Трактат о похмелье, стр. 18

А вот совершенно экзотический пример некоего Зеленого, моего приятеля по армейской службе. После первого же медосмотра его посадили на карантин и долго мыли в щелочи. В свои девятнадцать или двадцать лет Зеленый ни разу не сообразил помыть интимные части, как, впрочем, и все остальное. По мнению его отца, «поливать водой там внизу не по-мужски». К тому же, он ни разу не занимался любовью с человеческой особью.

Зеленый и его вдовый отец были неграмотными пастухами-алкоголиками в провинции Теруэль. С похмелья они опрокидывали по стаканчику самогонки-касальи и отправлялись трахать овец, — Зеленый рассказывал об этом без малейшего смущенья, — а по воскресеньям по очереди пользовались благосклонностью принадлежавшей им ослицы. Эта скотина умела как-то особенно удовлетворить папу и сына и пользовалась их нежной любовью.

Во время одного из таких актов любви ослица, носившая, кстати, имя Росио, скончалась от инфаркта. Они зажарили бывшую подругу и сожрали в компании еще одного бродяги.

Гомосексуальное похмелье

Я располагаю несколькими примерами такой аномалии.

Гомосексуальные наклонности внезапно пробуждаются в закоренелых гетеросексуалах. С похмелья их обуревает непобедимое желание заняться любовью с другим мужчиной, а лучше с болыпегрудым травести: это, по их мнению, позволяет несколько завуалировать гомосексуальность приключения. Правда, в конце концов, они жадно, как на манну небесную, набрасываются на член партнера и просят его сыграть роль Влада Тепеша, известного как граф Дракула, и посадить их на кол.

Сразу вспоминаю о тех, кого мексиканцы — самые ярые мачо на свете — называют «проверенным или истинным мачо».

Речь идет о мужчине, которому вообще-то нравятся женщины, но чтобы никто не подумал, что он боится сексуальных контактов с мужчинами или что где-то в глубине души он хочет этого, вступает в гомосексуальную связь, дабы убедиться, что его действительно интересуют только самки и по завершении эксперимента, продолжает свою петушиную активность.

При этом мне не известно ни одного случая, чтобы гомосексуалист с похмелья пожелал отведать гетеросексуальной любви.

Безголовое похмелье

Это вроде как присягнуть самому себе в том, чтобы на некоторое время забыть собственную голову в шкафу и всякими способами вредить себе же.

Впасть в состояние безмозглого идиотизма с целью релаксотерапии, чтобы похмелье мягко соскользнуло, подобно чистым пальцам по гладкому шелку, в итоге означает сушь забвения.

Сознание молит о таком лечении после затяжных попоек, во время которых после восьмой порции джин-тоника теряешь счет выпитому и возвращаешься домой на автопилоте, поздним утром, по уже ожившей улице.

В состоянии безмозглого похмелья, в условиях отсутствия головы, можно развлечь себя только дурацкими, примитивными занятиями самого что ни на есть дурного толка.

Из чтива, главным образом, произведения Ибаньеса: «Мортадело и Филемон», «Посыльный Сакарино», «Пепе Готера», «Хутор», «Ил и тростник»…

Видео — идеальный день, чтобы посмотреть фильм с Чаком Норрисом или Стивеном Сигалом.

Компьютерные игры — «стрелялки» с самым простым сюжетом, где можно обойтись всего двумя кнопками джойстика, или примитивный пинболл без всяких наворотов и финтифлюшек. Хорошо помогает игра «Король Лев». Советую убавить громкость динамиков до шепота.

Настольные игры — ока с самим собой, а если есть компания — очко или шестьдесят шесть.

И, разумеется, на десерт — вершина всех развлечений — программа передач бесплатных телевизионных каналов. Если бы Рос-селлини, свято веривший в великую воспитательную силу телевидения, воскрес и увидел, во что оно превратилось, он бы умер повторно. Ему принадлежит мудрая мысль: «Обычно на зрителя обращают так мало внимания, что он теряется, когда видит, что к нему отнеслись с глубоким уважением».

В этом смысле современный телезритель ничем не рискует.

Вечером ты рано отправляешься в постель, угнетенный и злой на самого себя, но с рассудком отдохнувшим и девственно чистым, как Джулия Эндрюс в «Мери Поппинс». Твой разум будто бы только явился в этот ужасный мир.

Похмелье «дежа вю»

Физическое и духовное опустошение так велико, сознание так истерзано и разбито, что уже не может защищаться. Кажется, что ты только что закончил написание «Национальных эпизодов» [12].

Ощущение дежа вю — уже виденное, — или парамнезии, хорошо знакомо многим: кажется, что шаг за шагом переживаешь ситуацию, уже пережитую прежде, но на самом деле, все происходит впервые.

Это предупреждающий знак, своего рода предостережение интеллектуально переутомленного сознания. Обычно такое случается после длительной и утомительной умственной активности или… во время похмелья.

С похмелья это ощущение отличается редкой интенсивностью. Понимаешь, что все обман, но заблуждение столь сильно, что начинаешь сомневаться, не переживал ли ты эту ситуацию когда-то раньше.

Ты почти что знаешь и можешь сказать, что сделают или скажут другие в следующее мгновение. Но это не так, твоя интуиция иллюзорна.

А может, и не вполне.

Рената Орзини, красивая и умная женщина, в восьмидесятых годах бывшая дорогой проституткой и профессионально игравшая в покер в Риме и Милане, рассказывает в своем автобиографическом романе-бестселлере:

"Решиться с похмелья принять участие в знаменитых карточных турнирах в особняке доктора Мон-тини мог или новичок или, что еще хуже, полный идиот.

Я должна была как можно скорее вычеркнуть Роберто из моей жизни. Напиться из-за пренебрежения, проявленного мужчиной, влюбиться в клиента. Это было немыслимо, позорно. Я вела себя так, будто это вовсе и не я, а другой человек. Хваленый профессионализм «девушки по вызову» полетел в тартарары, не говоря уж о моей серьезности как игрока. За ошибки надо платить. Обычно я не пью, потому что мучительно переживаю похмелье. И в этот раз все было, как всегда. Худшее уже осталось позади, но не удавалось победить вялость и слабость — они излечиваются только крепким сном, а мне предстояло бодрствовать всю ночь. Меня не покидало роковое для игрока в покер умственное отупение.

Я была готова отказаться от участия в партии, но не могла позволить себе такой роскоши. Этой ночью играл Тулио Бокка, выигравший у меня последнюю игру. Мой отказ был бы истолкован, как боязнь встречи с сильным противником. Следовало беречь репутацию.

За столом нас было пятеро. Игра велась сорока картами. Ставки делались долларами, — мания хозяина дома, — непосредственно купюрами, без фишек.

Кроме доктора Монтини, Тулио и меня в игре принимал участие банкир Ритсоли, сосредоточенный скорее на моем декольте, нежели на картах, и княгиня Сантанжело.

Сдавал Сильвано, профессиональный крупье, с которым никогда не бывает проблем.

Ходивший первым выбрал тип покера. Решили ограничиться тремя видами сдачи: в закрытую, в открытую с одной закрытой картой и смешанный.

Через три часа после начала игры я поняла, что это похмелье мне дорого обойдется. Я проигрывала девять тысяч долларов, да еще шесть с половиной стояло на кону. В кармане оставалось ровно десять тысяч.

Выигрывал Тулио. Только в одной смешанной раздаче, самой серьезной в эту ночь, он выставил меня почти на семь тысяч долларов, на стрите с джокером против моих трех тузов.

Потом мы играли в открытую, тут-то все и началось.

Ритсоли, доктор и я спасовали, отказавшись от пятой карты. Тулио и княгиня прикупили пятую карту в закрытую. Среди открытых карт у Тулио была пара королей, ни одного другого пока не промелькнуло. У княгини была пара девяток, да еще одна в прикупе.

Внезапно меня охватило даже не ощущение, а уверенность в том, что я уже играла этот кон и все мне знакомо. Комментарии доктора Монтини, вкрадчивая улыбка банкира, бокал шампанского, медленно поднесенный княгиней к морщинистым губам, пальцы Тулио, барабанившие по перевернутой карте — я все это уже видела!