Синее пламя, стр. 27

Тэо тяжело вздохнул, встал, потянулся, пытаясь пробудить застывшие от холода мышцы. Он несколько раз взмахнул руками, обернулся и застыл, глядя на того, с кем пришлось провести ночь.

Теперь в маленькую комнатку через бойницу проникал свет, и мертвец, скрючившийся в углу, стал прекрасно различим. Он умер уже давно, очень давно, одежда истлела, и через лохмотья виднелись беловатые кости и остатки темной, высохшей плоти.

Покойник, возможно, как и Пружина, пережидавший здесь непогоду, наклонился вперед, его лица видно не было, спутанные волосы оказались достаточно длинными, чтобы скрыть оскал черепа и взгляд мертвых глазниц.

Тэо грустно подумал о том, что останки оказались куда лучшим соседом, чем ночные гости. Он ощущал полнейшее бессилие оттого, что Шерон мертва. Если для Лавиани и Мильвио в нем еще сохранялась надежда, то для указывающей ее уже не нашлось.

Сейчас ему ничего не хотелось. Лишь сесть рядом с неизвестным. И… все. Но это малодушное чувство владело им недолго. Он знал, ради чего стоит жить. Если Лавиани и Мильвио живы, то им требуется его помощь. Поэтому нет времени для слабости.

Спускаясь, он несколько раз прислушивался, опасаясь засады. Перегнулся вниз, посмотрев на галерею, заметил цепочку свежих следов в ночном снегу, уводящих на восток.

Путь по лестнице пришлось преодолевать аккуратными шагами, держась рукой за стену, чтобы не заблудиться во мраке.

Оказавшись на нижней ступеньке, Тэо увидел, что слева из комнаты, где находилась шахта, все еще льется тусклый свет. Со стучащим сердцем он подошел и заглянул туда.

Мардж и Бух-Бух не потрудились забрать фонарь, и тот стоял там же, где и прежде. Масло еще оставалось, но его оказалось так мало, что огонек едва горел. Счет шел на минуты, и поэтому Пружина не стал мешкать.

К своему удивлению, он обнаружил большую часть вещей на месте, хоть и раскиданных по полу. Каторжника и его жену заинтересовали лишь деньги да сумка Мильвио. Вещи Лавиани и Тэо остались. Сумка Шерон тоже пропала, но он не знал, брала ли девушка ее с собой.

Пружина быстро сложил все, что успел, подхватил фонарь, и тот погас, стоило выйти в коридор. Обратно, к свету, циркач поднимался на ощупь.

Однажды, еще в детстве, она упала с высоты. В то время вместе с Димитром и другими мальчишками Шерон носилась по Нимаду, участвуя в играх, которые любой нормальный взрослый счел бы рискованными.

Как-то раз, когда они играли в «убеги от заблудившегося» [9], Шерон залезла на крышу заброшенного дома. Шел мелкий дождь, черепица оказалась скользкой и, не удержавшись, будущая указывающая сорвалась.

Падение длилось краткое мгновение, но показалось ей вечностью – она видела каждую черточку, каждый полутон облаков. Чувствовала запахи так ярко, как никогда их не ощущала до этого.

Дождь и море. Соль и холод.

Дождевые капли вокруг нее двигались так же медленно, как и проползающая мимо стена дома с глазницами пустых окон. Как белое лицо Димитра, отдаляющееся от нее. Как и его рука, не успевшая схватить Шерон.

Ей было не страшно. Весело. И удивительно. В этот миг она открыла, сколь медленен мир, окружавший ее. В будущем это «замедление» повторялось не раз, спасая ее во время схваток с заблудившимися.

Ее падение частично смягчили ветви дерева, и она отделалась лишь ушибами.

Но то мгновенное падение из детства не шло ни в какое сравнение с этим. И ее тело, и ее мозг познали, что такое падать бесконечно. Когда ты находишься в ничто, когда ни руки, ни ноги не могут найти никакой опоры под собой, а ветер свистит в ушах, заглушая даже вопли Квира, падавшего рядом.

Первая поперечная балка едва не размозжила Шерон голову. Ей просто повезло не оказаться на дюйм левее. От второй она смогла уклониться, поняв, что телом можно управлять – это было похоже на то, как стоит вести себя под водой.

Квир, в отличие от нее, понять ничего не мог и был скован паническим ужасом. К тому же окружающий мир для него казался чернильным мраком, и он попросту не заметил опасность.

Он врезался в балку, раздался громкий хруст, крик оборвался, и теперь Шерон в ее падении сопровождал труп.

Через два удара сердца внизу полыхнуло алым, и она почувствовала, как чья-то невидимая рука отталкивает ее от себя, назад, вверх.

Тело покойника, не сдерживаемое никакой силой, улетело далеко вниз.

Но этой силы хватило лишь для того, чтобы замедлить падение. Стены больше не мелькали перед глазами, а едва ползли. Но все равно, когда появился пол, указывающая больно ударилась о него и тут же отскочила в сторону, шипя, точно кошка, чувствуя, как невидимый ожог охватывает сердце, пытается поработить дар.

Она отпрянула назад, все еще ошеломленная. Как можно дальше от мощного, широкого меча, находящегося в руках потемневшего, все еще облаченного в доспех скелета.

Клинок горел болезненным, алым светом, испускающим силу, от которой Шерон начало мутить. Она знала, что это такое.

Легенда.

Настоящий меч таувина, по рукоять наполненный магией великих волшебников и, возможно, последний из существующих в мире.

Меч чувствовал дар, доставшийся ей от некромантов, врагов, против которых он был когда-то выкован. Его хозяин молчал, не отдавал приказа нападать, и клинок, не имея возможности разить, делал лишь то, на что был способен, – отталкивал опасного человека прочь, чтобы защитить владельца, пускай тот мертв уже десять веков.

Именно эта защита невольно и спасла Шерон в падении.

Указывающая побежала, юркнув в первый же коридор, подталкиваемая жгучими ударами в спину, и не останавливалась до тех пор, пока алое свечение не погасло, а огонь, жегший ее изнутри, не отступил.

Только после этого девушка осознала сразу несколько вещей.

Она жива.

Находится в самом сердце Тропы Любви, куда не ступала нога человека вот уже тысячу лет.

И совершенно одна.

Глава восьмая

Тропа теней

Падение продолжалось лишь мгновение, но за этот миг Лавиани успела подумать, что ее жизнь подошла к концу.

Высота оказалась небольшой, сойка приземлилась вместе с каменными остатками пола на пологую поверхность и попала в водосток, под крутым углом отводящий воду куда-то в недра горы.

– Проклятье! Рыба полосатая!

Она не смогла удержаться и со все возрастающей скоростью поехала вниз.

Ей хватило времени, чтобы увидеть приближающуюся рваную дыру и каменный мостик под ней, переброшенный через мглу пустого пространства. Сойка не могла похвалиться такой же ловкостью, как Тэо, но ее навыков вполне хватило, чтобы не пролететь мимо спасительной площадки.

Она рухнула на нее, перекатилась, тут же сжавшись и закрыв голову руками. Камни, летевшие следом, ударили вокруг, подобно смертельному граду. Один больно угодил по запястью, и Лавиани зашипела, чувствуя, как по коже течет кровь. Большинство пролетело мимо моста, отозвавшись гулким стуком снизу через несколько десятков секунд. Вместе с камнями кануло и ее выроненное во время падения копье.

Лавиани не была склонна жалеть об утраченном. Пошевелила пальцами, убедившись, что нет перелома и рука слушается, как и прежде, села на пол, достав из кармана тряпку, перевязала рану, зубами затянула узел.