Томек в стране фараонов, стр. 46

Он разделся до пояса.

— Скажи этим соплякам, что первый, кто сюда вернется, получит двойной бакшиш, — попросил Новицкий Абера. — Начнем по твоему сигналу.

— Сдурел, ей-Богу, сдурел, — шепнул Вильмовский Смуге.

Патрик и Абер в одинаковом изумлении изрядно заволновались. Салли как будто несколько оживилась. Вильмовский в сомнении качал головой, а Смуга смотрел на все это с чем-то вроде улыбки в уголках губ.

Тройка местных пловцов выглядела гномами рядом с Голиафом из Варшавы.

— Готовы? — спросил Абер.

Все серьезно кивнули.

— Начали! — скомандовал он.

Уже на старте моряк всех опередил. Другие сразу оседлали своих водных «скакунов», стараясь, балансируя, удержаться на них. Поскольку течение поначалу не было быстрым, они немало потеряли. Новицкий же выбрал другой вариант. Сперва он плыл, придерживая лодку и весла перед собой. Только когда течение стало сильным, он сел в свою «игрушку» и, удерживая равновесие с помощью весел, первым достиг противоположной стороны. Он опередил на пару секунд юного нубийца, за которым финишировали остальные.

— Гром тебя разрази, медведь ты эдакий, — приветствовал Новицкого Вильмовский. — Я был уверен, что ты проиграешь.

— Я же говорил, что у меня есть опыт, — возразил Новицкий. — сколько лет я учился разным морским штучкам.

— Но ведь не на реке же? — заметил Абер.

— Да ну… Чем тут хвалиться… Когда-то на такой крутой реке пришлось играть со смертью… Здесь-то что, забава… — произнес он совершенно серьезно.

И приятное настроение развеялось как дым.

XVIII

Макбарах

От минарета к минарету несся плачущий голос муэдзина. «Ла Иллаха илла Аллах! Ва Мухаммад Расул Аллах» [131], призывающий к вечерней молитве. Уже на пороге гостиницы Смуга с Абером в изумлении увидели знакомую фигуру. Минуту спустя их уже приветствовал Юсуф Медхат эль-Хадж, но как же он изменился! Сгорбившийся, с постаревшим лицом.

— Аллах керим! — обратился он к прибывшим. — Наконец-то я вас нашел. Догоняю вас уже от Луксора.

— Что-нибудь случилось? — забеспокоился Смуга, его испугал вид друга.

Но Юсуф сперва сильно пожал руку Вильмовского, по-отцовски прижал к себе Салли.

— Мне все известно, — сказал он.

Они расположились в гостиничном ресторане, чтобы спокойно поговорить. Юсуф, как обычно, начал с изречения:

— Временами тот, кто хочет помочь, сам требует помощи.

— Да что случилось? — с нетерпением повторил Смуга.

— Случилось?.. Старая пословица говорит, что лучше всех тот, кто замечает свои ошибки. Я вот мог иметь сыновей при себе, да не удержал. Позволил им уехать на юг, скитаться по Африке. И теперь я плачу. Мои сыновья… Дорогие мои Наджиб и Маджид… Они не вернулись из поездки.

— Застряли где-то в Черной Африке… — догадался Смуга.

— Должны были вернуться два-три месяца тому назад. Старые люди говорят, что мудрый ищет совершенства, а глупый — богатства. Они отправились туда, где опаснее всего. В Черную Африку, дальше Судана. Хорошо, хоть прислали весточку из Судана. По крайней мере я знаю, что они хотели попасть на озеро Альберта, какое-то там у них выгодное дело.

Присутствующие переглянулись. Опять это название: озеро Альберта.

— В этой части Африки все может случиться. Официально в районе восточных африканских озер сферы влияния поделены, но на самом деле там соперничают французы, англичане, бельгийцы, немцы, — объяснил Абер. — Да к тому же еще противоборство племен. И людоедство там случается, и торговля рабами.

— Да ведь с этим давно покончено, — возмутился Вильмовский.

— Официально — да! Но кто знает, что творится в укромных углах джунглей, — покачал головой Юсуф.

— Я слышал, вы отправляетесь на юг. Для меня это последняя надежда. Я все свое состояние отдам, только спасите моих детей! — умоляюще проговорил он.

