Мой голландский миллиардер - 1 (ЛП), стр. 10

Серенити не отвечала, вместо этого, склонила голову. Несколько мгновений спустя, он почувствовал, как её слёзы падают на их сплетённые руки.

— Мне жаль, — но на этот раз, слова значили не только извинение. Это были слова — обещание, что она будет жить.

В груди у Виллема защемило. Забрав свои руки от её, он нежно взял Серенити за подбородок, и что-то внутри него оборвалось, от вида её заплаканного лица. С особым трепетом, он утёр её слёзы, осознавая, что Серенити наблюдала за ним так, словно он для неё был... всем миром. Это открытие одновременно было и бременем, и сокровищем, и Виллем не мог перестать думать, что и он тоже, сделал сегодня свой выбор. Он не убыл уверен что это, чёрт возьми, такое, и что всё это значит. Единственное, в чём он был уверен, что происходит что-то важное, потому что... девушка стала важной для него.

Слишком важной.

— Можешь мне кое-что пообещать? — Услышал он свой собственный голос.

Неуверенный кивок.

— Если ты когда-нибудь решишь оставить меня, не нужно просто... уходить. Скажи мне это лично. Я никогда не стану тебя останавливать, но только... скажи мне, — как только, слова вылетели из его уст, Виллем понял, что какая-то часть его приняла то, что их отношения не будут такими вечно.

— Обещаю, — казалось, и Серенити это поняла.

— Приятно снова тебя видеть, Серенити, — доктор Фергюс, пожал руку своей пациентки.

— И мне приятно, доктор Фергюс.

После того, как четырнадцатилетнюю Серенити сняли с учёта психиатрической лечебницы, она попросила, чтобы именно он и дальше её наблюдал. После долгих размышлений, он всё же согласился, даже не смотря на то, что ему приходилось прилетать несколько раз в году в Амстердам, и арендовать кабинет в клинике, неподалёку от дома Серенити.

Сегодня, была их первая встреча в году, и теперь увидев её уже семнадцатилетнюю, он был рад наблюдать, как Серенити Роли расцвела в прекрасную молодую женщину, от вида которой захватывает дух. Она была стильно одета в курту защитного цвета, поверх белой со стразами водолазки, джинсовых шортах и чёрных гетрах. Доктор был уверен, что с годами, она станет ещё прекраснее, и мог только надеяться, что также станет счастливее. Одному Богу известно, как она этого заслуживает.

Нажав кнопку "запись", он расположил диктофон на кофейный столик, и спросил:

— Как дела?

— Хорошо, насколько это возможно, доктор.

Всё ещё страдает от чувства вины, но уже меньше, чем в прошлом году, подумал доктор. Ему стало это ясно с того, как медленно и осторожно дрогнули её губы, будто она ещё думала, что не имеет права улыбаться.

Чтобы облегчить её участь, он решил сменить тему, и непринуждённо сказал:

—Миссис Ф. держит меня в курсе всех свежайших сплетен о тебе.

Щёки Серенити вспыхнули.

— Большинство из них неправда, мистер Фергюс.

Он приподнял бровь, уточняя:

— Значит, эти слухи о тебе, и наследном принце...

Она яростно закачала головой.

— Он не мой парень, и никогда им не был. Я... у меня никогда не было парня, доктор.

— Понятно. А почему?

— Никто не нравился.

Слова оказались неким бормотанием, что заинтересовало доктора. Возможно, его пациентка влюблена в того, о ком ей неудобно говорить? Но тогда кто он?

— Ты в кого-то влюблена, Серенити?

Она быстро покачала головой, слишком быстро.

Он опять решил поменять тему.

— А как дела дома?

— Хорошо, — Серенити уставилась на свои пальцы, избегая его взгляда.

— У вас всё хорошо с мачехой?

— Да.

— Ты ведь знаешь, что мне не стоит лгать, Серенити, не так ли?

Девушка прикусила губу.

— Она... в своей манере.

— Что означает? — Мягко подтолкнул он.

Она с трудом пожала плечами.

— Означает, что... она не разговаривает со мной, и не смотрит на меня, но я н-не могу её винить в этом. Я не её ребёнок, и если бы не завещание, мы обе понимаем, что наши жизни никогда бы не пересеклись.

