Три загадки Арктики, стр. 39
Читатель помнит, что в первой главе мы писали о костях, найденных на острове Попова-Чухчина, которые 35 лет пролежали в Музее Арктики и Антарктики с биркой «№ 657 кости человеческие», и только в 1972 году экспертиза установила, что они принадлежат животным отряда ластоногих. Случайное совпадение, но в той истории фигурировали те же кости, что и в служебном дневнике Пьянкова: большая берцовая и лопатка. С «человеческими» костями с острова Попова-Чухчина вышел конфуз. Ну а кости, найденные Пьянковым?
Начальник Гидрографической экспедиции на остров Большевик П. Я. Михаленко опровергает возможность осмотра костей в палатке, говоря об отъезде Вишневского с тяжелобольным Васильевым. Воспользовавшись отчетом Михаленко «По организации и производственной деятельности», добавим, что моторист М. В. Васильев в течение месяца болел воспалением легких.
В конце объяснительной записки Павел Яковлевич еще раз возвращается к этому эпизоду: «Врач Вишневский Ю. Б. выбыл из группы т. Пьянкова за месяц до находок (12 июля) и видеть ничего из найденного (костей) не мог. Если бы он был очевидцем, то безусловно был бы мною обстоятельно опрошен на базе экспедиции, как Пьянков и рабочий…»
Начальник экспедиции отмечает также: «Как мне помнится (при опросе), Пьянков не твердо утверждал, что кости были именно человеческие…»
Сделаем свой вывод. Н. Н. Пьянков нашел кости, которые принял за человеческие. Все.
Объяснительная записка П. Я. Михаленко рассказывает, что было дальше:
«В начале сентября 1947 г. о находке Пьянкова в заливе Ахматова мною было сообщено радиограммой начальнику морских операций на Диксон. В радиограмме я просил прислать гидросамолет, который имелся у штаба моропераций, для полета на поиски в залив Ахматова. Через несколько дней от зам. начальника Гидрографического управления А. И. Косого, который находился на Диксоне, поступил ответ, что послать самолет возможности нет.
После этого я обратился к начальнику геологической экспедиции НИИГА, базировавшейся на мысе Челюскин, т. Кошкину В. Н. с просьбой слетать в залив Ахматова на двух самолетах По-2, имеющихся в его распоряжении. Но, хотя В. Н. Кошкин проявил большой интерес к находкам, выделить самолет он не рискнул из-за ненадежности и отсутствия ВПП (взлетно-посадочной полосы. – Авторы).
В 1949 г. на о-ве Большевик работала партия геологов НИИГА под руководством т. Егиазарова. Я послал ему радиограмму с просьбой посетить залив Ахматова с целью детальных там поисков. Но, как потом узнал, возможностей у них для этого не было».
Павел Яковлевич сделал все, что мог. Конечно, досадно, что сообщение Пьянкова не было сразу проверено. Но на нет, как говорится, и суда нет.
В сентябре 1947 года работы гидрографической экспедиции на острове Большевик были закончены, и весь личный состав на теплоходе «Олонец» отправился в Ленинград.
Итак, мы видели, как постепенно менялись «показания» топографа. В дневнике за 11 июля он упомянул только кости. Затем появились консервные банки. Видимо, он вообще не придавал своим находкам значения. «И только на базе экспедиции в б. Солнечная, после продолжительного времени, – пишет А. М. Македонский, – Пьянков между прочими разговорами несерьезно упомянул об этой находке».
Кто из бывалых людей не имеет в запасе байку, другую! И кто не добавит новых подробностей к уже полузабытой истории, если вокруг заинтересованные, заинтригованные слушатели!
«С людьми он общительный, балагур, рассказчик всевозможных небылиц», – письменно характеризует П. Я. Михаленко топографа Н. Н. Пьянкова. То же отмечает А. П. Македонский: «По характеру Пьянков Н. Н. был тогда и остается сейчас балагур, рассказчик былей и небылиц».
Это совсем не порок. В экспедициях даже трудно бывает обойтись без таких неунывающих балагуров.
Но плохо, когда их рассказы попадают в научные издания.
