Три загадки Арктики, стр. 21

Академия наук оценила результаты работ экспедиции как «истинный географический подвиг». Но множество вопросов, по мнению Толля, осталось нерешенными. Закончив обработку материалов, в конце 1892 года Э. В. Толль вновь отправился в экспедицию.

Вместе с геодезистом Е. И. Шилейко они побывали на Новосибирских островах, где определили ряд астрономических пунктов, а затем совершили беспримерное зимнее путешествие от устья Лены до Енисея. За один год и два дня экспедицией было пройдено около 25 тысяч километров, из них 4200 километров заснято маршрутной съемкой. Результаты вновь превзошли ожидания, и Академия наук вручает Толлю и Шилейко большие серебряные медали имени Н. М. Пржевальского и денежные премии.

Вновь географический подвиг. Но главным подвигом в жизни Толля были поиски Земли Санникова.

«Мой проводник Джергели, – писал Эдуард Васильевич в одной из своих статей, – семь раз летовавший на островах [8] и видевший несколько лет подряд эту загадочную землю, на вопрос мой: «Хочешь ли достигнуть этой дальней цели?» – дал мне следующий ответ: «Раз наступить ногой и умереть!»

Не будет чересчур смелым предположить, что и сам Толль в какие-то минуты жизни мог бы ответить на собственный вопрос так же, как ответил Джергели…

2. «ОДНО СОКРОВИЩЕ СЕВЕРА ВЛЕЧЕТ НЕПРЕОДОЛИМО К СЕБЕ»

С горячим призывом обратился Э. В. Толль к правительству и общественности после возвращения из экспедиции на Новосибирские острова:

«Неужели мы отдадим последнее поле действия для открытия нашего Севера опять другим народам? Ведь одна из виденных Санниковым земель уже открыта американцами, именно Де-Лонгом. Мы, русские, пользуясь опытом наших предков, уже по географическому положению лучше всех других наций в состоянии организовать экспедиции для открытия архипелага, лежащего на севере от наших Ново-Сибирских островов, и исполнить их так, чтобы результаты были и счастливы и плодотворны!»

На собраниях Академии наук и Географического общества, во время поездок в Германию и в Норвегию, во всех своих выступлениях Толль неизменно говорил о необходимости исследования Земли Санникова. В декабре 1898 года он выступил с обстоятельным планом экспедиции в Восточно-Сибирское море. Проект поддержали Фритьоф Нансен и Нильс Адольф Эрик Норденшельд, адмирал С. О. Макаров, академики Ф. Б. Шмидт, Ф. Н. Чернышев, А. П. Карпинский. В июле 1899 года правительство отпустило 60 тысяч рублей на организацию Русской полярной экспедиции (РПЭ).

21 июня 1900 года из Кронштадтского порта вышла яхта «Заря». «Положено начало экспедиции, которой я так долго добивался», – записал Толль в своем дневнике. По плану «Заря» должна была пройти к восточному побережью Таймыра и провести здесь первую зимовку. Затем летом 1901 года достичь Земли Санникова, где провести вторую зимовку и во время санных путешествий детально обследовать эту неведомую землю.

«От всего сердца желаю Вам всего доброго и прекрасного в Вашем долгом и важном путешествии, – писал в эти дни Фритьоф Нансен, с которым Э. В. Толля связывала многолетняя дружба. – Желаю Вам удачи и благополучного положения со льдом, чтобы Вы, нашли хорошую гавань для зимовки. Мне нет надобности говорить Вам, что, за исключением Вашей превосходной жены и Вашей семьи, мало кто будет с таким интересом следить за Вами, как я, преданный Вам друг – Фритьоф Нансен… На прощание мы скажем, как эскимосы на восточном берегу Гренландии: «Чтобы Вам всегда плыть по свободной от льда воде!»

К сожалению, «Заря» встретила у берегов Таймыра слишком много льда и слишком мало воды. На первую зимовку Толль вынужден был остановиться у западного побережья, а не у восточного, как предполагалось. Здесь были проведены разнообразные научные наблюдения, составлена первая карта западного берега Таймыра. Время никоим образом не было потрачено зря, но на следующий год яхта освободилась от ледового плена очень поздно.

