Выбор Наместницы, стр. 112

Квейг поднялся:

— Вне зависимости от истинности ваших предположений, наш договор заключен, герцог. С вашего позволения, я уеду завтра с утра.

— Да, да, конечно. Уверен, множество дел требуют вашего внимания.

Квейг не стал сразу возвращаться в свою комнату, хотя и хотел выспаться перед дорогой. Вместо этого он поднялся на крепостную стену, и, не обращая внимания на редких стражников и пробирающийся через плащ холод, начал ходить туда обратно, заставляя себя не убыстрять шаг. Он не мог поверить, но равно не мог и не верить. Та же ловушка, та же мука. «Она не могла!» против «Как она могла!» — он просыпался с этим и с этим засыпал. Как прикованный к позорному столбу узник не способен отогнать назойливую муху, так и Квейг оказался не в силах прекратить перебирать бесконечные «за» и «против». И вот теперь, словно мало было уже случившегося, еще и Ванр Пасуаш! Ванр Пасуаш — герцог вспоминал все свои встречи с этим чиновником — и мимолетные, семь лет назад, во дворце, и последнюю — в замке Аэллин. Ни тогда, ни сейчас он не видел в этом человеке ничего выдающегося. Даже высокий пост не стер с его лица свойственного мелким чиновникам выражения услужливой готовности: чего изволит ваша милость? Оно роднило их с лавочниками и содержателями веселых домов, с той лишь разницей, что чиновники продавали себя без посредников. Такими, как он, кишели дворцовые коридоры — жадные до власти и денег провинциалы, пытающиеся сделать карьеру. И видят боги — безуспешно пытающиеся. Наверх пробивались единицы, выдающиеся молодые люди, способные растолкать в стороны отпрысков богатых семейств, следующих по пути отцов и дедов. Но даже и у них на это уходили годы труда. Да и потом — рано или поздно подобный талант находил высокого покровителя. Ванр же поднялся наверх без посторонней помощи. И Квейг не мог измыслить ни одного убедительного объяснения стремительной карьере Ванра Пасуаша, кроме любезно предоставленного герцогом Ойстахэ. Внезапно он почувствовал жгучую боль в подреберье, да так, что ноги подкосились. Квейг оперся о зубец крепостной стены, с трудом втянул холодный воздух. Боль быстро отпустила. Герцог рассмеялся негромко: прямо как в старинных легендах: «и сердце его разорвалось от боли». Сменилась вторая ночная стража — нужно было возвращаться в гостевые покои, чтобы поспать хоть пару часов до рассвета. Теперь он понимал, что вопрос: «Почему из всех мужчин она выбрала Ванра Пасуаша?» на самом деле означал — «почему не меня?». Но это уже не имело никакого значения. Она выбрала. Проиграет он, или победит — выбор уже сделан, и Энрисса не из тех, кто склоняется перед победителем. Впрочем, кто может знать — если богиня сошла с одного пьедестала, стоит ли поспешно водружать ее на другой? Одно Квейг знал точно — пусть это глупо, пусть он своими руками лишит себя верной победы — эту стрелу он не спустит с тетивы. Он хотел победить, теперь — еще сильнее, чем прежде, но не такой ценой. Есть вещи, которые мужчина не может себе позволить, если хочет остаться мужчиной, и, пожалуй, самая запретная из них — унизить женщину.

LXXXVIII

Постоянное ожидание выматывало. Энрисса понимала, что чем дольше она держит армию в готовности — тем хуже солдаты будут драться, когда придет время. Поэтому, когда стали приходить первые сообщения о вооруженных волнениях, наместница вздохнула с облегчением. Она уже боялась, что будет вынуждена нанести первый удар. Ну что ж, теперь она вправе напомнить восставшим вассалам, кому они приносили присягу.

Тейвор внимательно склонился над картой, тут и там расцвеченной красными флажками:

— В пяти провинциях отмечены нападения на торговые караваны и склады, принадлежащие империи. На удивление мало жертв. Похоже, они больше пугают, чем действительно готовы драться.

— Пять провинций?

— Да, причем все — пограничные: Инванос, Виастро, Дарион, Альвор, Стрэйн.

— А Квэ-Эро?

