Спящие Дубравы, стр. 40

Договорить размечтавшемуся Римбольду не дал оглушительный звук фанфар. Двери широко распахнулись, и четверо гвардейцев с мечами наголо, печатая шаг, вошли в зал. Между ними, скованные по рукам и ногам, брели крикливо разодетая и чрезмерно намазанная девица, определить профессию которой не составляло труда, какой-то пронырливого вида старикашка и наш Бон. Одежда его превратилась в живописнейший подбор лоскутков, на скуле запеклась кровь, но глаза как всегда улыбались. Более того, у паршивца еще хватало самообладания для того, чтобы громко насвистывать под нос весьма непристойную песенку, в которой слово «кошечка» имело совершенно нетипичный для Ай-ту-Дорра смысл. Похоже, преступник до сих пор не совсем понимал, что его ожидает. Правда, при виде нашей компании, сидящей по левую руку от герцогини, парень резко оборвал свист и попытался инстинктивно протереть глаза, но, видимо вспомнив о кандалах, лишь судорожно сглотнул.

– Это же… – начал было Римбольд, но тут вперед шагнул шептавшийся с герцогиней мужчина в алом. В одной руке он сжимал короткий серебряный жезл (угадайте с трех раз, с каким навершием?), в другой – кожаную папку с тем же тиснением.

– Кто этот человек, Лорд Справедливости? – раздался во внезапно наступившей тишине голос Белисинды. Кивком она указала на старика.

– Преступник, Ваша Светлость, по имени… – Лорд полез в папку и прочитал: – … по имени Тиндл Никс. Бродяга, без определенного места жительства, не женат. Судим дважды, второй раз клеймен железом.

– Примерный мальчик, – даже серьезность момента не смогла изгнать всепоглощающую скуку из голоса герцогини. С другой стороны, как, интересно, звучал бы мой собственный голос хотя бы после пары лет, изо дня в день наполненных такими вот серьезными моментами? – Ну-с, и что он натворил на этот раз?

Лорд вновь раскрыл папку:

– За несколько минут до заката прошедшего дня преступник срезал у потомственного купца Роликса Четвертого кошелек, когда упомянутый купец выходил из таверны «Кис-Кис», чтобы отправиться домой. Обвинитель и свидетели ждут разрешения войти, Ваша Светлость.

– Что ж, введите свидетелей.

Да, с точки зрения Белисинды, все действительно более чем скучно. Сначала высказывался обвинитель, потом свидетелей приводили к присяге, они давали свои показания, потом слово предоставлялось обвиняемому, и, наконец, герцогиня выносила приговор. Рутина, одним словом. Старикашка получил пять лет каменоломен, «ночная бабочка», уличенная в попытке подмешать в вино богатого клиента любовный эликсир – к порке и лишения лицензии на полгода. Наконец, наступила очередь нашего друга.

– Этот человек, Бон Геймс, сегодня при многочисленных свидетелях ударил ногой кошку…

Сановники возмущенно зашумели, но мгновенно замолчали, стоило только герцогине поднять руку.

– …на Площади Вертикальных Зрачков, в три с четвертью часа после полудни, – спокойно закончил Лорд Справедливости.

Суд выслушал троих из «многочисленных свидетелей» преступления: продавца засахаренных фруктов – мальчика лет семи и двух толстых теток – зеленщицу и владелицу скобяной лавки, а потом Белисинда обратилась к парню:

– Что ты можешь сказать в свое оправдание, Бон Геймс?

Даже в кандалах, Бон ухитрился элегантно поклониться, откашлялся и начал:

– Ваша Светлость! Прежде всего, позвольте мне выразить Вам свою признательность за то, что в Ай-Ту-Дорре, как и подобает любому цивилизованному государству, человека не могут осудить, пока не доказана его вина. Уверен, что как только вы услышите подробности этого происшествия, то поймете, что нет никакого преступления, а присутствует лишь досадное незнание и роковая случайность.

