Америка в пяти измерениях, стр. 12

О судьбе племянницы Яковлева в последние годы написано немало. Но вот сам художник, скончавшийся в Париже в 1938 году, оказался забытым. А ведь он считался видным представителем неоклассического течения в модерне и получил известность благодаря картинам, написанным в манере старых, ренессансно-барочных мастеров. Он много путешествовал – собирал на Дальнем Востоке этнографический материал для росписи Казанского вокзала в Москве, побывал в Китае, Монголии, Японии, Франции, Италии, участвовал в экспедиции по Сахаре и Экваториальной Африке. Интерес к его творчеству возродился только в начале этого века, а в 2006 году его картина «Женщины в театральной ложе» была продана на аукционе «Сотбис» за 2 миллиона долларов.

И вот тут мы возвращаемся к тем самым двум картинам, которые, среди прочих, были созданы по итогам экспедиции. Они, совершенно забытые, уже более полувека обитали в маленьком городке Эттлборо в штате Массачусетс. Если бы мы тогда – в 1998 году – знали об этом, обязательно заехали бы в этот городишко на обратном пути с Кейп-Кода в Нью– Йорк. Но мы ничего этого тогда не знали. Да и не только мы.

Картина «Афганцы» висела в актовом зале местной школы, где на нее, несмотря на внушительные размеры, никто давно не обращал внимания. Совершенно случайно в школу как-то зашел человек, которому были знакомы имя и стиль Яковлева. Он-то и убедил школьное начальство провести экспертизу. Ее результаты буквально потрясли всех горожан – оказалось, что на стене школы, на виду у всех, висела картина, стоимость которой по самым скромным подсчетам составляет 800 тысяч долларов, а ее аукционная цена может достигать 1,5–2,5 миллиона долларов. Такое заключение дали специалисты знаменитого аукциона «Сотбис», на котором была продана картина «Женщины в театральной ложе». С трудом вспомнили, что картину передал в дар городу друг Яковлева – владелец картинной галереи Уильям Чарльз Томпсон. В Эттлборо начались большие волнения – кто-то считал, что картину надо продать и использовать деньги на нужды школы, кто-то требовал сохранить такой ценный дар. Школьный совет, однако, голосованием принял решение картину продать, и полотно было включено в список лотов «русских дней» аукциона «Сотбис». Но тут внезапно дело приняло новый оборот – городской совет Эттлборо заблокировал продажу, заявив, что такое важное решение не может быть принято второпях и нужно внимательно изучить ситуацию.

Среди всего этого шума местный музей внезапно вспомнил, что у него в запаснике уже лет пятьдесят лежит картина Яковлева, также подаренная Уильямом Чарльзом Томпсоном. Полотно «Под киргизским шатром» было извлечено из заточения и представлено на суд специалистов «Сотбис». Эксперты пришли к выводу, что это – картина примерно такой стоимости, как и «Афганцы». И музей немедленно согласился на продажу, тем более что ему никакого одобрения городского совета для этого не требуется. И картина «Под киргизским шатром» была быстро продана на аукционе «Сотбис» в Нью-Йорке за 713 тысяч долларов.

А бедные «Афганцы» по-прежнему лежат в сейфе «Сотбис». Вернуть в город картину нельзя, потому что ни школа, ни город не имеют возможности обеспечить ее безопасное хранение. Продать тоже нельзя, потому стороны конфликта никак не могут прийти к согласию. К тому же сторон стало три – в спор вступили наследники того самого Уильяма Томпсона, который подарил картину школе. Они считают, что подарок есть подарок и он должен продолжать оставаться в городе согласно завещанию Томпсона. Конца спору не видно, и похоже, что решать этот вопрос будет суд.