Мы помним: существует лишь один документ – служебный дневник Н. Н. Пьянкова. Кроме того, есть его объяснительная записка. Читатель, видимо, заметил, что дневник и записка отличаются прежде всего датой: в дневнике названо 11 июля, в докладной указан следующий день. Сделана находка, разумеется, 11-го: восстанавливая события в памяти, топограф ошибся. Однако дата 12 июля сохраняется и в статье «Лагерь неизвестного морехода в заливе Ахматова». Нам важно теперь подчеркнуть не то, что А. И. Косой повторяет ошибку Пьянкова, а то, что автор не ознакомился с единственным существующим документом. У него-то – начальника П. Я. Михаленко, а стало быть, и Н. Н. Пьянкова – возможность взглянуть на служебные материалы была полная.
В статье А. И. Косого не приводится объяснительная записка. Зато дается весьма вольная ее интерпретация. Разбросанные банки точно по волшебству собираются вокруг неизвестно откуда взявшихся остатков костра (у Пьянкова-то обугленные дрова, возможно, выброшенные морем, а вовсе не остатки костра). Доски оказываются скрепленными болтами, которые изъедены ржавчиной. Появляется новая часть скелета – ребра. Эффектно! Так и представляешь себе грудную клетку человека.
Всего этого нет в докладной. И главное – в статье все организованно, упорядоченно. Это именно «лагерь морехода» – у читателей статьи А. И. Косого не может возникнуть никаких сомнений па этот счет.
7. ОТРЯД «КОМСОМОЛКИ» НА ОСТРОВЕ БОЛЬШЕВИК
В начале 70-х годов Гидрографическое предприятие ММФ тщательно проверило все обстоятельства находки 1947 года. Гидрографы нашли возможным выделить вертолет для поисков в заливе. А затем, убедившись в несостоятельности гипотезы гидрографа А. И. Косого, не стали защищать честь мундира.
Подводя итоги проделанной работы, гидрограф В. А. Троицкий в докладной записке на имя А. К. Жилинского в 1972 году писал:
«… Следует сделать вывод, что в месте находок 1947 г. человеческих костей и не было – за них были приняты кости животных. Ведь если бы в 1947 г. находили кости человека, то хоть одна из множества найденных нами в 1971 г. возле грота костей также бы принадлежала человеку. Однако все они животного происхождения… Раздутая в печати версия о якобы найденных там костях (с сожалением констатирую, что и я был введен в заблуждение этой версией, выступая с призывом организовать поиски в заливе Ахматова) – явно несостоятельна…
Во всяком случае следует прекратить ажиотаж в прессе, поднятый вокруг этого вопроса. К возникновению его, к сожалению, было приложено поспешное рвение бывшего работника нашей гидрографии А. И. Косого, который по непроверенным и малодостоверным данным Н. Пьянкова опубликовал в 1949 г. известную статью в «Летописи Севера», т. I, «серьезность» которой и вызвала в конце концов тот нездоровый ажиотаж, ведущийся в прессе в настоящее время. Могу только пожалеть, что и я «клюнул» па эту «серьезность» и был сторонником версии Косого. Но нет худа без добра – теперь-то выяснилась ее беспочвенность и несостоятельность».
Прав В. А. Троицкий: гипотеза А. И. Косого необоснованна. Но опровергнуть ее значительно труднее, чем выдвинуть.
Современна и правомерна такая цепочка событий: научная статья, ее научно-популярное изложение, газетные, публицистические материалы на ту же тему, реальные действия. Эта схема, приблизительная конечно, описывает очень многие процессы в нашей сегодняшней жизни…
Обидно, так бывает обидно, когда все звенья сработали, а потом выясняется, что в первом-то, изначальном звене была ошибка.
Однако, размноженная в десятках и сотнях публикаций, гипотеза продолжала существовать. Вновь и вновь раздавались призывы к поискам в заливе Ахматова.
В новой газетной публикации речь шла уже не о том, был ли Русанов на Северной Земле. Всерьез обсуждался вопрос, сколько лет он прожил на арктическом архипелаге.
«Встретив это препятствие, – пишет орловский краевед А. Н. Устинских (Орловская правда, № 179, 1975 г.), – встретив неведомую тогда миру Северную Землю, мог ли Русанов уйти от нее, не изучив и не исследовав? Ни за что!