Парень перевел дух, ободряюще подмигнул нам и продолжал:

– Дело в том, Ваша Светлость, что я с друзьями лишь сегодня днем прибыл в Вашу прославленную столицу. Мы великолепно позавтракали и разошлись, чтобы осмотреть достопримечательности. Я, как человек весьма азартный, не мог пройти мимо знаменитых на весь мир игорных домов Ай-Ту-Дорра и решил воздать должное Ссуфу-Игроку. Но видимо, сегодня мой небесный дух-хранитель взял выходной. Ничем другим я не могу объяснить тот факт, что меня ободрали как липку во всех более-менее приличных заведениях. Злой донельзя, я как раз выходил из двери очередного игорного дома. И тут, прямо перед моим носом, из-за угла этого самого дома, выходит котяра с самой наглой и довольной мордой, какую только возможно вообразить. Вообще-то я ничего не имею против кошек и, каюсь, был совершенно не прав, но в тот момент… Одним словом, я залепил бедному животному хорошего пинка, и в тот же момент чуть не оглох от воплей «Святотатец!» и «Казнить!» Меня избили, скрутили и поволокли сюда, чудом не разорвав по дороге.

– Ты закончил? – поинтересовался Лорд Справедливости.

Бон вновь поклонился:

– Да, сударь.

– Если ты, негодяй, хочешь обратиться ко мне, то должен говорить «Ваша Неподкупность», – хмуро буркнул Лорд. – Впрочем, в твоем случае это уже не имеет никакого значения, не так ли, госпожа моя герцогиня? – И он вопросительно взглянул на Белисинду. Та чуть колыхнула подбородками и провозгласила:

– Итак, выслушав обвинение, свидетелей, а также приняв в расчет то, что обвиняемый не отрицает совершенного им, как верховный судья Ай-Ту-Дорра я приговариваю этого человека, Бона Геймса, к смертной казни через повешенье. Правосудие свершится завтра на утренней заре. Уведите преступника.

В другой момент я наверняка бы ухмыльнулся при виде того, как вытянулось лицо Бона, когда он осознал смысл услышанного, но сейчас мне было не до смеха. Я глубоко вздохнул и… крепко наступил Римбольду на левую ногу. Одновременно со мной Глорианна поступила аналогичным образом с его правой.

– Да что же вы!.. – завопил гном, подскакивая на месте. Потом он посмотрел на меня, на девушку и прочитал в наших глазах ответ. Привлеченный воплем, конвой, подталкивающий Бона к выходу, остановился.

– Ты что-то хотел сказать, Избранник? – подняла бровь герцогиня.

– Я… нет… то есть, да… но как же мой дворец… бриллианты… сапфиры… золото…

– Ну, так я слушаю тебя.

– Я… прошу вас…

– А, так ты уже определился относительно своей просьбы?

– Нет… да…

Римбольд в отчаянье махнул рукой, набрал полную грудь воздуха, зажмурился и выпалил:

– Жизнь и свободу этому человеку!

После этого гном уронил голову на руки и разрыдался…

Глава XIV

Честное слово, когда я, опираясь на поручень, смотрел, как тает в утренней дымке город, а земля с каждой минутой отдаляется все дальше и дальше, мне сильно не верилось в то, что на этот раз мы высадимся именно в Спящих Дубравах, а не, например, на луне. И то, что корабль почти всегда не способен летать меня, честно говоря, не сильно утешало. Просто как только начинаешь загадывать, все сразу получается с точностью наоборот, уж поверьте моему опыту. И хотя на этот раз все говорило за то, что мы почти достигли своей цели, меня все же слегка тревожило это «почти». Как там рассуждал один мой приятель-скототорговец: «Вот когда я получу от своей старухи второй раз по голове сковородой за то, что опять пропил чуть не половину выручки за стадо драконозавров, тогда поверю в то, что я это стадо действительно продал!»

Ладно, а то вы еще подумаете, чего доброго, что мне свойственно такое вот скептически-брюзгливое настроение, между тем, как это совсем не так. То, что я тогда ощущал, было данью старой традиции – как только дела мои начинают более-менее налаживаться, я говорю себе: «Держись, дружище, то ли еще будет». И, разумеется, вскоре случается такое… Ну, молчу, молчу. Лучше расскажу вам, как наша компания попала на тот самый корабль, который должен был доставить нас в Спящие Дубравы.

Мы стояли на красивом холме и дружно обозревали еще более красивую панораму, которая с него открывалась. Океан был великолепен, город, раскинувшийся на его побережье, походил на белоснежный кукольный домик, солнышко ласково грело, а не пекло, как обычно. Плюс ко всему Римбольд вот уже три часа кряду не ворчал по поводу Ай-Ту-Доррского инцидента. В свете того, что первые два дня он едва не запилил нас насмерть, это обнадеживало.