Выбор Наместницы, стр. 127

После разговора с управляющим граф зашел попрощаться с сыном — у мальчика как раз был урок фехтования. Вэрд постоял некоторое время во дворе, глядя, как его десятилетний наследник отрабатывает удары, смешно морща лоб, чтобы пот не щипал глаза. Вспомнил, как Арно жаловался на невестку: мол, дай ей волю, суровыми нитками бы мальчишку к юбке пришила. В восемь лет не знает, где у меча гарда! Впрочем, племянник Арно и впрямь казался болезненно-хрупким, унаследованная от матери красота Эльотоно казалась на его бледном лице и вовсе неземной, недаром говорили, что где-то в роду морских пиратов затесались эльфы. Он с удовлетворением посмотрел на своего сына — здоровый мальчишка, благодарение богам, от такого наследника никто не откажется. И все же, иногда он сожалел, что не женился второй раз. Один детский голос, пусть и звонкий, не может заполнить весь замок.

Три недели пути, три недели раздумий. Он и сам не понимал, почему для него так важно, чтобы наместница знала причину мятежа. У каждого из лордов был свой повод присоединиться к мятежникам, но видят боги — граф Виастро не искал выгоды. Он давно уже был встревожен происходящим: с каждым годом наместница мягко, незаметно, не нарушая законы империи, сосредотачивала в своих руках все больше и больше власти. Лорды поглупее просто не замечали, что происходит, а умные правители предпочитали не связываться. Граф ничего не имел против Энриссы Второй Златовласой, в отличие от предшественницы, она знала, что делает, его тревожила тенденция. Ни одна наместница не вечна, а избирает наместниц Высокий Совет. А в Высоком Совете из пяти голосов — три мага. Да, именно три, Хранитель ведь тоже маг, хоть и скромно именуется жрецом. И что же получается? Для чего Энрисса собирает власть, что сделают с ее наследием? Да что там в будущем, уже сейчас граф порой задавал себе вопрос, кто же, в конце концов, правит империей? Почему белые ведьмы получили право отправлять все обряды Эарнира вместо жрецов? Кто дал им право забирать в орден любую девочку, вне зависимости от рода? Почему орден Дейкар говорит на Высоком Совете об интересах ордена, но никогда — об интересах государства? И, самое наболевшее, кому нужна военная реформа? Да, граф Тейвор — племянник наместницы, но именно Дейкар выдвинул его на пост военачальника. А Ланлосса Айрэ, выигравшего войну, спешно отправили в отставку. И, как бы ни прогнил прежний граф Инхор, вот уже шестьсот лет наместница не пользовалась правом передачи графства другому роду. Если распустят графские и герцогские дружины, а к этому Тейвор и ведет, провинции останутся беззащитными, вся военная сила окажется в руках Высокого Совета, то есть, магов. Лорды утратят даже то немногое влияние, что у них еще осталось, и центр беззастенчиво сможет забирать из провинций последнее. Присоединяясь к восстанию, Вэрд не верил в победу, но не мог не уцепиться за единственный шанс уничтожить порочную систему, передающую власть в руки магов, раз уж невозможно уничтожить их самих. Не будет наместниц — не будет и выборов, не станет Высокого Совета.

Они проиграли. Граф Виастро не знал, что произошло в столице, но ни на минуту не поверил, что Квейг внезапно раскаялся и сдался, оставив своих людей на милость победителя. Там не обошлось без магов, и это тоже тревожный знак. Армия империи не в состоянии защитить даже королевский дворец, если наместнице пришлось просить о помощи магов. Похоже, единственное, что до сих пор держит империю на плаву — отсутствие настоящего врага. Но если у варваров появится вождь, который объединит племена или договорится с Кавдном, никто, кроме магов, не спасет великую и неделимую империю Анра. А если случится настоящий мятеж, то не спасут даже они. Вэрд был далек от мысли, что за двенадцать лет на троне наместница не заметила, что в Высоком Совете заправляют маги, он просто хотел понять, почему она не видит опасности, почему наливает все вино в один кувшин.

Три недели в седле, три недели дороги, три недели размышлений, день за ночью, ночь за днем. Он боялся не найти нужных слов.

