Любовь вне правил, стр. 54
Но, выбегая из ресторана, я не знал, правда ли это. Немыслимо больно было бросить ее вот так.
Глава 16
Прошло три недели, а от Рула не было ни слуху ни духу. Ни сообщений, ни звонков, ни писем, ни почтового голубя. Мертвая тишина. И мое разбитое сердце. Ром не отвечал на звонки и сообщения, в которых я желала ему спокойной ночи и говорила, что скучаю. Он уехал, так и не простив меня, и это было само по себе мучительно, а уж тем более борьба, которую я ежедневно вела с собой, раздумывая, не позвонить ли Рулу, чтобы взмолиться о прощении. Мне хотелось, чтобы он понял, что, вне зависимости от наших отношений, я хранила чужой секрет. Эйден твердила, что он сможет это пережить, успокоится и вернется, а Марго и Дейл не сомневались, что он больше ни с кем из нас не станет разговаривать. Они оказались в одном лагере со мной – сыновья с ними не общались. У Марго едва не случился нервный срыв, когда Ром не позволил родителям приехать в Форт-карсон, чтобы проводить его. Браться укатили вместе, а мы остались за бортом.
Я измучилась от боли и тревоги, от того, что моей любви всегда оказывалось недостаточно. Я любила Рула дольше и сильней, чем кто-либо, но этого не хватило, чтобы он преодолел свою уязвленную гордость, перестал думать, что его все предают, и попытался наладить отношения со мной. Я по-прежнему злилась, что целую неделю до встречи в ресторане он пытался вести себя так, как я никогда не хотела и не требовала. Но, в одиночестве плача ночью в подушку, я признала, что Рул поступил благородно, хоть и не вполне правильно. Помнится, когда-то я сказала ему, как мы будем страдать, если у нас не получится. Отчего-то прежде, раз за разом обнаруживая его в постели с очередной страхолюдиной, я и то чувствовала себя лучше, чем теперь.
Я старалась не волноваться из-за того, что он делал и с кем проводил время, но с каждым минувшим днем становилось все яснее – с судьбой не поспоришь. Чувств Рула явно было недостаточно, чтобы преодолеть душевную боль, которую тот испытывал, и она ни в какое сравнение не шла с нестерпимыми страданиями, которые мучили меня. Как бы я ни изнывала, отпуская его, следовало смириться и жить дальше, потому что, даже если бы Рул вернулся, был слишком велик шанс, что он успел окунуться в прежний образ жизни. Я не смогла бы пережить измены от человека, которого любила больше всего на свете. Поэтому, вместо того чтобы чахнуть и сохнуть, я наклеила на лицо улыбку, взяла несколько новых смен на работе и с головой ушла в занятия. Старалась больше общаться с Эйден и Корой. В присутствии Коры я не выказывала своих чувств, а она не упоминала Рула и ничего связанного с ним.
Сказать, что родители обрадовались отсутствию Рула в моей жизни, было бы страшным преуменьшением. Во время довольно резкого разговора с матерью я, к сожалению, проговорилась, что мы больше не встречаемся. Отец пришел в такой восторг, что забрал мой свежепокрашенный «БМВ» и обменял на «Порше», – некогда я обмолвилась, что хотела бы внедорожник для зимы. Я пыталась отказаться. Зря папа пытался меня подкупить, тем более что Рул и так ушел. Но я уже осталась без «БМВ», так что пришлось без восторга принять подарок. Мать вела себя еще хуже: каждый день звонила. Женщина, у которой никогда не находилось свободной минутки, внезапно страшно заинтересовалась, чем занята и с кем проводит время дочь. Кажется, она пыталась намекнуть, что я наконец заслужу ее одобрение, если перестану впускать в свою жизнь сомнительных личностей.
Забавно, но теперь, когда мы с Рулом расстались, я не нуждалась в родительском одобрении. Легко отказалась бы от наследства и семейного имени, если бы взамен могла заставить Рула поговорить со мной и раскрыть ему хотя бы половину тех чувств, которые питала. Наверное, отсутствие интереса с моей стороны встревожило обоих родителей. Они так привыкли соблазнять меня одобрением и принятием, словно морковкой на конце палки, что растерялись, когда прежний стимул перестал работать. Раньше, обретя контроль над собой, я бы порадовалась, но теперь чувствовала только пустоту. Нужно было бросить им вызов раньше. Нужно было собраться с духом, как только мы с Рулом начали встречаться. Я уйму времени потратила даром.
