Цыганские сказания (СИ), стр. 30

— Извини. Ладно, думаю, тебе лучше прислать кого-то из волчиц. Я могу пока постоять здесь, на одной ноге. За перила подержусь, — моё предложение совершенно искренне, но Кристо чуть заметно морщится:

— Не придуривайся.

Он взглядывает на меня только затем, чтобы размотать с меня злополучную простыню. Увы, о том, чтобы он понёс меня на руках, не может быть и речи, так что мне приходится прыгать на одной ноге сначала шесть метров до лифта, как назло, везущего каких-то чинуш при галстуках — они таращатся на меня, будто на заспиртованного младенца — а потом ещё пол-этажа до медблока, цепляясь за руку мужа. Он даже не пытается поддержать меня за талию. Не знаю, от этого ли или просто от боли в пятке к концу путешествия у меня в глазах от слёз одни цветные пятна. Приходится по-детски вытирать ресницы кулаком.

Дежурного доктора я помню со времён происшествия в раздевалке. Всегда подозревала, что врачи — тайные садисты: этот неподдельно радуется, увидев меня в своих владениях. Кристо исчезает, едва я присаживаюсь на кушетку в кабинете, предоставляя мне самой объясняться с ужасающе жизнерадостным эскулапом.

— Как голова у госпожи головы? — привычно каламбурит представитель медицины вместо приветствия.

— В полном порядке, доктор Копыто, — заверяю я.

— Вот как? А это у нас что за шишечка? Выглядит свежей, — господин врач с любопытством тыкает пальцем в самый центр ушиба, полученного при последнем походе к монахам. Я не удерживаюсь от вскрика.

— Можно полегче?

— Могу даже подуть, чтобы было не так больно. Так откуда у госпожи головы на голове такая новость?

— А что, выглядит опасно?

— Нет. Но если ушибчик у нас, например, от руки господина личной императорской гвардии капитана, то в моей компетенции, между прочим, прописать ему парочку очень болезненных анализов и осмотров. Советую госпоже голове не пренебрегать этой возможностью, — доктор поднимает указательный палец, со значением заглядывая мне в глаза.

— Спасибо, но, в общем, это не совсем то, ну, я хочу сказать, думаю, меня больше беспокоит левая пятка. Я сейчас упала с лестницы. Неудачно.

Господин Копыто подтягивает стул и берётся за ногу. Она, честно говоря, не очень чистая после прогулки, но врача пыль на моей ступне как будто не смущает. Он сначала вглядывается в пятку, задумчиво морща лоб. Потом прикасается к ней пальцами.

— Ай-яй! — в глазах опять всё влажно плывёт.

— Больновато? Ну, неудивительно. А давайте теперь подвигаем ножкой, — цепкие руки доктора довольно бесцеремонно принимаются вертеть мою ступню в суставе. — Так ничего? Только пяточка?

— Да.

— Для уверенности надо бы сделать рентгенчик, но, скорее всего, сильный ушиб связочек. Ничего смертельного, особенно для «волчицы», но недельку-другую ходить будет трудновато. По видимости, госпожа голова угодила пяточкой на самый краешек ступенечки. А всё потому, что при прогулках по лестницам надо носить ботиночки, — врач опускает мою ногу так же аккуратно, как и осматривал её.

— А почему не по лестничкам? — любопытствую я.

— Потому что не только в женщине должна быть какая-то загадка. Врачу она тоже не помешает, — усмехается господин Копыто. — Ну, теперь мы подгоним каталочку и повезём госпожу голову проверять косточки. А потом выпишем процедурки и больничный листочек.

— А что, разве я не смогу работать? Я же нормально сижу.

— Работать — можете. Ходить на работу не можете. Так что пускай вам приносят документики в постельку, где вы будете пребывать в полном, волшебном, чудотворящем покое. Чтобы подправить нервишки. Немного таблеточек мы вам тоже пропишем. Чтобы кое-кому стало стыдно за своё поведение и доведение, так сказать, до неврозика, — доктор вновь поднимает указательный палец.

— Я совсем не хочу стыдить капитана. По крайней мере, таким способом. И таблеточек никаких не хочу. Мне же работать с документиками.

