Рельсы, стр. 27

— Как ты их нашел? — спросил Шэм, обрушив сначала на Робалсона целый шквал изумленных благодарностей.

— Просто я знаю Манихики лучше, чем ты. Я бывал здесь раньше. Во-вторых, я видел твою мышь: она кружилась над чем-то, я подумал, не твои ли это книги, подошел посмотреть. Точно, они. Тех типов, которые на тебя напали, такие вещи не интересуют.

— Но они же дорогие.

— Эти ребята не настоящие преступники, краденого не сбывают. Так, вышли пару долларов раздобыть.

— А ты опять меня разыскал.

— Я же знаю, где гавань. Понял, что у тебя был тяжелый день, решил, что ты двинешь к дому. Ну, вот. — Робалсон поднял брови. Они смотрели друг на друга. — Ну, в общем, так, — сказал Робалсон. Он кивнул. — Рад, что ты получил книги обратно, — сказал он, наконец. И повернулся, чтобы идти.

— Подожди! — крикнул Шэм. Он забренчал мелочью в кармане. — Ты меня очень сильно выручил. Позволь мне… я хочу сказать спасибо. Ты, наверное, знаешь, где тут есть хороший паб или что-нибудь такое?

— Конечно, — сказал Робалсон. Ухмыльнулся. — Конечно, я знаю все лучшие места на Манихики. Ближе к гавани? Нам ведь потом обоим на поезда возвращаться.

Шэм задумался.

— Может, встретимся завтра, часиков в восемь? Сейчас у меня еще дела.

— В «Мусорщице». На улице Протокольной Бездны. В восемь. Буду ждать тебя там.

— А ты с какого поезда? — спросил Шэм. — Я с «Мидаса». Если вдруг что случится, я сам тебя найду.

— О, — сказал Робалсон. — Мой поезд… я тебе потом про него расскажу. Не у тебя одного есть секреты.

— Ну, какой? — настаивал Шэм. — Какого типа? Кротобой? Товарняк? Железноморский транспорт? Боевой? Сальважир? Кто ты?

— Какой, говоришь, поезд? — Робалсон шагнул к Шэму и глянул ему прямо в глаза. — Кто я такой? А как, по-твоему, почему я не спешу встречаться с военными? — Он прикрыл ладонями рот с двух сторон.

— Я пират, — прошептал он преувеличенно громко, ухмыльнулся, повернулся и был таков.

Глава 32

Дэйби вернулась. Она довольно хрупала местным жуком, пойманным скорее из принципа, чем от голода.

— Мышка ты моя хорошая, — заворковал Шэм. — Красавица ты моя славная. — Она прикусила ему нос так, что на нем показалась капелька крови, но он знал, что это проявление нежности.

Шэм шел в направлении, которое указала ему торговка утилем.

— Зачем тебе туда? — недоумевали местные, но он упорно держал путь на север. Шумные, запруженные машинами и военными улицы постепенно сменились другими, где мусор не убирался по многу дней, а бродячие собаки искоса поглядывали на Шэма, заставляя его нервничать.

— Он говорит, что он пират, — шептал Шэм Дэйби. И думал — а как иначе? — о пиратских поездах. Вот паровоз, изрыгая клубы адского дыма, щетинясь дулами огнестрельных орудий, несется на другой состав, на его палубах скалятся и потрясают абордажными саблями лихие, смертельно опасные женщины и мужчины, а над ними трепещет на ветру узкий флажок с перекрещенными гаечными ключами.

— Простите, — обращался он ко всем подряд: к безработным, которые, поплевывая, подпирали стены домов сутулыми спинами, к занятым строителям и придорожным зевакам. — Где тут арка? — Он чувствовал, что улица пошла вниз. Значит, он приближается к морю. — Не подскажете, где арка? — спросил он у метельщика улиц, который, не без удовольствия разогнувшись и опершись на свою вибрирующую машину, показал ему направление.

Это был район строительных площадок, помоек и мусорных куч. А прямо между ними — как же я раньше не заметил, Дэйби? — был участок, над которым возвышалась она, та самая арка.

Восемнадцати футов в высоту, величественная и в то же время странно неоднородная, как фрагментированное изображение, она имела такой вид, словно ее сложили, — или, как сказала бы капитан, — воздвигли из холодного белого камня. Только это был не камень. Блоки были металлические. Это был утиль.