Раз уж речь зашла о картинах русских художников, найденных в Америке, то хотелось бы рассказать еще одну историю. Тем более что началась она в том же штате Массачусетс. В одном частном доме долгое время над камином висела картина. К ней давно привыкли, и никто не задавал никаких вопросов. По-видимому, гостей из России в этом доме не бывало, иначе уже давно бы кто-то вспомнил, что нечто очень похожее висит в Третьяковской галерее. А вот как-то в гостях у хозяев этого дома оказался молодой человек по имени Скотт Ниишел, работавший в аукционном доме «Сотбис». Он-то и узнал знаменитый сюжет и руку мастера. На стене дома в Массачусетсе висела работа Михаила Нестерова, представляющая собой авторское повторение его знаменитого полотна 1889–1890 годов «Видение отроку Варфоломею». Нестеров написал эту картину, получившую, в отличие от знаменитого творения из Третьяковки, название «Видение святому Сергию в отрочестве», в 1922 году и в 1924-м отправил ее на выставку в Нью-Йорк. Там она была продана и в конечном итоге оказалась в том самом доме, где ее и увидел эксперт «Сотбис». Хозяева картины, узнав о возможной цене этой картины, согласились выставить ее на аукцион.

Мы увидели «Видение святому Сергию в отрочестве» на показе для прессы в Нью-Йорке, предшествовавшем «русским дням» в апреле 2007-го. Первое впечатление было ошеломляющее: а что здесь делает картина из Третьяковки? Только потом понимаешь, что эта работа отличается от знаменитого полотна, прежде всего размерами. Предполагают, что Нестеров написал уменьшенный вариант, чтобы его удобнее было транспортировать в Америку. Кстати, всю эту историю нам рассказал сам Скотт Ниишел, который, как нам показалось, очень гордился своей находкой. «Эта картина более тридцати лет висела над камином в доме одной дамы в штате Массачусетс, – рассказал он. – Полотно было собственностью этой семьи на протяжении нескольких поколений». «Видение святому Сергию в отрочестве» было продано за 4,3 миллиона долларов и считается теперь одной из самых дорогих картин русских художников, проданных на мировых аукционах.

Глава 5. К Ниагаре с канадской стороны

О попугае, который не хотел говорить по-французски, самых чистых городах в мире, восемнадцатиполосном шоссе, а также о титулах Ниагарского водопада…

Прожив в Америке уже пару лет, мы стали задумываться о поездке за границу. Под заграницей, естественно, подразумевалась Канада. Тем более что нас туда давно и настойчиво звали. В Оттаве корреспондентом ИТАР-ТАСС тогда работал замечательный человек – Николай Константинович Сетунский. Он и его жена Нина приглашали нас в гости много раз. И в Торонто у нас были друзья, так что приглашения шли и оттуда. А кроме того, нам очень хотелось посмотреть на Ниагару – а смотреть на нее лучше с канадской стороны. Так что маршрут был проложен следующим образом – Монреаль, Оттава, Торонто, Ниагара, а оттуда обратно в Нью-Йорк. Собирались мы долго, и вот, наконец, решили поехать на Рождество. Получили канадскую визу. Тогда еще, в конце 90-х, это было довольно просто. И вот мы отправились в путь на север рано утром 25 декабря.

Надо сказать, что в этот день, после рождественской ночи, вся Америка спит, поэтому дорога была совершенно пустая. В гордом одиночестве мы подъехали к контрольно-пропускному пункту на американо-канадской границе. Там совершенно никого не было – ни путешественников, ни пограничников. Ни одного человека! Дорога была гостеприимно открыта. Любой американец мог бы смело ехать вперед, ведь виза ему не нужна. А вот нам надо было обязательно поставить в паспорте отметку о пересечении границы, иначе возникли бы проблемы при возвращении назад. Мы вылезли из машины и пошли в здание КПП. В небольшом зале вдоль стены тянулась стойка, за которой теоретически должны были стоять пограничники или таможенники. Но и там никого не было. Подождав немного, мы стали звать хозяев – где-то в глубине раздавались голоса. Нас явно услышали, потому что прозвучало примерно следующее: «Слушай, там какие-то ненормальные в такую рань в Рождество чего-то хотят». Ну, мы радостно закричали, что хотим в Канаду. Вышел веселый американский пограничник, поздравил нас с Рождеством и быстро поставил отметки в паспортах.