Зона желаний, стр. 24
На пререкания ушло ровно столько времени, сколько требуется, чтобы занять место в капсуле. Конечно, дежурный был прав. Скафандр необходим. Но важнее скафандра было сейчас время. Быть может, счет уже шел на секунды…
Эриксон даже не стал ждать, когда ворота причального отсека полностью откроются. Лишь только образовалась щель, в которую могла протиснуться капсула, капитан оторвал ее от причала.
Гигантский диск — спутник третьей планеты — стремительно полетел им навстречу.
«Надо бы его назвать как-нибудь… — совершенно некстати пронеслось в мозгу Эриксона. — Чтобы на века. И планете дать имя позвончее, да со значением…»
Полет продолжался недолго. Вскоре они вышли прямо на звездолет: цепочка тусклых огней, жерло открытого причального отсека.
— Ну, держись, Саша! — крикнул Эриксон.
— Держусь, — ответил тот. Это были его первые слова с того момента, как он последовал за капитаном.
Эриксон, как всегда, рассчитал все до мелочей. Не сбавляя скорости, он направил капсулу под верхний предел причальных ворот… И то, чего он больше всего опасался, произошло! Ворота стали медленно закрываться.
Увеличить скорость было невозможно. Эриксон выжимал из капсулы все, на что она была способна. Оставалось надеяться, что они успеют проскочить… А если не успеют?…
Пространство уменьшалось с нарастающей скоростью. Одновременно с еще большей скоростью на них надвигался почти отвесный корпус звездолета.
Проскочим, не проскочим… Проскочим, не проскочим…
— Не проскочим! — крикнул Полонский, и Пол Эриксон направил капсулу резко вверх…
Вновь все командиры модулей сидели на своих местах в кают-компании, понуро опустив головы.
— Удалось восстановить связь? — спросил Эриксон у командира связистов.
— Нет, — виновато ответил тот.
— Продолжайте работать.
— Этот цептунианин просто маньяк какой-то! — неожиданно сказал командир десантников Жан Браге. — Самое главное, непонятно, чего он добивается. А что, если на звездолете есть оружие большой разрушительной силы, которое мы просто не приняли за оружие? Пол, помнишь эту странную «сушилку»? Вдруг это какой-нибудь генератор каких-нибудь сверхразрушительных лучей? Что, если Сеньков возьмет и пойдет на нас войной? Может быть, пока не поздно, уничтожить этот злосчастный звездолет вместе с цептунианином к чертовой матери?
— Это слишком опасно, — возразил командир физического модуля. — В качестве горючего звездолет использует лаулит. Если его окажется слишком много, так сверкнет — на Алдане будет видно, где бы Алдан ни находился. Вот если бы вывести чужака на орбиту…
Эриксон и Жан Браге переглянулись.
— Но не надо забывать: там наши товарищи! — закончил свою речь главный физик.
Пол посмотрел на терминал, на котором неприступной крепостной стеной высился корпус чужого звездолета.
— То, что Сенькову удалось закрыть ворота, доказывает только одно: моя догадка верна. — Капитан еще раз прокрутил в сознании эпизод, когда Иван демонстративно лег спать, после чего в «камере» погас свет. Но свет не погас! Его погасил Сеньков! И погасил не просто так, а с помощью мысленного приказа!
Если бы капитан сразу понял это…
— Цептунианин научился управлять системами корабля с помощью биотоков, частоту которых узнал, осматривая… — Эриксон в ужасе замолчал, потому что хотел произнести вслух имя своей жены: осматривая Беллу!… Полу удалось быстро справиться с волнением, охватившим его, и закончить фразу, не выдав себя, — …осматривая… ту женщину, зондируя ее мозг. Вот почему командир навигаторов так легко расстался со скафандром! Чтобы остаться на звездолете, и не просто так, а в качестве его единоличного хозяина.
— Значит, Берлиц и Каедов…
— Значит!
То обстоятельство, что он чуть было не назвал незнакомку Беллой, не на шутку испугало капитана. Он не хотел признаваться себе, но факт оставался фактом. Та женщина… Он думал о ней как о Белле, как о своей жене! Белла жива! Она вернулась к нему, чтобы уже навсегда остаться рядом. И вдруг… Сеньков!
