Рассказы и повести, стр. 70
Таня снова дёрнула Лёшу и сказала ему на ухо:
— В этой коробке оказалось письмо от папы.
Лёша перестал слушать Алексея Кузьмича.
Он обернулся к Тане. В сумерках только видно было, как блестят его глаза.
— Ты что, с ума сошла, Танька? — зашипел он.
— Нет, не сошла. И мама сказала, что от папы. Вот оно, здесь…
— Где? Давай скорей!
Лёша выбрался из толпы, отвёл Таню в сторонку, взял коробку, открыл её, достал папиросные листочки. Но было уже темно, ничего нельзя было разобрать.
Алексей Кузьмич кончил свои объяснения:
— Зотов! Стасик! Всё. Быстренько собирайте бригады. Пора домой.
Все побежали на речку умываться. Потом все во главе с Алексеем Кузьмичом разобрали заступы, вещевые мешки, фляжки и с весёлой отрядной песней зашагали к автобусной остановке.
Песню сочинил Женя Малов. Он сам и слова придумал и музыку. Он же и запевал:
В автобусе Лёша снова попробовал прочитать листочки, но и там был слишком слабый свет.
И только когда наконец добрались до дому, Лёша снял с плеча вещевой мешок, вынул ржавую коробку, достал папиросные листочки, разложил их на своей половине стола, зажёг настольную лампу и стал их читать.
Бабушка сказала:
— Это что за чтение? Спать надо!
Таня сказала:
— Бабушка, не мешай, пожалуйста. Это я там нашла, на кургане, где воины, где вятичи. Это, знаешь, бабушка, письмо от нашего папы.
Руки бабушки задрожали, она засуетилась:
— Что ты, Танюша, что ты! Батюшки, кто же тебе сказал? Болтает сама не знает что!
— Нет, и мама сказала!
Бабушка вынула из потёртого футляра очки, надела их, потом сняла, подошла к Лёше:
— Алексей, ну прочитай, что тут написано. Что она, Танька, болтает…
Таня тоже подошла к столу. Лёша стал читать:
— «Дорогие мои мать, жена, сын и дочка…» По морщинистому лицу бабушки медленно поползла слеза. Бабушка не вытирала её, слеза всё катилась от морщинки к морщинке.
— «Похоже, что больше не увидимся. Я смерти не боюсь. Если погибну, то ведь это за вас, за мою семью, за Москву, за Родину…»
За открытым окном звенели трамваи, гудели машины, раздавались весёлые голоса. А Лёша читал:
— «Верю, мои родные, мои хорошие, вернётся к вам счастье. Помните: оно куплено дорогой ценой. Помните это всегда. Берегите его». — Голос у Лёши задрожал. Он ниже опустил голову, помолчал, потом продолжал: — «Книжечка кончается. Ладно, больше мне её не курить. Вот опять ползут, окаянные! Крепко целую вас. Про…» Прощайте! — с трудом закончил Лёша и положил на стол последний листочек.
Все молчали. В комнате было тихо. И только за окном всё стоял неумолчный, ровный, бодрый гул — вечный гул Москвы.
ПОД ГОРОЙ ГЕДИМИНА
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
«СВЕТИТЬ ВСЕГДА»!
Глава первая
ФОНАРИК
По улице идёт мальчик. В руках у него фонарик. Фонарик этот не простой, а особенный.
Обычно фонарик горит от батарейки, а в этом никакой батарейки нет. Там маленькая динамка, и надо нажимать. И выходит, будто ты сам светишь, будто ты сам — маленькая электростанция. Сильней будешь нажимать — света будет больше, слабей — меньше.
Но у мальчика с фонариком, видно, руки сильные, потому что фонарик горит отлично.
Мальчика зовут Миша. Фамилия его — Денисьев. А фонарик подарил ему папа.