Арка была сложена из утиля. Археоутиля к тому же, хотя и нисколько не загадочного. Его природу давно установили ученые. Это были в основном стиральные машины.

Шэм однажды видел их в действии. На одной ярмарке дома, на Стреггее, был павильон реставрированных древних вещей. Подключенный к стреляющему генератору, скулил капризным принцем и выдавал бессмысленные указания аппарат — факс. Плохо прорисованные фигуры с энтузиазмом колошматили друг друга на древнем экране — видеоигра. Была там и такая вот белая металлическая штука — с ее помощью древние мыли свою одежду.

Но зачем применять археоутиль там, где он явно ни к чему? Ведь есть столько материалов, из которых арку построить куда проще и надежнее?

— Алло? — Шэм постучал. Пустые машины загудели под его пальцами.

Рядом с аркой стояло костлявое дерево без листьев, а за ним раскинулся просторный сад: если, конечно, так можно было назвать переплетение ежевичных кустов с колючей проволокой на участке, бывшем когда-то частью дикого леса, а теперь очищенном от деревьев, но зато заросшем буйными сорняками. Скорее, это было место последнего упокоения бесчисленных обломков утиля, гнутых железяк, кусков пластика, резины, гниющих деревяшек, многих с бахромой старых объявлений. Отдельной кучей лежали исцарапанные пластиковые телефоны. Их провода окоченело торчали в разные стороны. На конце каждого провода вывернутым наизнанку пластиковым цветком болталась трубка.

— Алло? — Тропа уводила к большому старому кирпичному дому с пристройками из древних стиральных машин, аппаратов по изготовлению льда, которые в древности назывались холодильниками, античных ординаторов, черных резиновых шин и даже, насколько мог видеть Шэм, одного автомобиля, похожего на большую дохлую рыбу. Шэм покачал головой.

— Алло?

— Оставь у тропинки, — сказал чей-то голос. Шэм подпрыгнул. Дэйби тоже сорвалась с его плеча, понеслась дальше, к дереву, обогнула его. С одной из его веток на Шэма, мигая, смотрела камера слежения. — Что ты принес? Оставляй в конце дорожки и уходи. У нас кредит, — прокрякал тем же голосом потрескивающий громкоговоритель, который так давно был закреплен в развилке между стволом и веткой, что врос в ткань дерева, сделавшись похожим на подмышечный бубон.

— Я… — Шэм сделал шаг вперед и заговорил в устройство. — Кажется, вы обознались. Я не посыльный. Я ищу двоих детей — только я не знаю их имен. Я ищу мальчика и девочку. Им примерно… я вообще-то не знаю, какой давности те снимки. Но один на них года на три-четыре старше другого, мне кажется.

Шэм услышал из громкоговорителя какую-то далекую возню, голоса, спорящие друг с другом, искаженные расстоянием и статикой.

— Уходи, — раздалось очень четко; и тут же другой голос добавил: — Нет, подожди. — На другом конце снова зашептались. Наконец он услышал обращенный к нему вопрос: — Кто ты такой? — В нем явно звучало подозрение. Шэм поскреб пятерней в затылке, поднял голову и поглядел на облака, летящие по изнанке грязного верхнего неба.

— Я со Стреггея, — сказал он. — Я кое-что знаю. О поезде, который пропал.

Дверь ему открыл кто-то коротенький и громко топочущий, в черном кожаном костюме с головы до пят, в темно-серых очках, скрывавших глаза, весь увешанный угольными фильтрами, фляжками с водой, трубками, масками, разным оборудованием, которое качалось на нем, точно плоды на дереве. Шэм не подал вида, что удивился. Незнакомец с трудом поднял руку и сделал ему знак проходить.

Дом ничем его не поразил. Что еще можно было ожидать от него после такой-то арки и сада, как не роскошного собрания пылящихся, разваливающихся, никому не нужных вещей в разной стадии поломки или починки, смешения великолепного утиля с самым дешевым. Молчаливый хозяин провел его между грудами таинственного утиля в кухню. Тоже забитую всякой всячиной — ни одной свободной поверхности. Мусор громоздился на обеденном столе, точно какие-то неаппетитные закуски. Барахло на подоконниках заросло пылью.