«Так вот откуда у меня такая прыть! — с удивлением думал Эриксон. — Так вот истинная причина, по которой я рисковал своей жизнью и жизнью Полонского! Я не хотел потерять ее еще раз! Кажется, я схожу с ума. Нет, только не это! Белла погибла! Погибла от руки Эвы Смит… От руки Чаминга!»
— Смотрите! — вдруг крикнул Полонский, показывая на терминал, на котором гигантское тело звездолета, мигая цепочкой ярких огней, медленно отрывалось от поверхности спутника третьей планеты.
ГЛАВА 8
Голос был настолько будничным, не соответствующим драматичности ситуации, что Михаил не подчинился. Он резко развернулся, вскинул руку, в которой сжимал пистолет, и тут же выронил его.
— Медальон… — Михаил схватился за голову, застонал от боли. — Медальон… Черт…
— Ошибаетесь, любезнейший. Не имею чести.
В чердачном проеме, ведущем в странную чистенькую комнатку, в нескольких метрах от Михаила стоял мужчина в длинном сером плаще и шляпе, надвинутой на глаза. Правая рука его была вытянута в сторону Хранителей.
Злата, как могла, мобилизовала все свои силы и взглянула незнакомцу в глаза, поблескивавшие под широкими полями.
— Бесполезно! — тем же будничным голосом сказал мужчина.
И это было правдой. Она еще не восстановилась полностью и не смогла оказать достойного сопротивления. Человек в плаще шевельнул пальцами — Михаил и Злата сделали по шагу назад. Еще одно еле заметное движение пальцами — еще один шаг назад… Они отступали до тех пор, пока их спины не коснулись необычно холодной стены. Незнакомец, не опуская руки, почти вплотную подошел к ним.
— Что вам от нас нужно? — зло спросил Хранитель.
— Лично от вас — ничего. — Под полями шляпы скользнуло подобие улыбки.
— Черный Охотник! — воскликнула Злата. — Не имею чести.
— Тогда кто вы такой и чего вы, в конце концов, от нас хотите? — разозлилась девушка.
— Только то, что вам не принадлежит, — ответил незнакомец. Он коснулся ладонью лба Златы, и мозг ее обдало жаром.
Комната осветилась ослепительно ярким золотым светом, скручивавшимся в спираль. Перед глазами, словно в окне несущегося с огромной скоростью поезда, замелькали обрывки каких-то образов, чьи-то лица, фигуры, тени… По полю, осыпаемая тучей стрел, неслась конница. Рушился, сотрясаемый мощными подземными толчками, город… Стая крупных зверей, обросших длинной шерстью, бежала по заснеженной пустыне… Что-то огромное, заслонявшее полнеба, парило в воздухе… У самого берега тонул, напоровшись на рифы, трехмачтовый парусник… Появился и исчез мальчик-пастух, игравший на дудочке… Взлетел в небо воздушный шар… Двое всадников, закованные в железо, с копьями наперевес, понеслись навстречу друг другу… Изнуряющая, слепящая метель из бесконечного числа картинок, сопровождаемых одним-единственным словом: «перстень»!
Перстень! — ревело в ее ушах. И было только одно желание: сказать все, но вырваться, прорваться назад в привычный, свой, родной мир…
Перстень!… Перстень!… Перстень!…
И вдруг все прекратилось. Прекратилось вместе с тихим хлопком, который мгновенно вернул Злату к действительности. Она увидела странного мужчину в плаще и широкополой шляпе, опускавшего руку.
— Это бесполезно, — сказал незнакомец тому, кто стоял на пороге чердачной комнаты и… исчез!
— Бред какой-то… Прямо как сквозь землю провалился. А еще говорил, что не имеет к чертям никакого отношения… Ты кто такой? — обратился Михаил к молодому человеку, шагнувшему в комнату и направившему на него его же собственный пистолет.
— Его зовут Виктор, — ответила Злата, растирая себе виски. — Тот, в шляпе… посланец дьявола… Он просто вывернул мой мозг наизнанку.
— Приятель, опусти-ка пушку.
Виктор даже не шевельнулся. Он только переводил взгляд с Хранителя на Злату и снова на Хранителя.
— Виктор, это мой друг. Отдай ему пистолет, — приказала Злата.