Рельсы, стр. 58

— Это… — Она показала на куст — листва на нем не просто пожухла, но превратилась под действием какого-то энзима в липкие кусочки, вроде соленых слизняков. — …их излюбленный дефолиатор.

— А я слышал, что это пираты, — произнес тот же голос.

— Они могут сколько угодно ходить под флагом со скрещенными ключами, — пожала плечами Сирокко. — Но… — Она вскинула руку в шутовском салюте.

— Но для чего? — переспросил Шэм. Затем, оглядев акры уничтоженных баяджирских угодий, сам ответил: — Хотя я знаю. Им нужна была информация. И они наказали баяджиров за то, что те помогли кое-кому.

— Что? — удивился Вуринам. — Кому они помогли?

— Им нужна была информация обо мне, — сказал Шэм. — и о людях, которых я догоняю. И они наказали баяджиров. За то, что те рассказали кое-кому о рельсоморье.

Те баяджиры, которые понимали, что он говорит, стали кивать.

— Шроаки, — сказал кто-то из них.

— Шроаки, — повторил Шэм. А ведь это уже стало историей! Та встреча умов, то расследование, которое предприняли родители Кальдеры и Деро. Акрами уничтоженной земли — вот чем обернулась для баяджиров много лет спустя встреча с ними и та помощь, которую они оказали им в поисках дороги к Раю и к вечным слезам. Помощь не только им, но и ему.

— Пусть кто-нибудь, — вмешался Фремло, — а под кем-нибудь я понимаю прежде всего тебя, Шэм ап Суурап, — объяснит нам, во имя Каменноликих и Их Недвижного Взора, о чем вы тут толкуете?

Тогда, опуская подробности и обещая вернуться к ним позже, Шэм рассказал им о брате и сестре Шроаках, об их родителях, чье дело они продолжают, об их одиссее к неведомому, и о том или о тех, кто идет по их следу.

У баяджиров не было громкоговорителей, зато у Сирокко их нашлось три штуки.

— Я прямо не верю, что она пришла сюда за мной, — шепнул Шэм Вуринаму, пока оборудование проверяли и включали в работу. Он смотрел на капитана Напхи на ее мостике.

— Долгая история, — ответил Вуринам и пожал плечами. — Потом расскажу.

Шэм обратил внимание на то, что она постоянно взглядывает на экран радара, но такие вспышки ностальгии по охоте, которая едва не увенчалась успехом, были извинительны. Когда она заговорила, ее голос звучал твердо.

— Могу ли я предложить, — начала она, — придать нашей экспедиции хотя бы видимость порядка?

И тут же заговорили три громкоговорителя, передавая на все транспортные средства предложения, переводы предложений, встречные вопросы, ответы на них и всю дискуссию до тех пор, пока суть предлагаемого не стала ясна всем. Короче, все поняли, что Шэм ищет девочку и мальчика, за которыми ведется охота.

— И, что бы ни решили все остальные, — закончил Шэм, — я пойду за ними. Я должен. Им нужна помощь.

Баяджиры были в ярости. Погибшие люди и убитая земля, нашептали они Шэму в перерывах между шумными увещеваниями друг друга, взывают о мести.

— Не думайте, что те, кто совершил это, забыли о вас, — сказал Шэм. — Они не оставят вас в покое до тех пор, пока не вызнают все, что им нужно.

— Наказание. — Слову быстро нашелся перевод, и баяджиры один за другим начали повторять его на рельсокреольском.

— Не забудьте еще, — продолжил Шэм, выдержав значительную паузу, — что там, куда мы идем, существует Икс. Икс — неизвестность. То, чего нет на картах. Образно выражаясь. Вы знаете, что такое Икс. — Он потер друг об друга кончиками пальцев.

Опустилась ночь. Ветер носил вокруг шары перекати-поля, точно выведывая, к какому согласию придет, наконец, это крикливое и шумное сборище.

Шэм слушал. И чем дальше, тем больше он удивлялся. Даже губу прикусил от изумления. То ли из чувства солидарности с юными Шроаками, которых преследовал вооруженный до зубов военный поезд, то ли в надежде на сокровище, то ли желая отомстить за искалеченную землю или помочь ему, то ли по всем этим причинам сразу, но большинство присутствующих выразили желание пойти с ним.

