Оптимистка (ЛП), стр. 69

— Все в порядке, малыш. Я вернусь через несколько минут. Мне нужно поговорить. — Надеваю пальто и ботинки, открываю дверь и тихо, насколько это возможно, выхожу на улицу. Морозно. — Прости, Франко, мне нужно было выйти, чтобы спокойно поговорить.

— Все в порядке. Прости, что разбудил тебя, Кейт, но я не знал, что еще делать. Это — не Гас. Я переживаю.

— И я тоже. — Перед тем как произнести следующие слова, делаю несколько глубоких вдохов. — Я больна, Франко.

— Вот блять. — а потом тише, — Блять. — и чуть громче: — Пожалуйста, скажи, что это не рак.

— Рак. Он вернулся. — Мне так неприятно сообщать ему об этом, как будто я каким-то образом разочаровываю его, говоря не то, что он хотел бы услышать.

Раздается громкий стук, как будто он пнул или ударил что-то, а потом наступает тишина.

— Гас узнал об этом в четверг вечером. Мы провели всю ночь в госпитале. Когда мы отвезли его в аэропорт сегодня утром, он был в порядке.

— Вчера утром, — поправляет он.

— Точно, сейчас же уже воскресенье.

— И какие прогнозы? — судя по его голосу, он испуган.

— Плохие.

— О, Кейт. — грустно говорит Франко. — Мне так жаль.

В темноте раздается голос Келлера.

— Кейти, на улице мороз. Заходи внутрь и разговаривай. Стелла не проснется, она спит на кресле.

Снег хрустит под моими ботинками, когда я, трясясь от холода, направляюсь к входной двери.

— Слушай, Кейт, я должен идти. Наверное, я просто выбью эту чертову автобусную дверь.

— Мне хотелось бы хоть как-то помочь тебе... и Гасу, — шепчу я, заходя в квартиру. Келлер сразу же обнимает меня.

Франко невесело смеется.

— А вот и та Опти, которую так любит Гас. Мы позаботимся о нем, Кейт. Ты же позаботься о себе. Борись. Ты слышишь меня? Борись, черт возьми.

Я киваю, хотя он и не может видеть меня.

— Хорошо, — обещаю я, хотя бороться уже не с чем.

— Еще созвонимся.

— Пока, Франо.

Вот почему я не хотела, чтобы Гас знал. Я стала причиной его падения.

Закончив разговор, сразу же отсылаю Гасу смс: «Перезвони мне. Это приказ».

Телефон звонит только в 2:25 вечера. Я ждала этого, не выпуская его из рук, больше двенадцати часов.

— Привет, Гас. Ты в порядке?

— У меня так болит голова, как будто внутри нее дерутся Брюс Ли и Майк Тайсон. — Судя по всему, ему очень плохо.

— Ну и кто выигрывает? — пытаюсь развеселить Гаса я.

Он кашляет. Думаю, на самом деле, это должен был быть смешок.

— Брюс — маленький, но быстрый гавнюк, Майк же очень энергичный. Так, что, подруга, битва будет долгой.

— Выдалась тяжелая ночка? — Мне не хочется его ругать или ворчать. Уверена, он уже достаточно наслушался.

— Так мне говорят. Хотя я с ними не согласен. Я бы запросто, в любое время променял то, как чувствую себя сейчас на ночь, которой не помню.

— Гас, не хочу казаться лицемеркой, но может, есть лучший способ справиться со всем? Способ, который сохранит группу на плаву и позволит продолжить концерты? Ты должен выступать, приятель. Это ведь твоя мечта. Не разрушай ее. — Мне жаль, но я не могу нянчиться с ним. Это ни к чему хорошему не приведет.

До меня доносится щелчок зажигалки, а потом он делает длинную затяжку и выдыхает. В первый раз в жизни, я решаю промолчать.

— Я знаю, но все так ужасно. Я просто не знаю, как с этим справится. Я даже не знаю с чего начать.

Его грустный голос разбивает мне сердце.

— Мне жаль, что тебе приходится проходить через это. Прости.

— Прекрати. Пожалуйста, не извиняйся. Ты больна. Не нужно переживать за меня.

Несколько секунд мы молчим.

— Ты должен писать, Гас. Излей все на бумагу.

Он фыркает, как будто это плохая идея.

— Никто не захочет слушать выплеск ярости в музыке.

— А кто говорит, что кто-то должен ее слушать? Просто напиши для себя. Ты можешь поделиться ею со мной, если захочешь. Мы могли бы поработать над этой музыкой вместе. Что скажешь?

