Детка, это не я (ЛП), стр. 34

Они сразу застыли на месте, уставившись на меня — в темном коридоре с Дайсон, которая стояла на коленях, с обнаженными сиськами… а с другого бока, рыдающая Мэй, одетая по клубным меркам, да ещё и в моем жилете.

Бл*дь, разве всё могло стать ещё хуже?

— Мэй! Нет. Не плачь. Пошли со мной, сладкая, — уговаривала Красотка, нежно поглаживая ее плечи. Красотка увела Мэй за угол и из поля зрения, мой жилет остался валяться на полу, после их ухода. Дерьмо. Мэй скинула мой чертов жилет.

Погоня началась. Но я не мог сдвинуться с места, комната начала смещаться в бок, только чтобы я заметил убийственный взгляд Летти. Она шагнула вперёд и врезала кулаком шлюхе на полу. Дайсон начала пятиться назад, пока мощная Самоа надвигалась на неё.

— Шлюха, слушай сюда. У тебя есть десять секунд, чтобы нахрен убраться из этого клуба. Увижу тебя снова, собственноручно прихлопну… и я не пожалею своего собственного времени. Компрендо? [26]

Дайсон посмотрела на меня, моля о поддержке. Пошло всё в жопу! Вскинув подбородок, я махнул на дверь. Поправляя на ходу одежду, самая главная шлюха Палачей выскочила к черту из клуба.

Летти сердито на меня смотрела, раздраженно покачивая головой.

«Не хрен так смотреть на меня. Я покончил с этим, не успели вы ещё все вломиться, сделав всё только хуже. Ага, это выглядит хреново, но я, бл*дь, её не трогал. Она даже до члена моего не добралась, клянусь».

Летти, похоже, не хотела слышать никаких оправданий. Подавая мне жилет, она повернулась на своих каблуках и ушла вслед за Красоткой по коридору.

Что за трындец!

Кай выбрал именно этот момент, чтобы появиться из-за угла, поглядывая на Летти, пока она уходила прочь.

— Стикс, мужик! Я тебя обыскался уже. Психотрио вернулись, прихватив с собой приз.

Его брови взволновано заиграли, пока он улыбался и потирал руки. Его ликующая улыбка превратилась в нахмуренное выражение лица, когда он увидел, как я стоял, прислонившись к стене, тер рукой лицо, а затем поправил джинсы.

— Что ты на этот раз учудил? — спросил он с дерьмовой ухмылкой.

«Нахрен, не спрашивай меня. И так, где тот ублюдок? Он уже заговорил?» — жестами сказал я.

— Неа. Даже не пикнул.

Холодно улыбаясь, я сказал жестами:

«Идеально. Это как раз то, что мне сейчас нужно. Пошли».  

Глава 13

Мэй  

Часом ранее…

Я была ребенком, когда это случилось. Маленьким, невинным ребенком...

— Саломея, пойдем со мной.

— Куда мы идем, Сестра? — спросила я, а Сестра Ева взяла меня за руку и вытащила в коридор из безопасности, которую дарила мне моя комната. Ее рука сжала мою руку так сильно, что я до сих пор помню то ощущение сильной боли. По причинам, которые в то время я не могла понять, Сестра Ева не могла смотреть мне прямо в глаза.

— Тебя ждут в большом зале.

Большой зал. Помню, как весь мой желудок сжался, когда я услышала эти слова. Я пыталась сопротивляться Сестре Еве, старалась ее остановить. Она посмотрела на меня, и ее бледные глаза, казалось, на мгновение смягчились. Это было так странно, я даже забеспокоилась. Никогда, никогда я не нравилась Сестре Еве. Я была Окаянной. Одна из изолированных сестер. Нас было четверо, и она ненавидела всех нас. Говорила нам, что мы и есть само зло. Родились, обнажая миру первородный грех Евы.

— Почему ты остановилась, дитя? — спросила она спокойно, ее холодный голос, был лишен какой-либо привязанности.

