Кровь Люцифера, стр. 8

Эрин знала, что ей следует сделать.

Тайный ход можно было открыть только кровью сангвиниста.

Она сунула руку в карман и достала стеклянный флакончик, отданный ей Христианом. Внимательно рассмотрела черную кровь, переливающуюся внутри. Кровь у сангвинистов была гуще и темнее человеческой. Она могла двигаться по собственной воле, течь по венам без помощи сокращений сердца. Больше Эрин почти ничего не знала о веществе, которое поддерживало существование сангвинистов и стригоев, однако неожиданно ей захотелось узнать больше, выведать все секреты этой крови.

Но не сейчас.

Она вылила темное содержимое флакончика в каменную чашу, произнося на латыни слова:

— Ибо это есть Чаша Крови Моей, чаша Нового и вечного Завета.

Кровь закружилась в чаше, сама по себе вращаясь спиралью, словно в доказательство своей неестественной природы.

Эрин затаила дыхание. Не отвергнут ли врата кровь Христиана?

Ответ пришел — черная лужица впиталась в камень и исчезла, не оставив ни малейшего следа.

Женщина выдохнула, прошептав завершающие слова:

— Mysterium fidei [5].

Она отступила на шаг от глухой стены, сердце колотилось словно бы в горле. Несомненно, любой оказавшийся поблизости сангвинист должен услышать это неистовое биение и понять, что у входа в Святилище стоит живой человек.

Камень тяжело заскрежетал по камню, и перед Эрин медленно открылся проход.

Она сделала шаг в лежащую впереди темноту, вспоминая жестокий урок отца. «Цена знания — всегда кровь и боль».

Да будет так.

Глава 2

17 марта, 16 часов 45 минут

по центральноевропейскому времени

Кумы, Италия

Почему я всегда застреваю где-то под землей?

Сержант Джордан Стоун полз вперед по узкому тоннелю, упираясь локтями. Камень давил на него со всех сторон, и продвигаться дальше можно было лишь одним способом — извиваясь, как червяк. Земляная крошка, потревоженная его усилиями, сыпалась ему в волосы и попадала в глаза.

По крайней мере я куда-то двигаюсь.

Он протиснулся вперед еще на несколько дюймов.

Из тоннеля впереди его звал и подбадривал громкий голос с сильно выраженным акцентом:

— Ты почти пролез!

Должно быть, это Баако. Джордан явственно вспомнил этого высокого сангвиниста, родом откуда-то из Африки. На прошлой неделе, когда Стоун поинтересовался, из какой именно страны тот прибыл, Баако ответил неопределенно и загадочно: «Как и многие государства Африки, то, где я родился, носило немало именований прежде и, вероятнее всего, будет носить еще больше».

Это был типичный для сангвинистов ответ: исполненный пафоса и, по сути, бесполезный.

Джордан бросил взгляд вперед. Он смутно видел там тусклый свет — обещание того, что этот проклятый тоннель действительно выводит в подземную пещеру. Сержант с удвоенной силой стал пробиваться к этому свету.

Сегодня, несколькими часами раньше, Баако сползал вниз по этому недавно найденному тоннелю и вернулся с известиями о том, что шахта выводит прямиком к святилищу сивиллы. Считаные месяцы назад в этой пещере разыгралась неистовая битва — когда невинного мальчика использовали как жертвенного агнца, дабы открыть врата в ад. Попытка провалилась, а впоследствии сильное землетрясение завалило путь к этому месту.

Сержант продолжал ползти, и еще один голос, с переливчатым индийским акцентом, раздался сзади, поторапливая его незатейливой шуткой:

— Наверное, тебе не следовало так плотно завтракать.

Джордан оглянулся на Софию — ее тонкий силуэт смутно выделялся во мгле. В отличие от мрачного Баако эта сангвинистка, казалось, всегда готова была над чем-нибудь посмеяться, на ее губах постоянно играла легкая полуулыбка, а темные глаза искрились весельем. Обычно Джордан ценил ее склонность к юмору.

Но не сейчас.

Он потер горящие глаза, пытаясь очистить их от пыли.

— По крайней мере я хотя бы завтракаю, — ответил он Софии, потом сжал зубы и продолжил путь, желая поскорее увидеть собственными глазами то, что осталось от святилища после битвы. После землетрясения власти Ватикана окружили вулканическую гору кордоном. Церковь не могла позволить кому бы то ни было увидеть оставшиеся под землей трупы —особенно тела стригоев и погибших братьев и сестер из Ордена сангвинистов.