— Только куда пойти? — спросил Мбенда. — Ведь все это… — широким жестом он обвел окружавший их ужас, — случилось именно потому, что никто не знает, куда подевались Шроаки.

Воцарилась тишина, и Шэм стал думать. У него был план, невозможный для осуществления в одиночку, но не столь безнадежный в большой компании.

— Баяджиры ведь ходят повсюду, так? По всему рельсоморью? И Сирокко тоже? — Она загорала под луной на крышке люка своего землепроходца. И подняла голову в знак того, что слышала. — Вы ведь наверняка бывали во многих местах, утиль ведь есть везде. И мы. — Шэм повернулся к команде «Мидаса». — У нас есть люди со Стреггея, из Манихики, с Роквейна, Молохая, откуда хочешь. Все народы рельсоморья представлены среди нас. Если мы чего-то о нем не знаем, значит, это и знать незачем. Так что все вместе, — заключил он свою мысль, — мы наверняка опознаем, что где находится.

— Капитан, — обратился Шэм к Напхи, выдавая последний секрет, чем вызвал ее недовольство. — Давным-давно мы с вами видели кое-какие изображения. — Все взгляды устремились на нее. — Мне нужна ваша помощь, ведь вы их тоже видели. Если мы хотим найти Шроаков, — продолжал он, — нам надо понять, куда они поехали. Так что слушайте все. Скажете мне, если решите, что знаете, где это. Я буду рассказывать вам картинки.

Глава 71

И вот. Сейчас. Теперь уже точно.

Настало время вернуться к Шроакам и их маршруту. Вне всяких сомнений.

Итак, час Шроаков пробил.

Странный поезд справлялся. Но как он был потрепан! Как сократился его состав, какими заплатами пестрел его корпус на месте выбитых стекол, или там, где остались следы от когтей животных, где пиратские снаряды истончили его броню…

Механизм смены колеи работал, хотя и со скрипом. Там, где рельсы шли вверх под углом, недоступным для других поездов, поезд Шроаков карабкался, хотя и со скрипом. И так далее, и с каждым разом все хуже.

Очень далеко от дома пиратские бипланы нарушили первое правило разведывательных полетов: «Не навреди». Они обстреливали их с воздуха до тех пор, пока Шроаки не спрятались под выступом скалы. Выбираться оттуда пришлось по колее, проложенной сквозь скалу, в полной темноте, продираясь через слои липучей паутины, которыми опутали тоннель огромные поездоядные пауки, свившие себе там гнездо. И, конечно, пришлось пожертвовать еще парой вагонов, уходя от них, — так ящерица теряет хвост, спасая голову. Однажды, недалеко от берега, сплошь усеянного разбитыми панцирями, они наблюдали схватку двух чудовищ в верхнем небе; на таком расстоянии оба были малы, как крошки, однако одно из них заметило их, исхитрилось и обрызгало их едкой слюной, когда они уже удирали.

Кальдера, такая же замученная и уставшая, как ее поезд, читала информацию с экранов, которые еще не отказали.

— Вот, — сказал Деро.

— Что — вот? — переспросила Кальдера. Голос ее дрожал.

— Подожди. Дай подумать.

— Если это опять не очень удачно замаскированная сказка из тех, которые мама с папой давным-давно привезли от баяджиров, то ты теряешь десять миллионов очков, — сказала Кальдера.

— Заткнись.

— А у тебя и так уже минус семнадцать миллионов.

— Заткнись, — сказал Деро. — Жила-была мышь. Она жила в норе. — Вообще-то истории в пути обычно рассказывала Кальдера, но в этот раз все было по-другому.

— Где? — спросила она. — Между рельсами?

— Глупая. Ее бы там съели. Нора была в стене. А мышка умела делать волшебство.

Кальдера справилась с какими-то записями.

— Какое?

— Волшебство с палочками, — решил Деро. — Она умела делать так, чтобы палочки оживали.

Вдруг Шроаки вскрикнули. Воздух за стенами поезда внезапно взорвался грохотом. В их уютном закутке завыла сирена, как будто без нее шуму было мало. Над ними летело что-то, совсем не похожее на самолет. Скорее, на насекомое, которое дергалось и вибрировало так, что воздух вокруг него плавился.

— Что это такое? — прошептал Деро.

— Что оно делает? — спросила себя Кальдера. И тут же…