещаю… нет, мама, мне сейчас нужно идти… меня ждет медсестра… нет, ты не можешь с ней поговорить… до свидания, мама! – Саманта повесила трубку и застонала. – Привет, Мелли. Господи, ну почему она всегда ко мне пристает, как липучка?
– Да она просто беспокоится о тебе, Сэм.
– Я знаю. Но она меня бесит. Видите ли, ей хочется приехать навестить меня. Да еще притащить с собой Джорджа, который желает поговорить с моим врачом и поставит всю больницу на уши. Ну скажи, разве приезд этого дундука из Джорджии может способствовать заживлению моего переломанного хребта? – При одной лишь мысли об этом Мелли расплылась в улыбке. – Твои-то дела как? – продолжала Саманта.
– Все о’кей. А ты как поживаешь?
– Скучаю. Хочу домой.
– Ну а что говорят врачи?
– Да что-то невразумительное. Дескать, надо запастись терпением. Как там моя тезка? – При упоминании о малышке Сэм просияла.
– Прекрасно, – Мелли тоже улыбнулась. – В два месяца она умеет делать больше, чем мальчишки делали в четыре.
– Это потому, что у нее такое имя, – с усмешкой заверила Мелли Саманта. – Только держи ее подальше от лошадей, чтобы не было беды.
Мелли ничего не ответила. Сэм вздохнула.
– Эх, знать бы хотя бы, сколько мне еще придется здесь проторчать.
Но Мелли подозревала, что на самом деле Сэм вовсе не желает этого. Чарли сказал ей, что Саманте, вероятно, придется провести в больнице около года.
Все навещали Саманту, даже Харви, который нервно елозил на краешке стула, теребил шляпу, вертел в руках трубку и тревожно поглядывал на Сэм, которая беспомощно лежала в корсете.
– Да не напрягайтесь так, Харви. Я вас не укушу.
– Ты готова дать мне расписку?
– С удовольствием.
Он уныло улыбнулся, и Саманта спросила, долго ли он будет валять дурака и держать ее в агентстве.
– Я не могу тебя уволить, Сэм. Ты мне еще пригодишься, когда я совсем состарюсь. И потом, мне только что принесли уже готовый рекламный ролик, первый плод твоего великого путешествия на запад. Сэм, – голос Харви от восхищения прерывался, – даже если ты ничего больше в жизни не сделаешь, а будешь до конца своих дней лежать в постели и лопать шоколадные конфеты, ты можешь быть собой горда!