1 сентября 1901 года «Заря» подошла к мысу Челюскин. Впервые судно под русским флагом стояло у северного предела России – мыса, которого достиг за 160 лет до этого русский штурман Семен Челюскин.

«Я помянул героя, именем которого назван этот мыс», – читаем мы в дневнике Толля. Начальник РПЭ вспоминает взволнованные слова своего учителя академика А. Ф. Миддендорфа: «Челюскин, бесспорно, венец наших моряков, действовавших в том крае… Ему удался этот подвиг, не удавшийся другим, именно потому, что его личность была выше других…»

Обследуя северную оконечность Азии, Толль обнаружил метаморфические породы, простиравшиеся в меридиональном направлении. «Я думаю, – пишет он, – что к мысу Челюскина должны прилегать острова, с которых прилетают перелетные пришельцы. Породы полуострова Челюскина проектируются на север, и в этом направлении нужно ожидать островов, не менее многочисленных, чем в Таймырских шхерах».

Всего в пятидесяти километрах к северу лежал обширный, еще никому не известный архипелаг. Только через 13 лет его откроет Гидрографическая экспедиция на судах «Таймыр» и «Вайгач». В 1926 году он получит название Северная Земля…

Удача, счастье, случайность… Нет, не отбросишь эти понятия, говоря о работе полярного исследователя. Спешить к призрачной земле и пройти рядом с реально существующими, еще не открытыми островами! А как справедливо было бы, если бы на долю Эдуарда Васильевича Толля пришлось это крупное географическое открытие. Ведь именно он научно предсказал существование земель к северу от Таймырии (так ласково называл Толль здешние холодные бескрайние тундры).

Ни малейшей попытки пройти на север не сделал начальник экспедиции. Одна загадочная земля манила его к себе.

9 сентября «Заря» достигла 77°9/ северной широты при долготе 140°23 восточной. Она находилась в районе Земли Санникова. «Малые глубины, – записывает Толль, – говорят о близости земли, но до настоящего времени ее не видно». 10 сентября при драгировании было установлено, что морской грунт – песок; это свидетельствовало о близости островов. Однако капитан «Зари» Федор Андреевич Матисен [9] в своем отчете в этот день пишет: «Во время сильного ветра горизонт был довольно ясен, но никаких признаков земли не было замечено».

Путешественники подошли к острову Беннетта. Величественный, скалистый мыс Эммы [10] открылся внезапно. «И берег так близко, – пишет Толль, – будто можно рукой достать… Теперь совершенно ясно, что можно было десять раз пройти мимо Земли Санникова, не заметив ее».

… Мыс Эммы точно заворожил Толля. У начальника экспедиции появляется новый план: зазимовать у острова Беннетта, а весной по льду сделать бросок к Земле Санникова. Но яхте не удается пробится к острову. «Цель была так близка, и снова ускользнула», – разочарованно пишет Толль.

«Заря», послушная воле Эдуарда Васильевича, снова направляется к Земле Санникова. И вновь: «Земли нигде не видно… Мысли о будущем гнетут меня!… Надежды исполняются только в скромных размерах».

Туман и льды блокировали «Зарю». Приближалась зима. В море началось образование молодого льда. В любой день могли наступить сильные морозы, и Толль принимает решение идти к лагуне Нерпалах на острове Котельный. 16 сентября яхта подошла к месту второй зимовки. Было ясно, что на будущий год судно не сможет повторить попытку достичь Земли Санникова – слишком малый запас угля остался на нем.

Но Толль не хочет смириться с поражением, он не допускает и мысли об окончании экспедиции, не может расстаться с мечтой.

«Остро ощущаю правоту слов Гете: «Юг хранит много сокровищ! Но одно сокровище Севера влечет непреодолимо к себе, словно сильный магнит…» С тремя спутниками, на собачьих упряжках и с легкими байдарками он решает идти по дрейфующим льдам к острову Беннетта. «Оттуда мы не сможем достигнуть Земли Санникова, но, возможно, нам удастся увидеть ее с вершины острова, – записывает Толль в дневнике. – Дорога к дому лежит только через остров Беннетта!»