Любовник, стр. 61

Дым и пар струились от запитых водой обгоревших стен спальни. Майкл опустил глаза на тело, съежившееся на ложе пепла и обнаженных пружин. Неузнаваемо. Ни малейшего намека на серебристую шевелюру и серебристые насмешливые глаза. Лицо и череп размозжены.

Майкл сражался бок о бок с пожарной командой, которая заливала пожар в доме Габриэля. А потом прокладывала путь в спальню. Слишком поздно.

Габриэль умер до того, как вспыхнул огонь.

Кончилось утро, прошел полдень. Битва была окончена.

Майкл дрожал и не понимал, почему ему холодно в то время, как стены продолжали дымиться от жара.

— Ухолите, сэр, здесь небезопасно. Того гляди, все рухнет. Пойдемте. — Майкл почувствовал, что его схватили за ворот. — Тут больше нечего делать.

Секунду назад Майкл не испытывал ровным счетом ничего. И вот в душе забил фонтан боли, гнева и горечи.

— Убери свою чертову руку, дурак!

— Сэр, в доме опасно. И вашему другу больше не поможешь.

Ему не удалось спасти Габриэля от того человека, но он не позволит упасть на него дому. Майкл нагнулся и осторожно поднял тело друга на руки.

Жар опалил ладони, проник сквозь сюртук в грудь, но Майкл ничего не почувствовал. Диана казалась тяжелее, когда он выносил ее из ада, в который превратилась ее спальня. Но Диану не сожгло дотла, так что кости скрепляла одна обгоревшая кожа и жилы.

Он осторожно, чтобы не повредить, вынес Габриэля из дома, который никогда не радовал хозяина и теперь уже никогда не обрадует.

Солнечный луч, пронзивший клубы дыма, заставил моргнуть. Пожарные разбрелись. А зеваки продолжали глазеть, судачить, гоготать и показывать пальцами. У тротуара стояла бочка. С двух сторон подскочили люди, и к нему потянулись немытые руки.

— Вы устали. Дайте его нам, сэр.

Но Майкл только крепче сжал объятия. Кости брякнули друг о друга. Они больше не принадлежали своему хозяину. Перед глазами мелькала вереница образов.

Диана. Ее обожженное тело прильнуло к его груди. Люди, которые оттащили ее от него. И те, кто пытался отнять у него Габриэля. История повторяется. Ничего не поделаешь.

Майкл положил Габриэля на землю. Враг отнял у него друга.

— Месье. — К нему подошел Гастон. Ноги голые, ночная рубашка заправлена в шерстяные кальсоны. — Мы не смогли его спасти. Пытались, но не сумели.

Его мог спасти один только Майкл. Кровь стучала у него в висках. Легкие раздирала боль, глаза жгло. Враг, должно быть, знал о Габриэле все. Почему он убил его именно сейчас?

— Сколько человек погибло? — коротко спросил он.

— Только месье Габриэль, больше никто. Пламя вспыхнуло в его спальне… Мы пытались, месье.

А он не принял никаких мер, чтобы спасти своего единственного друга.

— Скажите слугам, что всем заплатят за месяц.

«Месяц», — пронеслось по толпе. Да, месяц: он мечтал всего об одном месяце и всего об одной женщине. А чего хотел Габриэль? Знал ли, когда убийца нанесет удар?

— У нас все сгорело… Ничего не осталось, — заспешил Гастон. — Ни вещей, ни денег.

— Я сказал, что вам всем заплатят! — сердито отрезал Майкл. Он потерял гораздо больше — Габриэля.

Лицо Гастона под слоем сажи сделалось пунцовым.

— Нам некуда податься, месье, — произнес он со спокойным достоинством.

Майкл обуздал гнев. Габриэль всегда заботился о бездомных эмигрантах из Франции. Находил им работу — через него, через своих клиентов, но теперь он мертв. Кто позаботится о людях Габриэля, когда умрет он?

— Ступайте в отель «Пьемонт». Я за все заплачу. Скажите управляющему, чтобы купил все необходимое из одежды. Он о вас позаботится.

— Мерси, месье. — Гастон гордо развернул плечи. — Что мне предпринять для месье Габриэля?

Майкл на случай кончины оставил распоряжения в своем завещании. А как поступил Габриэль? Позаботился ли он об этом? Похороны не вернут ушедшего.

— Ничего не надо, я обо всем позабочусь сам.

Но позже, a не теперь. А пока следовало побеспокоиться о живых.

Не исключено, что убийца друга затесался в толпу и потягивал пиво. Не планировал ли он очередной визит следующей ночью? Попытается ли он похитить Энн? Или убить ее?

Майкл не стал садиться в первые два кеба, которые остановились на взмах его руки, хотя громкая ругань доказывала, что возницы настоящие. Но в третий забрался.

Запах обгорелой плоти заглушал все — душок от влажного сена и потертой кожи сидений, даже аромат роз не способен его скрыть. Он молча вошел в свой дом и на сей раз не ощутил благоухания гиацинтов. Оставалось единственное желание — добраться до ванны, а затем к Энн.

Скорее бы кончился ночной кошмар. Из-за лестницы выступил рыжеволосый лакей Джон и преградил ему путь. Майкл остановился так резко, будто споткнулся. Он приказал Джону оберегать Энн. И теперь хватило одного взгляда в лазурные глаза слуги, глаза, которые видели столько нищеты и столько порока, — Майкл сразу понял: женщина исчезла.

Джон молча достал из сюртука и подал ему конверт.

— Вам письмо, сэр.

Майкл похолодел. Черт побери! Невозможно ее потерять.

— Где Энн? — проревел он, но заранее знал, какой получит ответ.

Враг отнял у него все.

— Письмо, сэр. — Джон продолжал протягивать конверт. — Мне приказали передать его вам.

Майклу не хотелось читать проклятое письмо. Ему хотелось к Энн. Хотелось понять, кто ценил сребреники превыше человеческих жизней.

— Где Рауль?

— Мне сказано, что все ответы вы найдете в письме.

Насилие не приведет ни к чему хорошему. Джон не боялся ни смерти, ни боли.

Он был слишком похож на Габриэля. С одним-единственным исключением: вышел из дела до того, как это дело отняло у него душу. Майкл вырвал конверт из руки лакея.

Почерк мужской, знакомый. Майкл почувствовал, как кровь отлила от его головы и тонко зазвенело в ушах. Он вспомнил невесомое тело Габриэля, вспомнил изуродованное до неузнаваемости лицо. И понял, как умело управляли и им, и Энн при помощи вожделения. Он попался в западню так же просто, как и она.

— Когда доставлено письмо? — Он взглянул в лицо лакея, но то оставалось бесстрастным,

— Три часа назад.

Именно в то время, когда Майкл боролся за жизнь друга.