— Там все спокойно, ваше величество, в Суэрсене и Инхоре тоже.

— Это меня как раз не удивляет. Там нет оживленной торговли. Но Квэ-Эро… свои земли герцог бережет. И без того нашел достаточно глупцов!

— Торговые гильдии волнуются, ваше величество, — было странно видеть мрачное выражение на обычно жизнерадостном лице бургомистра. — Эти нападения — угроза для торговли, если так будет продолжаться — самые уважаемые торговые дома не смогут выполнить свои обязательства. Особенно трудно тем, у кого отделения по провинциям, а главная контора — в столице. Капитаны отказываются выходить в море, приходится переправлять все товары по суше, а там — разбойники.

Наместница читала подлинный смысл высказывания между слов: мы платим налоги, так почему же империя не в силах защитить нас? И почему дело дошло до того, что нам нужна защита не от варваров, а от собственных лордов? И раз империя оказалась настолько слаба, не будет ли выгоднее договориться с этими лордами, а не ждать, пока папоротник зацветет?

— У страха большие глаза, почтенный Тарлон, да плохое зрение. Несколько нападений на караваны — еще не конец торговли по всей стране. Отныне все караваны будут сопровождаться военной охраной за счет казны.

Энрисса неслышно вздохнула — едва успев начаться, это восстание уже обходилось слишком дорого. Раньше охраняли только караваны, перевозящие налоги, точнее, ту часть налогов, что до сих пор взималась товаром: пушниной, металлом, оружием, зерном. Оставшаяся сумма выплачивалась звонкой монетой, а ее переводили векселем через имперское налоговое управление. Раньше лорды пользовались услугами частных контор, и расплачивались наличными уже в столице — государство слишком дорого ценило свое посредничество. Но сто лет назад Кларисса Пятая Величественная обязала графов и герцогов выплачивать денежную часть налога векселями через налоговое управление. Что поделать, величие правительницы всегда дорого обходится ее подданным.

Тейвор побарабанил пальцами по карте:

— Ваше величество, я отправил дополнительные силы в эти провинции, приказал усилить охрану трактов, но этого недостаточно. Так мы всего лишь обороняемся, предоставляем им право первого удара. И второго, и третьего, и четвертого! Они вынуждают нас распылять наши силы!

— Вы думаете, военачальник, что я этого не понимаю? Что конкретно вы предлагаете?

— Захватить Квэ-Эро. Нам известно, кто поднял этот мятеж, так пусть теперь герцог позаботится о своих землях, вместо того, чтобы мутить воду в чужих! Эту провинцию можно захватить за три дня, там нет ни одной серьезной крепости, герцогский дворец — мраморная игрушка. Войско — дворцовая и городская стража, люди — изнеженные и миролюбивые.

— Прекрасно, и что вы предлагаете делать после того, как захватите герцогство? Вешать по сотне заложников в день, пока герцог не сдастся?

Тейвор торопливо прикусил губу, чтобы сдержать уже готовое вырваться «да»:

— Герцог захочет освободить свои земли.

— Освободить? Зачем? Если войска империи будут вести себя в Квэ-Эро как захватчики, это только пробудит народный гнев. Сейчас мы имеем дело с дворянским восстанием, а так умоемся кровью, усмиряя народ. А если мы просто введем в Квэ-Эро войска, то зачем его освобождать от завоевателей, не причиняющих вреда? Герцог со спокойной душей продолжит следовать своему плану, какой бы он у него ни был, зная, что часть наших сил без толку сидит в Квэ-Эро и любуется морскими пейзажами.

— При всем уважении, ваше величество, вы сейчас рассуждаете, используя разум. Герцог же Квэ-Эро показал, что опирается на чувства, — заметил Хранитель. — Он действительно может вернуться, особенно если учитывать, что леди Ивенна все еще в Квэ-Эро, так же, как и его сыновья.

— Я уже думала об этом, Хранитель. Но мы не можем нарушать закон. Пока герцог не осужден за мятеж, мы не можем лишить его сына права наследования. Арестовать же герцогиню — лишь подтвердить, что я стремлюсь уничтожить род Аэллин.

— Ваше величество, что тогда предлагаете вы?