CII

Какой бы короткой ни оказалась жизнь, человек успевает к ней привыкнуть. Но точно так же можно привыкнуть и к смерти. Все реже и реже эта мысль вызывала возмущение, гнев, страх. Она не считала дни, оставила в кабинете клепсидру и перестала вслушиваться в размеренный стук капель. Все шло, как и прежде… только вечерами кошачьими когтями впивалась в плечи усталость, а по утрам сжимала горло тошнота. Тошноту, в отличие от усталости, приходилось скрывать от придворных дам.

Ко всему привыкает человек: опустошенность и отчаянье, растянутая улыбка на потрескавшихся губах, все еще любимое, вопреки всему, ставшее чужим лицо… но страшнее всего — сожаление о том, чего не было.

Наместница слушала утренний доклад своего секретаря:

— Граф Виастро приехал в столицу и просит аудиенции?

— Да, ваше величество. И с ним приехала герцогиня Квэ-Эро. Они встретились по дороге.

— Сколько с ними людей?

— Граф приехал один, ваше величество, герцогиню сопровождает небольшой отряд, дворцовая гвардия Квэ-Эро.

Энрисса приподняла бровь — она была уверена, что герцогиню будут охранять суэрсенцы. Впрочем, Ивенна удивила ее не только выбором спутников. Сразу после ареста герцога наместница отправила в Квэ-Эро отряд с приказом препроводить герцогиню в столицу; о нет, ни в коем случае не арестовывать, просто вежливо пригласить. Однако ни герцогини, ни маленьких лордов в Квэ-Эро не оказалось, и никто не знал, куда они уехали. Точнее, знали, но не спешили говорить. Хотя, выбирать особо было не из чего — наверняка леди уехала в Суэрсен, а достать ее оттуда будет не так-то просто. Энрисса тогда только пожала плечами и решила оставить все как есть — оставшись вдовой, Ивенна поймет, что не сможет отсиживаться за стенами замка Аэллин всю жизнь. Но герцогиня приехала в Сурем, да еще и в сопровождении графа Виастро, одного из организаторов мятежа, наравне с лордом Дарио и герцогом Квэ-Эро. Энрисса вздохнула, помянув в уме недобрым словом покойного герцога Суэрсен — попробуй теперь отправь прознатчика в замок! Если Ивенна оставила сыновей в Суэрсене, Энрисса об этом не узнает. Но с тем же успехом она могла спрятать детей где угодно, хоть в Кавдне, хоть у варваров.

— Герцогиня тоже просит аудиенции?

— Да, ваше величество, и еще она подала прошение о свидании.

— Да, разумеется, но только после суда. Что же касается аудиенции — ей придется подождать несколько дней. Графа Виастро я приму завтра вечером. Пока же — пусть чувствует себя как дома. И проследите, чтобы он не встретился с Тейвором. Боюсь, что на этот раз он назовет его дураком прилюдно, — наместница вздохнула, — Граф Инхор все еще не уехал?

Ванр покачал головой:

— Нет, ваше величество, и не собирается.

Энрисса кивнула. Весь этот месяц Ванр был подчеркнуто почтителен, но ни разу не посмотрел ей в глаза. Иногда ей казалось, что она взвоет, если еще раз услышит от него: «как будет угодно вашему величеству»! Но она продолжала держать его при себе, словно проверяя, по-прежнему ли его присутствие причиняет ей боль. И, похоже, Ланлосс Айрэ следовал ее примеру — он мог уехать в любой день, забрав и дочь, и любовницу. Впрочем, любовница скоро должна была стать женой — оказалось, что Резиалия умудрилась сходить на сторону. Но чтобы развестись, граф должен был вернуться в Инхор и подать на развод, а вместо этого — жил при дворе, мрачно подпирал стену на вечерних приемах, не обращая внимания на болтовню придворных. Энрисса старалась не встречаться с ним взглядом, понимала, что генерал не уедет до приговора. Судебный процесс подходил к концу — еще несколько дней, и придется решать. Решать, несмотря на то, что закон знал только одно наказание за государственную измену. Она не хотела думать об этом сейчас и с жалостью смотрела вслед генералу, понимая, что в отличие от нее, он даже не может найти спасение в ежедневной рутине. Она бы приказала Ланлоссу вернуться в Инхор, но знала — тот не уедет. Будет ждать, каждый вечер появляться в приемной зале, молчаливым напоминанием: вы обещали проявить снисхождение. Как будто Энрисса сможет забыть хоть одно слово, сказанное в ту ночь. Она боялась только, что снисхождение порой имеет мало общего с милосердием.