— А сестра?

Серенити не сразу ответила. Шок, всё ещё не покидал её. После той истории, произошедшей в первый год её стажировки, местные папарацци усиленно интересовались ею, а Шейн подливала масла в огонь своими рассказами, о том, что Виллем взял её сестру под своё крыло, только из-за их отношений.

— Вы хорошо ладите с Шейн?

Серенити опять скромно пожала плечами.

— Учитывая то, что росли мы не вместе, то да, неплохо.

— Тогда, почему же, — тихо спросил он, — ты всегда приходишь одна на наши встречи? Даже несмотря на то, что я просил тебя появится с кем-то из семьи.

Медленный кивок.

— Но это не их вина, доктор. Я никогда не была... Ведь я, даже не часть их семьи, и это не справедливо заставлять их относиться ко мне так, будто, я всё же одна из них, когда это не так.

— А что на счёт твоих друзей? Я также упоминал, что буду рад с ними познакомиться.

Серенити покачала головой.

— У меня есть друзья, но не такие, которых, я могла бы пригласить... сюда.

Доктор приподнял бровь.

— Они не одиноки?

Серенити опять покачала головой.

Доктор решил, что это потому, как она сейчас выглядит, и из-за популярности, которую приобрела. И это заставило его вспомнить о причине внезапной популярности Серенити.

— А что, насчёт парня твоей сестры?

— Он пока не её парень, — выпалила она.

— Разве нет? — Доктор старался сохранять голос мягким.

— Нет. Это не так. Пресса пытается выставить всё так, будто это правда, но на самом деле, это не так. Он никогда не подтверждал этого, и не опровергал, так что... неправильно делать какие-то выводы. Ведь так?

— Кончено же, — ему было интересно, понимает ли сама Серенити, как она со страстью львицы защищала его. — Этот мужчина, Виллем де Конаи, он всё ещё встречается с твоей сестрой? Я спрашиваю, потому что, хочу понять, как много места он занимает в твоей жизни.

— Они выходят в свет время от времени, — даже просто говорить это, было больно.

— Тогда, выходит, это единственное время, когда вы видетесь?

Серенити покачала головой.

— Я опять работаю в его компании стажёром.

— Понятно. И как он тебе, как человек, работодатель, друг?

Глаза Серенити засверкали.

— Он великолепный человек, доктор. Вы даже не можете себе представить, какой он умный, добрый. Он...всё.

— Аха, — казалось, теперь, доктор окончательно всё понял, но прежде, чем он успел задать новый вопрос о миллиардере, раздался стук в дверь, прерывая его и доктор Фергюс нахмурился.

— Ты кого-то ждёшь, Серенити?

— Нет, доктор.

Всё ещё хмурясь, доктор поднялся, и открыл дверь, оказавшись в полном ошеломлении лицом к лицу с Виллемом де Конаи, собственной персоной.

— Мистер де Конаи?

Серенити вздрогнула.

Виллем вежливо улыбнулся.

— Полагаю, данная встреча предполагала появление друзей мисс Роли?

Когда доктор вернулся к Серенити, он был уже не один, и Серенити с широко открытыми глазами наблюдала, как Виллем устраивается на диван рядом с ней.

— В-Виллем?

Он пробормотал себе под нос:

— Ты ведь не думала о том, что я никогда не узнаю об этом?

Серенити была не в силах ответить, потому что, доктор уже расположился перед ними.

— Спасибо, что присоединились к нам, мистер де Конаи.

— Это для меня удовольствие, доктор. И пожалуйста, зовите меня Виллем.

— Тогда Виллем. Прежде, чем мы начнём, хочу, чтобы вы знали, что наш разговор будет записан, но конечно же, вся информация будет защищена "Законом о неразглашении".

— Да, конечно.

— Хорошо, — кивнул доктор, в знак согласия. — Если вы не против, хотелось бы узнать, как вы познакомились с моей пациенткой? — Доктор был не удивлён, что к этому причастна сестра Серенити, но что его поразило, так это как всё изменилось с тех пор.

— Если вы уже знаете мою пациаентку на протяжении трёх лет, тогда мне интересно ваше мнение о её успехах.