– Спасибо, Луи, – сказала я, натянуто улыбнувшись (в этом я уже стала настоящим мастером). Позволила крепко обнять себя, когда охранник вышел проводить меня к машине после работы.
Гейб давно не подавал признаков жизни, но все-таки приятно было сознавать, что кто-то старался обеспечить мне безопасность. Поэтому я никогда не отказывалась, если Луи выходил вместе со мной. В тот вечер я работала в чужую смену, без Эйден, потому что одна из девушек заболела. Моя соседка, казалось, окончательно отбросила страх – она отправилась на свидание с одним очень славным парнем с психологического факультета, который ни в чем не походил на Джета. Эйден встречалась с ним уже дважды на этой неделе и вроде бы немного пришла в норму. Я радовалась за нее, хоть и предстояло лишний вечер в одиночку упиваться жалостью к себе. Впрочем, никто не обещал, что будет легко.
Луи выпустил меня и поцеловал в лоб.
– Я скучаю по твоему дружку, Шоу. Он, конечно, тот еще засранец, но славный парень.
Я вздохнула, потому что он говорил это не в первый раз.
– Да. Я тоже по нему скучаю.
– Береги себя, девочка.
– Стараюсь.
Моя новая машина была просто блеск. Мотор урчал, как положено в хорошем спортивном автомобиле, и в то же время машина отлично ездила по обледенелым городским улицам, от колледжа до дома. По пути я слушала песни о разбитом сердце. Уже перевалило за полночь, и улицы опустели. Где-то лаяла собака, было холодно и темно, так что я невольно задрожала. Не хотелось возвращаться домой – тем сильнее я осознавала, что осталась одна. Хорошо, что припарковаться удалось прямо у подъезда: мой рабочий костюм не подходил для денверской зимы. Я добежала до двери, набрала код и вбежала в подъезд.
Подышав на пальцы, стала рыться в сумочке в поисках ключей, потому что еще не успела повесить их вместе с ключами от машины. Обычно я держала их под рукой, но в последнее время шум в голове и тяжесть на сердце так отвлекали меня, что персональная безопасность откатилась в нижние строки списка. Я сунула ключ в замок и уже собиралась отпереть дверь, когда из-за спины послышался мужской голос. Сначала меня охватил бешеный восторг, потому что единственный человек, который мог ждать возле моей квартиры, был Рул. Прежде чем я успела обернуться и обнять его, чья-то сильная рука стиснула мою шею. Я ткнулась лицом в дверь, охнула, умом понимая, что надо позвать на помощь, но тут передо мной мелькнуло чье-то запястье со знакомыми часами, и от грубого толчка я перелетела через порог.
Я уронила сумочку – и с изумлением увидела перед собой Гейба, холеного и отутюженного, как обычно. Но в глазах у него горело безумие, а на губах играла улыбка маньяка, которая повергла меня в ужас. Я застыла.
– Как ты сюда попал?
Я знала, что ничем хорошим это не кончится. Я боялась Гейба и вообще не желала оставаться наедине с ним, но в крошечной квартирке деваться было некуда. Баллончик лежал в сумочке на полу, а шокер, который купил Рул, остался в машине. Я сожалела, что не позволила ему оставить здесь пистолет – а ведь он столько раз предлагал.
Гейб с явным волнением провел руками по волосам и уставился на меня, как хищник на жертву.
– Я сказал твоей матери, что мы вот-вот помиримся и я хочу сделать тебе сюрприз. Она назвала мне код замка. Я ехал за тобой от самого бара, потому что твоего урода нигде поблизости не было, и армейского громилы тоже. Подумал, самое подходящее время пообщаться…
Он говорил так спокойно и бесстрастно, будто не осознавал, что силой вломился в мою квартиру, и не видел, что я дрожу от страха. Скрестив руки на груди, я попыталась подавить ужас, а Гейб продолжал разглядывать меня, словно мысленно разнимал на части.
– Нам не о чем говорить, Гейб. Уходи, или я закричу.