— П-почему я должна и-идти в б-большой зал? — спросила я дрожащим голосом, который не могла контролировать. Я вспомнила, Джезабель привели в большой зал в первый раз три года назад. И с того дня она уже никогда не была прежней. Она изменилась; стала злее и холоднее, замкнулась в себе. Она никогда не говорила о том, что произошло. Я даже помню, что спросила Джезабель об этом раз пять, но она ни разу не ответила мне. Она упорно отказывалась вымолвить хотя бы слово об этом мне или кому-то еще. Тем не менее, Джезабель шла в большую комнату каждый раз, когда ее призывал Гавриил. У нее не было выбора. Лила стала такой же, когда призвали и ее несколько месяцев назад. Мы с Мэдди не понимали, что их так изменило. Но я знала, что в этот момент мне все станет ясно.

— Пришло твое время, Саломея. Ты должна исполнить свой сестринский долг. — Сестра Ева громко вздохнула и нагнулась ко мне, чтобы взглянуть мне в глаза. — Не буду тебе врать, Саломея. Сегодня ты испытаешь нечто странное и неудобное, но это должно произойти. Ты достигла подходящего возраста. И другого пути нет.

— Что случится? Для чего я стала взрослой? — спросила я.

Сестра Ева просто отступила и дернула меня, пока я снова не начала шагать. Я пыталась задавать еще вопросы. Но сестра Ева отказалась отвечать. Она не хотела меня слушать. После еще пары неудачных попыток вытянуть из нее больше информации, я неохотно замолкла и послушно последовала за ней в большую комнату.

То, что я увидела, заставило меня оцепенеть от страха. Помню, воздух был наполнен туманом с тяжелым, земляным ароматом дыма. Большие бутылки с витыми трубками стояли повсюду. Пол был устлан матрасами и белыми подушками; все они были заняты. Братья и послушники — все они были без одежды, расположившись позади сестер всех возрастов — молодых и старых, они что-то делали с ними. Сестры тоже были голыми. Они стояли, склонившись головами к полу, руки сомкнуты за спиной. Пророк Давид сидел на приподнятой сцене с тремя старшими сестрами. Он касался их обнаженных тел. Затем касался себя... там, пока наблюдал за множеством пар, которые были в комнате.

Сестра Ева почувствовала мое сопротивление, когда я оглядела комнату. Затем она наклонилась и прошептала:

— Если ты откажешься, только хуже себе сделаешь. Поверь, девочка, наказание за отказ будет гораздо, гораздо хуже.

Помню, как медленно, испытывая внутренний трепет, кивала. Я знала, что могу и не выдержать еще одной встречи с плетью.

Ужас охватил меня, когда я последовала за Сестрой Евой на другую сторону комнаты, а брат Гавриил смотрел, как я шла. Он улыбнулся мне, в момент, когда раскачивался взад и вперед за темноволосой сестрой, пригвожденной к полу. Я не понимала, что он делал с ней в такой позиции. Сестра оставалась молчаливой, когда он хмыкнул и громко застонал, и его руки захватывали каждый дюйм ее голой кожи.

Я помню, как ужас охватил меня, пока я смотрела. Затем Сестра Ева сбросила мое платье и толкнула на пол, устанавливая в ту же позицию — голова вниз, руки, сцепленные за спиной... в какой находилась каждая Сестра в комнате. Запаниковав, я изо всех сил постаралась встать, но тяжелый вес сестры Евы удерживал меня. Это заставило меня еще сильнее бороться.

Сестра Ева раздраженно вздохнула. Вдруг, я перестала чувствовать ее хватку и медленно села. Хорошо помню, как побледнела, когда поняла, что Сестра собирается сделать.

Сестра Ева быстро вернулась ко мне, держа устройство. Оно выглядело как медвежий капкан: два металлические дуги, скрепленные шарнирами, каждая дуга была усеяна большими, остроконечными зубцами. Помню, я перестала дышать, когда она опустилась на колени рядом со мной.

— Я установлю это между твоих ног. Сдвинешься, и зубцы вопьются в твою кожу. Мы используем это, чтобы поощрять Сестер оставаться неподвижными. Мой тебе совет: подумай о каком-нибудь приятном месте и оставайся там. Научись блокировать боль.

«Боль?» — подумала я. — «Что она имела в виду?»

Затем Сестра Ева опрокинула меня лицом в пол. Снова вернув в нужную позицию. Потом мои ноги раздвинули, и она установила «капкан» между моими бедрами. Острые металлические зубы врезались в мою плоть, как только я начала бороться в попытке освободить себя. Вспоминаю, как стала плакать от сильной боли, рожденной металлическими зубцами, впившимися еще глубже в мои бедренные мышцы, когда я дернулась снова.