Типичная операция «концы в воду».

И, поскольку после того, как армия направила его сюда, ватиканские власти стали его новым начальством, Джордан тоже оказался задействован в этой миссии по сокрытию улик. Но он не жаловался. Это давало ему возможность проводить с Эрин больше времени.

Однако хотя этот факт приводил Стоуна в восторг, какая-то тень, скрывающаяся в глубинах его разума, постепенно заглушала все эмоции. Не то чтобы он больше не любил Эрин. Он любил ее. Она была умна, сексуальна и привлекательна, как никто другой, но эти качества с каждым днем значили для него все меньше. Казалось, вообще все теряет для него значение.

Эрин тоже явно чувствовала это. Джордан часто видел, как она задумчиво смотрит на него, и в глазах у нее то и дело появлялась боль. Если она заговаривала об этом, он спешил развеять ее тревоги, заглушить их шуткой или улыбкой — но все это не затрагивало его сердца.

Что за чертовщина со мною творится?

Он не знал ответа, поэтому делал то, что у него всегда получалось лучше всего: шел вперед, шаг за шагом. Продолжал работать, стараясь отвлечься. В конце концов, все решится само.

Или по крайней мере я на это надеюсь.

Работая здесь, он хотя бы на некоторое время мог оставаться вдали от Эрин, пытаясь заново найти для себя нечто важное, что он, казалось, потерял. Не то чтобы у него было на это много свободного времени. За последнюю неделю они только и делали, что выносили трупы из внешних тоннелей горы, предоставляя яркому итальянскому солнцу испепелить тела стригоев и готовя мертвых сангвинистов к должному погребению. Во время службы в армии Джордану приходилось заниматься медицинской экспертизой, и эти умения сейчас ему очень пригодились.

Особенно теперь, когда был обнаружен тоннель.

Никто раньше, похоже, не бывал в этом таинственном пролазе, а судя по виду стен, ход был выкопан совсем недавно.Этот факт ставил перед открывателями интересную загадку: был ли лаз вырыт кем-то, кто пробирался вниз, к подземному святилищу, или кем-то, кто прокапывал себе выход наружу?

Ни та, ни другая перспектива не радовала, но Джордану нужно было попасть вниз, чтобы провести расследование.

Наконец он с трудом выкарабкался из тоннеля и распростерся на неровном каменном полу. Баако помог ему встать, подняв на ноги так легко, как будто Стоун был маленьким мальчиком, а не тренированным солдатом ростом в шесть футов.

Маленькая лампа, стоящая на полу пещеры, несколько рассеивала мрак, но Джордан включил налобный фонарик на своей каске. София выбралась из тоннеля и ловким перекатом поднялась на ноги — судя по виду, она ничуть не устала.

— Выпендриваешься, — проворчал Стоун, отряхивая пыль и грязь с одежды.

Ее вечная полуулыбка стала шире. София смахнула короткие пряди черных волос со своих смуглых щек и принялась за поиски. При ее сверхъестественном остром зрении ей не нужны были ни лампа, ни фонарик, чтобы осмотреть помещение.

Джордан позавидовал этому ночному зрению. Размяв затекшую шею, он тоже взялся за осмотр, сделав глубокий вдох. В носу защекотало от запаха серы — но этот запах был не таким сильным, как в прошлый раз, когда Стоун был здесь. Тогда в пещере разразилась битва, и широкая расселина в полу извергала дым и расплавленную серу.

Но сейчас к серному запаху добавился новый.

Знакомый смрад мертвечины.

Джордан заметил трупы нескольких стригоев, валяющиеся справа от него; их тела были изломаны и обожжены, плоть потрескалась и отваливалась кусками. Это зрелище вызывало желание бежать прочь — природный инстинкт, отвращающий от лицезрения столь ужасной бойни, — но долг приказывал Джордану оставаться здесь. Чтобы собраться с духом, он напомнил себе о том, чему его учили, достал видеокамеру и стал снимать помещение. Действовал без спешки, тщательно следя, чтобы каждый труп попал в кадр, — скорее по привычке, чем ради чего-то еще. Сейчас сержант Джордан Стоун действовал, как полагается действовать на месте преступления сотруднику следственного отдела экспедиционных армейских частей. Он помнил, что ни одна деталь не должна остаться незамеченной.