Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века, стр. 31

Фома опять хотел спросить насчет Артема, но из-за угла «Астории» показалась демонстрация натуристов. Сначала было не очень ясно, живые это люди или виртуальные образы. Но законы Питера запрещали натуризм, и вряд ли какая-то местная организация могла рисковать, выпуская на улицу подобную картинку. Видимо, это была интервенция нудистских клубов, разросшихся на соседних землях и стремившихся распространить свои обычаи на Северную столицу. Завидев императора, нудисты стали скандировать: «Голый король! Голый король! Раздевайся и иди к нам!» Между императором и толпой обнаженных тел приземлился полицейский автолет. Туристы навели на происходящее видеоочки.

— Думаю, мне пора, — грустно молвил император. — Попробуйте донести до Сергея Сергеевича мои опасения. Я отправил ему соответствующий меморандум, но, по-моему, он сейчас не читает почты.

По сигналу к императору подлетел охранник на небольшом круге. Государь пристегнулся к поручню и, прощально кивнув Фоме, взмыл над городом. Он не заметил, как от его мундира отвалилась маленькая металлическая пылинка. Но она упала не вниз, а в руку пожилого туриста с длинными седыми усами, сидевшего на смотровой площадке Исакия. Послушав запись, он поиграл морщинками на переносице и произнес то ли под нос, то ли в микрофон: «Не так уж гол этот король. А Фоме нужно показать Ольгу. И поскорее».

Вторжение

22 июля.

Венеция.

Артем, Марина.

«Два смерча — войны и революции — позволяют массам людей выйти из накатанной колеи их животного существования. Эти явления природы — близкие родственники, которые попеременно выступают друг для друга в качестве курицы и яйца. Благонамеренному современнику они часто представляются одним и тем же — коллективным умопомешательством. Но можно ли назвать умственно здоровым человека, который изо дня вдень катится по неизменной колее, как тихая скотинка, или сидит в виртуальном шлеме, подобно растению? Революции и войны заставляют человека вспомнить о том, что он Человек. Одна беда — война тут же превращает его в кусок мяса...»

Артем дочитывал эти строчки на Пьяцца Сан-Марко — туристическом центре Венеции. Это было единственное место в городе, где можно было припарковать автолет. Над заливом висел огромный летающий ресторан, изрядно портивший картину. Но что делать, если миллионам туристов сразу по прибытии в город нужно плотно подкрепиться, чтобы потом уже спокойно кататься по каналам. Большинство посетителей города так и застревало в этом предбаннике города, наслаждаясь его видами в виртуальном кафе и поглощая искусственную белковую массу. Артема всегда удивляло, зачем нужно было преодолевать какое-то расстояние, чтобы потом убивать время на зрелище, вполне доступное в любой точке Земли. Но в наше время имиджей важно не насладиться контактом с вечным, а иметь право сказать: «Да, был я в этой Венеции...»

Артем воспротивился Марининому стремлению посетить этот турцентр. Он знал небольшое кафе для своих. Там было дешевле и кормили только членов сообщества духовных общин и их друзей. Артема внесли в соответствующую базу данных в Граде, и теперь он был споим в этой субкультуре. А в наше время принадлежность к еще одной субкультуре лишней не бывает — это и доступ к информации, и коробочка с аппетитно пахнущей белковой массой.

Артем не любил главную площадь Венеции. Она представляла некое экстерриториальное образование а городе, базу умирающей глобальной цивилизации, пульс которой еще теплился в туристических центрах. К сожалению, и сама Венеция была уже не та, что во времена его детства. Но все же эта игрушка человеческой фантазии пока сохраняла запах прошлого под своим бронированным колпаком, защищавшим старые здания от поднявшихся вод Средиземного моря и его ядовитых испарений.

Венеция была хороша еще и тем, что здесь можно Срыло легко обнаружить слежку. Следить за ним со спутника они здесь не могли из-за колпака. А на извилистых уличках шпик должен был следовать за объектом в непосредственной близости. И тем обнаружить себя. Если шпионит не Марина.

Глядя на опоры гигантского колпака, Марина вывела Артема из шпионского мира рассуждением в духе нового поколения: «Слушай, а может быть, это все не Венеция, а муляж. И наш автолет, и космодромы — все муляжи. И мы просто переходим из одной видеоигрушки в другую, а виртуальные эффекты обеспечивают иллюзию перемещений по планете. Я видела такую игру в Лунапарке в Новгороде». Может, она и права. Но если все эти толпы туристов с одуревшими лицами толкутся на одном пятачке суперлунапарка, то режиссер его просто гений. Или этот гений еще не родился, а замысел уже живет? Или уже родился, но пока без замысла?

Перебив аппетит какой-то солоноватой массой из пакетика, распавшегося в пыль после употребления, они углубились в улочки города. Артем помнил, как Венеция захватила его при первом посещении и вела, поворачивая под немыслимыми углами, отражаясь в каналах, поднимаясь и ниспадая мостиками. К удивлению гида, Марина чувствовала себя в Венеции, как у себя в квартире. Она уверенно шла в одном направлении, обходя замысловатые углы и лишь изредка сверяясь с картой. Вскоре Артем понял, что это она ведет его к какой-то неведомой цели. Ах, да, он сказал ей, где они будут завтракать. Ей были чужды его романтические переживания, связанные с этими улочками.

— Ты что, уже была в Венеции?

— Нет, в первый раз. Очень красиво, — она произнесла это как-то дежурно. Вроде «Спасибо, было очень вкусно».

— Тебе скучно здесь.

— Мне? Нет, что ты. — Она даже остановилась, как охотничья собака, потерявшая след. — Здесь действительно очень славно. Знаешь, как в «Лабиринте». Я очень люблю эту игру. В ней постоянно меняются правила. Настоящее творчество. Здесь похоже на «Лабиринт», и я хочу быстрее решить задачу. Ты бывал в «Лабиринте»?

Он не бывал в «Лабиринте». Конечно, он играл в виртуальные игры. Но все-таки Артем был еще человеком переходного поколения. В его кругу признаком общей культуры было знакомство с основными классическими фильмами и клипами. Именно они играли роль моделей, позволявших без лишних словесных затрат пояснять свои мысли и житейские ситуации. «Она ведет себя как Эсмеральда из „Форпоста“...» И все понимают, о чем речь. Как в предыдущем веке культурные люди общались стереотипами из романов. А прежде из Библии. Кто бы мог подумать, что сегодня руслом культуры станут виртуальные игры. Хотя, судя по тем же романам (вернее, их экранизациям, ведь сами романы он не читал), были времена, когда кодом культуры были карточные игры. И не самые бескультурные времена. Так что не о чем грустить. Венеция — это крутейший вариант «Лабиринта». И этим все сказано.

— Интересно, а какой будет последняя игрушка человечества?

Артем уже собрался удивиться такому созвучию их мыслей. Наверное, Марина тоже думала о соотношении «Лабиринта» и познания.

— Наверное, космос.

— Хорошая мысль, мон амор. Мы пришли.

Прекрасные формы собора Сан-Джовани и Паоло не помешали Артему зафиксировать интернациональное словосочетание «мон амор». Он промолчал. Как бы так и надо.

Над ними возвышалась монументальная фигура грозного кондотьера, у ног которого лежали свежие цветы. Виртуальную голограмму цветов со скромным указанием адреса установил у памятника клуб «Солдаты удачи».

Среди цветов стоял бессменный секретарь клуба Витторио Джентиле. Если бы Артем не назначил ему встречу еще до всей этой заварухи, можно было бы подумать, что Витторио — часть цветочной композиции. Он стоял без движения, выражением лица копируя вышестоящего кондотьера. Витторио был похож на Муссолини или актера прошлого века Марлона Брандо. Во всяком случае, пока молчал.

Но, увидев Артема и его спутницу, Витторио отключил музыку, поступавшую к нему прямо из вживленного компьютера, и бросился навстречу, бодро говоря по-русски модулированными фразами. В его движениях было что-то суетливое, но Артему в свое время объяснили, что они четко выверены. Такая походка, выработанная привычкой к накладным искусственным мышцам, помогает отразить любой удар в рукопашной и даже, если придется, сохранить ногу, наступив на запрещенную всеми конвенциями, но от того не менее реальную противопехотную мину.