— Бросьте, они просто с травочками. Как чаю с мятой попить. А совесть у молодых мужей, скажу я вам, как человек опытный, надо будить. Сама она у них не появляется. Не думают наши юноши ни о чём, кроме своих амбиций. У иных по двадцать годочков уходит, чтобы понять, что у жены тоже, может быть, нервы, и что отношения — не пустячок. До некоторых не доходит ни-ког-да. Нет-нет, таблеточки пропишем обязательно, и найдём названьице позаковыристей. Послушайте старого человека. Да и нервишки вам правда надо подуспокоить, пока они серьёзно не расшатались.

— А вы женаты?

— Я, госпожа голова, вдовец. Стало быть, успел свести одну жену в могилу. Я опытный человек. Тридцать семь лет в браке.

Господин Копыто вздыхает, касаясь кончиками пальца пуговицы халата — там, где на груди, должно быть, у него, как это принято у галициан, висит медальон с портретом жены.

***

Говорят, что в Чонграде в бродячем таборе умер цыган. Его понесли в церковь. Посередине отпевания он сел в гробу. Цыгане перепугались и выбежали вон, загромоздив снаружи дверь опрокинутой телегой. Тут же собрались и поехали подальше.

Через две ночи мёртвый настиг табор. Он подошёл к палатке своей жены и стал просить, чтобы она пустила. Войти сам мертвец не мог, потому что вдова рассыпала вокруг шатра серебряные гвозди. Пытаясь смягчить её сердце, цыган всю ночь рассказывал ей всякое соблазнительное, что он хотел бы с ней сделать. Она закрыла уши подушкой и спала.

Перед рассветом мертвец взял вожжи, пошёл в лес и удавился — как следует, чтоб шею переломало. На рассвете проснулся его сын и пошёл в лес собрать хвороста, чтобы сварить кофе на завтрак. Увидел отца и повесился на верёвке для дров рядом.

Вдова, встав и не увидев ни кофе, ни сына, пошла в лес сама и обнаружила там и мужчину, и мальчика. У неё разорвалось от ужаса сердце, и она упала замертво.

Глава IX. «Сам не дожевал, другому отдал». Цыганская народная поговорка

Зелёные покои теперь ещё больше похожи на ловушку, чем раньше. Сидя в постели, как настоящая больная, я хмуро рассматриваю принесённые курьером мебельные каталоги, выбирая ширму. Мне придётся глазеть на неё почти неотрывно неделю или две, так что разглядываю фотографии с образцами я придирчиво.

Похоже, нечего и думать, чтобы попытаться самой выйти из дворца. Даже когда нога заживёт. Пока я не пойму, как правильно работать с магией Сердца Луны, мои попытки, очевидно, обречены на провал с очень большой вероятностью. Уверена, именно моим невежеством объясняются всё учащающиеся косяки. Единственное, что я могла себе позволить — это заказать в библиотеке книги. Гадание на рунах, германская и литовская мифология, справочник фауны Венской империи, животные в геральдике и в легендах. Для маскировки мне пришлось внести в список ещё с десяток книг о разных способах гаданиях и мифологии народов Европы. Пускай Тот думает, что я пытаюсь заполнить время на больничном занимательным чтением. Поцелуй меня леший, как же мне не хватает библиотеки Твардовского! Кажется, по вампирам, жрецам и «волкам» там были все сведения, которые только может прийти в голову искать.

Дьявол, пятка выглядит, как помидор. Врач заверил, что забинтовывать её ни к чему, так что я имею возможность разглядывать набухающий малиновый шар на её месте каждый раз, как мне это приходит в голову. По крайней мере, она не особо болит, пока не пытаешься на неё наступить. Я снова упираюсь взглядом в глянцевые страницы каталога. По видимости, мне жизненно необходимо вычислить, в чём заключается суть волшебства, заложенного в ожерелье; без этого с мёртвой точки не сдвинуться. И сделать это надо каким-то образом до того, как ребята в масках снова обо мне вспомнят. Я должна получить все козыри на руки. Может быть, идея разорвать связь между мной и императором — и в один прекрасный день его убить — действительно хороша, но мысль о том, что какие-то непонятные личности могут запросто подкидывать записки в мой дом и тянуть меня, словно карася на леске, когда им того захочется, мне очень и очень не нравится.