Дело было давно, ещё зимой. Миша с мамой готовились тогда встречать Новый год — сорок четвёртый. Утром они вышли на Пушкинскую площадь за ёлкой. Елку надо было выбрать особенную, потому что Мише под Новый год исполняется десять лет.
Вдруг Миша закричал:
— Мама, смотри, чудо!
И верно: на площади произошло чудо. Там, где всегда было ровное место, в центре Москвы, недалеко от памятника Пушкину, за ночь вырос густой еловый лес.
Ёлки стояли в снегу тесно, одна к другой — тёмно-зелёные, пахучие, точь-в-точь как в настоящем лесу. Миша с мамой бродили под ними, аукались.
— Ау, мама, где ты? — кричал Миша.
Казалось, вот-вот из-за ёлки выскочит ушастый заяц или высунет свою острую мордочку рыжая лиса.
— Миша, — смеялась мама, — хватит аукаться, давай ёлку выбирать. Какая тебе улыбается?
Миша оглядывал ёлки. Они протягивали к нему колючие, покрытые снегом лапы, словно просили: «Меня возьми, меня…»
— Да они мне все улыбаются. Давай эту… Нет, нет, лучше вот эту… Нет, мама, окончательно вот эту!..
Наконец выбрали большую ёлку и поволокли домой. Миша, как мужчина, ухватился за нижний, толстый конец ствола, а мама — за гибкую, тонкую макушку.
Потом мама пошла в магазин и получила за весь декабрь конфеты «подушечки» и твёрдое, простроченное дырочками печенье.
Мало того! Она ещё сделала из яичного порошка и кукурузных хлопьев очень вкусный пирог. Называется: «чудо». Кто едал, тот знает.
Вечером собрался народ. Пришли Мишины товарищи. Зажгли ёлку, стали играть.
Вдруг раздался звонок. Миша побежал открывать. Он думал, это Лина. Она тоже обещала прийти.
Но это была не Лина. За дверью стоял военный.
«Лётчик», — определил Миша, который отлично разбирался во всех погонах и звёздочках.
А лётчик, стряхивая с кожаного пальто снег, спросил:
— Здесь живёт Наталья Лаврентьевна Денисьева?
— Здесь.
— А она… дома сейчас?
— Дома.
— Так! А ты, часом, не Миша?
— Миша, — удивился Миша. — Как же это вы угадали?
— По глазам, — отозвался лётчик. — Я могу любое имя по глазам угадать. Да что же мы тут стоим! Веди меня к маме. Ведь я вам привет от папы привёз.
— От папы?… Вот это здорово!
Миша повёл лётчика в комнату. Началась весёлая суматоха. Мама не знала, куда и посадить дорогого гостя. А гость съел кусочек пирога, похвалил и стал рассказывать про папу:
— Пётр Никитич жив-здоров. Работает начальником прифронтового госпиталя. Хочет вырваться хоть на денёк в Москву, да всё не выходит.
Он долго рассказывал. Мама и Миша без конца расспрашивали его. Наконец, когда лётчик всё рассказал, Миша спросил:
— Вы истребитель, да?
— Нет, Миша, я не истребитель, я «санитар».
— Как это — санитар?
— Очень просто. Летаю на санитарной машине, вожу раненых.
— А как вас зовут?
— Зови дядей Серёжей, ошибки не будет.
— А как это вы по глазам имена отгадываете?
Дядя Серёжа улыбнулся. У него было широкое, румяное, добродушное лицо.
— Так ведь папа твой то и дело хвалится: мол, растёт у него в Москве богатырь Миша. А глаза у тебя папины. Вот и вся механика. Кстати, самое главное…
Лётчик развязал заплечный мешок и вынул оттуда увесистый пакет:
— Это вам, уважаемая Наталья Лаврентьевна, к празднику от Петра Никитича.
Потом достал маленький свёрток:
— А это, Миша, тебе!
Миша развернул бумагу. В свёртке оказался карманный фонарик. К фонарику было приложено письмо. Миша стал сразу же вслух его читать: