Мужчина и Женщина, стр. 54

И любовь к нему, который понял сейчас мое отчаяние, вновь вырвалась из недр моего естества, и еще возникло преклонение, и уважение, ибо я достаточно знала, как много для мужчины значит его деловой успех. Я помнила, как ради карьеры Ипполит пошел на нарушение всех заповедей божественных и человеческих. Я не забыла, как гибко искривлялся нравственный хребет у Олега, когда готовился он к своей докторской защите. У Егора, как я понимаю, возникла сначала угроза краха всей его издательской политики из-за безумного, едва ли не стократного роста цен на бумагу, полиграфию, краски, энергоносители, а сейчас, когда он сумел оседлать ситуацию с помощью своей находчивости и заокеанских контрактов, объявилась вполне реальная возможность многократного и многопрофильного расширения его дела. И в такой-то вот победительной ситуации — каким же человеком надо быть, — чтобы по моей мольбе остановиться, оглянуться и оценить свои долгосрочные ориентиры!

Он услышал, он услышал: не меня, но голос своей мудрости! Он сумел не только с разгону остановиться, но и включил прожектора, ослепительно осветившие перспективу всей его жизни. И смог все разом и увидеть и мгновенно оценить им увиденное, и сделать свой выбор: не безграничную линейную бизнес-карьеру, но объемную многокрасочную полнокровную жизнь! Он понял в мгновение ока — потому что был готов к этому, — что быть человеком-функцией, каким он стал при самодовлеющем капитале, — это гораздо меньше и беднее, чем быть человеком по всей полноте его возможностей, в том числе и деловых. Его разум и его постоянная готовность стать больше, чем он был раньше, не опустили его к моим ногам на колени, но подняли до той занебесной выси, где парит свободный человеческий дух! И в искреннем благоговении перед своим любимым, перед этим мужчиной, всегда готовым к новому движению вперед и вверх, я стала на колени перед ним. И любовь, и вера моя в него и в нашу жизнь, и в наше счастье вспыхнули во мне с такой новой силой, что где-то под самым сердцем родилось пронзительное чувство-мысль: Егор, я хочу родить от тебя! Я хочу родить тебе! Я хочу, чтобы через мою душу и мое лоно ушел в будущее наследник всего лучшего, что есть в людях, чем является для меня Егор.

Наверное, все мои мучения и страдания подготовили меня к тому, что мысль эта без всяких логических зигзагов, самым коротким путем, как озарение, как солнце, вспыхнула в моем сознании. И я успела еще подумать, что все это сами Небеса подсказали мне, и мое решение родить есть мой им ответ, моя благодарность, мой святой долг перед мирозданием. Мой ребенок от любимого, почитаемого, обожествляемого мною мужчины, от Егора будет вершиной, средоточением того, что я могу подарить ему, его роду, всем людям своей страны, всему миру.

Мы стояли на коленях друг перед другом, я смеялась и плакала, он обнимал меня, а я уже знала то, что еще не было ведомо ему. И сила, и радость, и счастье вошли в меня. Егор во все глаза глядел на меня, будто видел впервые, и я смотрела на него и любовалась, как расцветало его лицо, в котором отражался свет моей радости.

ПОУЧЕНИЕ ОТ НИНЫ ТЕРЕНТЬЕВНЫ

ЗАВЕТЫ И СОВЕТЫ

(Начало)

Милая моя женщина, не так уж много в масштабах жизни ума и сил нужно приложить, чтобы друг твой, муж ли, любовник ли, был, так сказать, дееспособен. Создай мир в его душе, регулярно поддерживай его функциональные способности, научись пробуждать в нем огонь вожделеющий, и супруг твой всегда будет в порядке, как гриб в рассоле, не пропадет, не зачервивеет. И ему хорошо, и тебе славно. Но вот в чем проблема проблем: в том, что внешность нашей сестры, женщины, увядает быстрее, чем у представителей так называемого сильного пола. И, хочешь не хочешь, твое время бежит быстрее его времени. Вот вышли вы, к примеру, в свой жизненный маршрут рано поутру, равно молодые и красивые, он даже постарше тебя, но к обеду, глядь, ты его уже и обогнала, выглядишь, как старшая сестра, а к ужину, сплошь да рядом, можешь уже сойти и за его мамашу — со всеми отсюда вытекающими… «Не в том беда, что я дедом стал, — озабоченно сказал как-то мой старый знакомый при известии о рождении внука, — а в том, что мне, добру молодцу, теперь в постель надо ложиться с бабкой…» Да, конечно, будем рассчитывать на их порядочность, на привычку к нам, в конце концов, к своим половинкам, как говорится, надеяться на Бога. Но я-то лично знаю другое: «Бог-то Бог, да сам не будь плох». По-моему, точно: на Бога надейся, но сам не плошай.

Сейчас я скажу нечто очень важное: изменить подобный порядок вещей есть не что иное, как задача, которая имеет решение. Трудное, но имеет. При достаточном приложении характера, мудрости, энергии женщина способна замедлить бег времени не на годы даже, а на десятилетия.

Это не сказка — не стану сейчас ссылаться на нестареющую Джину Лоллобриджиду или на нашу Людмилу Гурченко: это дамы особого круга, с особыми возможностями. Я сошлюсь на иное: если раньше, век назад, «бальзаковский» возраст, то есть последняя вспышка женского обаяния и очарования, числился по разряду тридцать лет с небольшим хвостиком, то нынче в эти же годы весьма многие и многие женщины за рубежом и у нас выглядят едва ли не как невесты, у которых вся жизнь впереди, и означенный бальзаковский возраст сдвинулся у иных на десять, а у иных и на двадцать лет! Недаром же Дарья, вторая жена Егора, в возрасте хорошо за сорок, жаловалась, возвращаясь из горнолыжных поездок: «Что за жизнь пошла, одни только двадцатитрехлетние клеятся, хоть бы посолиднее кто обратил внимание». Заметьте, явление подобной моложавости — массовое.