— Дружище, — с теплотой в голосе отвечал ему Смуга. — Да, мы идем туда, в неизвестность, чтобы разыскать преступника. Сами не знаем, вернемся ли мы. Но клянусь тебе, если только что-нибудь узнаю, после того, как покончу с нашим делом, пойду по следу, как гончая. Если найдем след… Обещаю тебе…

Притихший Вильмовский испытал вдруг чувство облегчения и сам был этим удивлен. Он очень сочувствовал Юсуфу и так хорошо понимал, что тот переживает. Но только теперь он осознал, как тяжело давалась ему завладевшая ими ненависть. Не меньше, чем воздух, ему требовался иной повод для экспедиции. Неожиданно для самого себя он произнес:

— Если мы нападем на след… Если в этой Черной Африке мы нападем на след, мы готовы даже отложить наши планы, чтобы отыскать твоих сыновей.

У Юсуфа на глазах заблестели слезы:

— Пусть тебя вознаградит Аллах, брат, — сказал он, и Вильмовский принял к сердцу это исключительное, предназначенное лишь для близких, обращение.

А Юсуф продолжал:

— Я пошел бы с вами, но уже слишком стар…

— Ты расскажи нам подробнее, чем занимались твои сыновья, — прервал его Смуга.

— Мне мало что известно, они никому, даже самым близким, ничего не рассказывали. Просто привозили товар…

Смуга сменил тему.

— Откуда ты знал, что Ахмаду аль-Саиду нельзя доверять? — спросил он.

— Я его хорошо знал. И догадался, потому что он не раз уже оказывался замешанным в разные подозрительные дела. «Нельзя доверять коту ключи от голубятни». А он из таких котов, что подкрадутся, притаятся и ухватят, что получше.

— Он предал нас. Все наши неприятности из-за него пошли, — произнес Вильмовский, а Смуга добавил:

— Мы с ним еще рассчитаемся.

Новицкий и Салли сидели молча. Экспедиция, задуманная как погоня за преступником, на глазах меняла характер. Не только месть и чувство справедливости будут вести вперед ее участников. Они будут искать пропавших в Черной Африке сыновей Юсуфа.

Новицкий старался понять Вильмовского. Томека уже не вернуть, а Юсуф получает надежду. Но прощение было не в природе моряка. Нет, он не откажется от погони за «фараонами», даже если из-за этого придется поссориться с друзьями. Ему не удавалось сосредоточиться, хватит с него всяких соображений. Он чувствовал удушье, жаждал оказаться в одиночестве. В конце концов, Новицкий попросил извинения и вышел на улицу.

Он нервно прохаживался перед гостиницей и неожиданно столкнулся с каким-то выходящим из ближайшей кофейни человеком.

— Поосторожнее! — воскликнул Новицкий.

Тот поднял голову, снял шляпу и Новицкий узнал Гарри. Он тут же схватил его за пиджак, но Гарри вырвался и побежал по песчаному угору. Моряк без колебаний бросился за ним. Так они пробежали три, может, четыре километра и вдруг оказались среди развалин древнего Суана. Новицкий, не привыкший к быстрому бегу, начал уставать и, хотя не потерял Гарри из виду, но и не приблизился к нему. Теперь они бежали вдоль старой стены, и моряку удалось сократить дистанцию. Гарри понял, что ему не скрыться, и остановился. Он принял молниеносное нападение Новицкого, умело уклонился от удара и сам попал моряку в плечо.

— Что, соскучился по мне, мерзавец? — прошипел Новицкий сквозь стиснутые зубы.

Гарри, все еще тяжело дышавшего после быстрого бега, хватило на издевательскую усмешку. Он взял себя за ухо и спросил:

— Помнишь?

Сказав это, он молниеносно замахнулся ножом. Новицкий сумел уклониться от удара, резко откинувшись назад, но в эту же минуту получил сокрушительный удар в челюсть и упал на спину. Он еще услышал смех и слово: «Ады» — «Прощай». И заметил, что Гарри исчез в какой-то расселине. Новицкий осторожно заглянул туда, но в расселине царила такая темнота, что он заколебался, а потом решил вернуться сюда днем.

Утром с ним пошли Абер, Салли и Смуга. Перед ними раскинулись развалины древнего Суана, а за ними — гранитная пустыня, величественная, страшная, дикая. Розовый, серый, зеленоватый гранит в блеске солнечных лучей казался одинаково черным. Компания увидела какую-то стену, а Абер сказал: