Жизнь после Тайлы (ЛП), стр. 44
Мои колени подгибаются, и даже Келли не может удержать меня. Он падает вместе со мной. Я кричу, кричу, настолько громко, что начинает покалывать в ушах. Мой мозг полностью отключается, сознание покидает меня. Единственное, что снова и снова проигрывается у меня в голове, что мой отец убил мою мать.
Я проваливаюсь в темноту.
***
Он преследовал ее.
Он подозревал ее в измене и, что она не вернется к нему.
Он был в ярости и задушил ее.
Она умерла.
Он избавился от ее тела, закопав его, а затем избавился и от ее машины.
Эта информация никак не может уложиться в моей голове, даже после того, как я немного пришла в себя и провела час в полицейском отделении. Я не пролила и слезинки, когда узнала, что моя мать мертва. Я не чувствую ничего. Я сломлена. Я разрушена. Я убита.
И вот я нахожусь в комнате свиданий, я хочу поговорить с отцом, но когда я его вижу, не могу вымолвить ни слова.
Я сверлю его взглядом, но он не смотрит на меня в ответ, его голова между его ног, волосы всклокочены, тело сотрясается дрожью. Я быстро подхожу к отцу и толкаю его, чтобы он наконец поднял на меня свои глаза.
— Это был несчастный случай? Как ты можешь так говорить? Ты же задушил ее! Ты убил ее, убил! — кричу я.
Но внутри нет чувств, одна пустота.
— Я не хотел того, просто был очень зол. Я любил ее. Когда я понял, что произошло, было слишком поздно, Эви. Я только хотел ее припугнуть, чтобы она не уходила от меня.
Припугнуть.
— Она была восхитительная, замечательная, — я издаю шипящий звук. — Её жизнь не принадлежала тебе, чтобы так отнимать ее!
— Эви, пожалуйста. Пожалуйста, прости. Не надо ненавидеть меня.
Я смотрю на него, а внутри полная пустота, лето сменила зима. Внутри у меня сердце будто покрылось ледяной коркой.
— Ненависть не отражает всех моих чувств к тебе, отец. То, что я чувствую к тебе, это намного хуже. Я надеюсь, ты сгниешь в камере. Я надеюсь, ты заплатишь за все, что сделал.
Я поворачиваюсь и ухожу, не говоря ни слова.
— Эйвери! — кричит он надрывно и пытается бежать за мной, пытается что-то сказать.
Обратного пути нет.
Глава 32
Нейт
— Почему я не могу пойти с тобой? — спрашиваю я, прищурившись.
— Будет проще, если я буду одна, — отвечает она, скрещивая руки и потирая их, отводя взгляд.
— Ты идешь к врачу из-за недомогания. Я твой муж, я не понимаю, почему я не могу тоже пойти.
— Нейт, — шепчет она. — Я просто хочу пойти одна.
— Но почему? — рявкаю я.
— Потому что! Мне и так нелегко разобраться с этим, еще и не хватало, чтобы ты дышал мне в спину.
Мой телефон звонит позади меня, всё против того, чтобы я продолжал этот разговор с Леной. Что-то происходит за моей спиной, и она не позволяет мне узнать, что именно.
— Мы не договорили. Иди, но знай, в следующий раз я пойду вместе с тобой.
Она быстро кивает, разворачивается и спешит к двери. Я отвечаю на звонок.
— Что?
— Это Нейт?
— Это Макс? — я хмурюсь.
— Да, — выдыхает он.
— Почему ты мне звонишь?
— Нейт, кое-что случилось сегодня. Знаю, я не должен говорить с тобой или звонить, но... черт... она больше никого не впускает.
Сердце замирает.
— Что происходит, Макс?
— Отца Эйвери арестовали сегодня, его подозревают в убийстве жены.
Все вокруг меня замирает.
— Что?
— Эйвери поехала домой, но она не отвечает на звонки и не открывает дверь. Я волнуюсь, Нейт. Она даже не плакала. Она полностью разбита. Я в ужасе. Я не могу найти Лиама, но со мной Келли. Мне нужно... нужно знать, что с ней все в порядке.
— Я сейчас подъеду, — говорю я, направляясь к входной двери.
— Спасибо, — бормочет он.
Я зову Мейси, и мы вдвоем выходим из дома. Ее придется оставить под присмотром знакомых, прежде чем отправиться к Эйвери, потому что Лена уже ушла. Мейси остается у соседей, а я еду к Эйвери. Паркую машину у ее дома и спешу к двери. Я стучу снова и снова — тишина. Поднимаю голову и вижу, что в ванной горит свет. Она здесь. Подхожу к окну и выбиваю его ногой.
Залезаю внутрь и чувствую, как маленькие осколки впиваются в мою кожу. Мне наплевать.
Через секунду ноги касаются пола, и я взбегаю по лестнице. Иду сразу к ванной и поворачиваю дверную ручку. Заперта, поэтому я начинаю стучать.
— Эйвери! Эйвери! — кричу я и стучу сильнее.
Черт, что если она не здесь? Я достаю телефон и набираю ее. Через мгновение слышу вибрацию ее телефона в ванной, я знаю, она там. Тошнота подкатывает к горлу, и я бью в дверь ногой.
Спустя десять изнурительных минут дверь слетает с петель. Я захожу внутрь и замираю, когда вижу ее. Она свернулась на полу в луже собственной крови.
— Нет! — кричу я, падая на пол возле нее, колени скользят по красной жидкости.
Рядом с ней лежит нож, и из глубоких порезов, которые она сама себе сделала, сочится кровь.
Нет, Эйвери. Нет.
— Детка, — шепчу я, поднимая ее на руки и пачкаясь в ее крови. Сильный запах железа обжигает нос. — Детка, очнись.
Она болтается в моих руках. Бл*дь, о черт, нет. Прижимаю пальцы к ее шее и проверяю пульс. Он есть, но слабеет. Я бегу вниз и вызываю скорую.
— Какой у вас случай?
— Моя девушка порезала запястья, она истекает кровью. Пожалуйста.
— Ваш адрес?
Я называю адрес, и они сообщают, что машина приедет меньше, чем за 10 минут. Что, если у нее нет этих десяти минут? Я кладу ее на диван, мои слезы капают на ее щеки, я разрываю рубашку и оборачиваю ее запястья. Она вся в крови так же, как и я. Я снова беру ее на руки и прижимаю к себе.
— Не умирай, детка. Не умирай. Прости меня. Я люблю тебя. Ты меня слышишь? Я люблю тебя, Эйвери.
Я раскачиваюсь с ней вперед и назад, пока не чувствую прикосновение к руке. Смотрю сквозь слезы и вижу парамедиков. Один из них забирает ее из моих рук, я слышу, как они переговариваются между собой, но ничего не понимаю. Они выносят ее, и я следую за ней в полном оцепенении.
Боже, пожалуйста. Не дай ей умереть.
***
Эйвери
Иногда становится слишком больно. Иногда ты слишком разрушена, чтобы видеть что-то хорошее. Я больше не могла видеть ничего хорошего, всё, что я видела — это освобождение. Мне нужно освобождение, как воздух.
Я устала испытывать боль. Устала испытывать эту агонию каждый лень. Смерть мамы лишь верхушка айсберга. Эмоций от этого было слишком много.
Не могу сказать, что это было сложно, войти в ванную с ножом в руке. Почему мы всегда выбираем ванную для такого? Почему не постель или кухню? Не знаю, но здесь я со всем покончу. Это не было сложно, потому что я знала, что в конце меня ждет облегчение.
Когда я убрала нож от кожи, она горела. Сердце замерло, когда проступила кровь и медленно стала стекать на пол. Тело начало слабеть, и зрение затуманиваться, я знала, что, наконец, обрету покой. Может сейчас я отправлюсь к ней, может сейчас почувствую, как она обнимает меня снова.
Может сейчас боль прекратиться.
***
Нейт
— Где она? — рявкает Келли, когда бежит по коридору.
Я смотрю на него, в глазах пустота. Моя кожа все еще пропитана ее кровью, и есть большая вероятность, что это последняя ее частичка, которая у меня останется. Врачи забрали ее, как только мы приехали, и я все еще ждал. Ждал услышать эти слова. Есть только два выхода: «она умерла» или «она жива».
Я не знаю, какой будет.
Келли открывает рот, чтобы накричать на меня, но останавливается, когда его взгляд опускается на мое тело. Его лицо бледнеет, он притягивает стул позади себя. Я встаю и кладу руку ему на плечо.