— Это вызов? — Теперь он явно раздумывает над сказанными мною словами.

Я знаю, что он никогда не избегает их, поэтому слегка задираю его:

— Да, вызов.

— Черт побери тебя, женщина. Ты — исчадие ада, ты знаешь это? — в его голосе слышится улыбка.

Мы оба слегка расслабляемся.

— Мне уже говорили об этом.

— Черт. Но терять-то нечего? Наверное, я так и сделаю. К тому же, моей печени нужно немного отдохнуть. Даже при мысли о виски мне хочется вырвать.

— Обещаю, это поможет. Я много писала после смерти Грейси.

— Ты никогда мне об этом не говорила.

— Я никому не говорила. Просто писала. В большинстве случаев для гитары, потому что просто не могла слышать скрипку. Скорее всего, вся эта музыка — просто отстой, но в то время не это имело значение. На тот момент, это была своего рода бесплатная терапия. Как раз то, что мне было необходимо.

— Гм. Когда-нибудь мне бы хотелось послушать, что ты написала.

— Конечно. Когда-нибудь. А теперь иди и отдохни перед сегодняшним концертом и обещай, что начнешь писать с завтрашнего дня.

— Так точно, мэм. — Теперь он больше похож на самого себя.

— Живи по полной.

— Живи по полной, — тихо повторяет он.

— Я люблю тебя, Гас.

— Я тоже люблю тебя, Опти.

— Пока.

Среда, 30 ноября

Кейт

Мы с Гасом общаемся по скайпу. Он проигрывает мне то, что написал. Акустика в автобусе ни к черту, но мне трудно сдержать эмоции, наблюдая за тем, как он обнажает душу. Гас прав, его музыка — чистый выплеск ярости. Но в то же время она так прекрасна, потому что я знаю, это — его настоящие чувства. Он ничего не прячет. Такая искренность вызывает у меня слезы.

Когда Гас заканчивает, его глаза тоже влажно блестят. Перед тем как пошутить, даю ему время взять себя в руки.

— Приятель, думаю у тебя проблемы с управлением гневом.

— Ты так думаешь? — тяжело сглотнув, отвечает он.

Я качаю головой.

— Нет. Я просто тянула время. Мне нужна была минутка. — Я все еще пытаюсь это делать. — Приятель, это было изумительно. Как насчет того, чтобы добавить скрипку и смягчить жестокие нотки?

Он кашляет и делает глоток воды из стоящей на столе бутылки.

— Возможно, это поможет, ну знаешь, как бы снизит истерию.

Мне не хочется смеяться, но Гасу необходимо ободрение.

— Я только за то, чтобы снизить истерию с помощью струн. Ты можешь записать музыку на своем невероятно умном телефоне и отослать мне видео? Кое что крутится в голове, но мне нужно прослушать ее еще раз.

— Будет сделано.

— Отлично. Я позвоню тебе завтра. Продолжай писать.

— Спасибо, Опти. За все. Это действительно помогает.

— Мне тоже, приятель. Люблю тебя, Гас.

— Я тоже люблю тебя.

— Пока.

— Я больше не говорю "пока". Люблю тебя.

Скайп отключается и изображение Гаса исчезает.

Пятница, 2 декабря

Кейт

Я уже несколько дней не была в своей комнате в общежитии. Мне нужно взять порошок для стирки.

Засовываю ключ в замочную скважину, но дверь оказывается незапертой. Странно. Первое правило общежития — всегда закрывай дверь.

Шугар лежит на кровати, но она не спит. Я решаю поприветствовать ее, хотя и не ожидаю ничего в ответ.

— Как дела, Шугар?

В ответ — тишина. Она молчит. Отлично. Не то, чтобы мы были лучшими подругами. Черт, да мы даже и не подруги совсем, так что я быстро делаю то, зачем пришла.

Запихивая одежду, сложенную кучкой возле кровати в сумку, слышу какое-то хлюпанье со стороны Шугар. Я оказываюсь в положении, когда мне нужно сделать выбор — признать, что она плачет или нет? Мне хочется проигнорировать ее, но я не могу. Оглядываюсь и вижу, что она свернулась в клубок и тихо плачет в подушку. На лице — никаких эмоций. Это — самое страшное, маска, за которой скрывается шок. Маска, которую надевает на себя тело, когда ты переживаешь что-то слишком серьезное, и оно предпочитает просто отгородиться от всего мира, чем встретиться с проблемой с высоко поднятой головой.