Стой, кто идет?, стр. 42

Месяц в Легионе приучил Мирра к трудностям и лишениям, но в сравнении с дорогой до Портербурга месяц этот показался ему безмятежным периодом товарищества, душевного тепла и смеха.

В стальном полумраке рассвета дюйм за дюймом приближался Мирр к городу, стараясь не привлекать к себе внимания, но через определенные, причем весьма короткие, промежутки времени его била такая дрожь, что обрывки одежды начинали трястись и хлопать, издавая при этом странные звуки. Это придавало ему сходство с надышавшимся наркотических испарений гаитянским шаманом. Большинство прохожих стыдливо отводило глаза в сторону, но самые сердобольные подходили, предлагая деньги и помощь. Мирр быстро отделывался от них хриплыми уверениями в своем полнейшем благополучии, но чтобы отпугнуть двоих самых настойчивых, ему пришлось повторить шаманский танец с гораздо большей убедительностью. Сделать это оказалось до смешного легко, и Мирр вынужден был признать, что подхватил воспаление легких.

Смерть начала казаться ему привлекательной альтернативой, но мысль о том, что смерть может случиться до завершения его миссии, наполнила Мирра тревогой. Уговаривая свои конечности двигаться пошустрее, он в конце концов доковылял до квартала, в котором располагались штаб и призывной пункт 203-го полка Космического Легиона. Свернув в грязный и узкий переулок, Мирр увидел перед собой красное кирпичное, похожее на пивоварню, здание, вывеска на котором извещала, что это Форт-Экклс. Вид этого сооружения ни в коей мере не совпадал с представлениями Мирра о том, каким должно быть учреждение Легиона, но он давно уже перестал тревожиться о подобных пустяках. Изучая таблички на дверях, Мирр прошелся вдоль здания. Вот и призывной пункт.

Несмотря на потерю почти всех сил, сердце Мирра забилось быстрее, когда он понял, что именно здесь месяц назад он родился во второй раз и как близко решение великой загадки его жизни.

Табличка на двери информировала посетителей, что заведение открывается в 8.30 утра. У Мирра давно уже не было часов, но проходя мимо них на улице, он высчитал, что ждать еще около часа. Если он проведет его на улице, час этот станет последним гвоздем в крышке его гроба. Мирр огляделся и с облегчением заметил на другой стороне улицы оранжевую светящуюся вывеску бара, заиндевевшие окна которого обещали тепло и подкрепление сил, а кроме того, из этих окон Мирр легко мог разглядеть всех, приближающихся к двери призывного пункта. Вооруженный горьким опытом того, что несчастья обычно подстерегают его именно в те моменты, когда судьба вроде бы как готова повернуться к лучшему, он, однако, не смог подавить в себе предвкушения удобного кресла, теплого воздуха и дымящихся кружек с обжигающим кофе. Прижимая руки к отчаянно болящим ребрам, он перешел улицу и ввалился в почти пустой в этот час бар.

Подозрительный взор хозяина мгновенно потеплел, как только Мирр выложил на стойку полусотенную бумажку. Через пару минут, сжимая в руках огромную кружку щедро сдобренного коньяком кофе, он уже сидел за столикому окна. Он нетерпеливо отхлебывал напиток, жадно впитывая каждую калорию. Занятие это так поглотило его, что только когда половина содержимого кружки перелилось в желудок Мирра, он смог оторваться от созерцания ее ободка и разглядеть перед собой еще одного раннего посетителя — чисто выбритого молодого человека с кукольно-розовым личиком, широким ртом, голубыми глазами и светлыми, по модному выстриженными на темени волосами. Выражение лица скорчившегося на стуле юноши напоминало повешенную собаку и сосуд мировой скорби одновременно… За последний месяц он ни капельки не изменился и выглядел в точности таким, каким Мирр видел его на стене кабинета капитана Крякинга, подписывающим контракт.

Приливная волна горячего кофе омыла кончик его носа, и Мирр осознал, что смотрит на самого себя. Он встал и прохромал к соседнему столику.

— Не против, если я сяду здесь, Норман?

— Садись, если хочешь…

Второе «я» так и не оторвало взгляда от пустого стакана.

Мирр сел.

— Разве тебе не интересно, откуда я знаю твое имя?

— Ничуть. — Юноша поднял голову и посмотрел на Мирра скорбными глазами, в которых не мелькнуло и тени удивления, потом перевел взгляд на грязные руки и остатки одежды Мирра и достал из кармана коричневой курточки скомканную десятку. — Возьми. Купи себе поесть, но не спиртного.

— Мне не нужны подачки! — Мирр оттолкнул бумажку и решил изменить тактику. — Норман, что бы ты подумал, если бы я сказал, что мы с тобой — один и тот же человек?

— Я бы подумал, что тебе надо на некоторое время воздержаться от употребления ванильного экстракта.

Свинцовое безразличие в голосе двойника потрясло Мирра, но он не собирался сдаваться.

— Это правда, Норман! Посмотри на меня!

Норман посмотрел и сказал:

— Мы ни капли не похожи.

Мирр открыл рот, но в это мгновение увидел свое отражение в настенном зеркале: он выглядел лет на десять старше Нормана, зарос щетиной и грязью, а распухшая челюсть заметно меняла очертания его лица. Один глаз у него почернел и заплыл — Мирр еще не знал этого — а ночь, проведенная на морозе, придала не затронутым побоями участкам кожи лица багрово-синюшный оттенок, присущий людям, взявшим за правило употреблять не менее двух литров дешевого красного вина в день. Мирр сглотнул слюну и вынужден был признать, что Норман прав — они не похожи.

— Ну и что? — спросил Мирр чересчур искренним голосом. — Меня сильно потрепало, но все равно это правда: мы с тобой — один и тот же человек.

На розовой физиономии Нормана мелькнула тень интереса.

— Действительно, жутковато, и жаль, что все впустую — денег-то я тебе уже дал!

— Да не нужны мне твои деньги! — нетерпеливо сказал Мирр. Неужели он был таким непрошибаемым? — Ты выслушаешь меня, Норман?

Норман вздохнул и посмотрел на часы.

— Ладно, это поможет провести время… Загадки вместо коньяка… Почему бы и нет? Ну-ка, посмотрим, наверное, это что-то вроде старого трюка, когда простаку доказывают, что его здесь нет… только теперь мне придется угадывать, как ты и я можем быть одним человеком. Значит, если…