Томек среди охотников за человеческими головами, стр. 25

– Откуда ты знаешь все эти подробности? – удивленно спросила Салли.

– Вчера вечером я долго слушал в палатке беседу отца с Бентли. Ты же знаешь, что мой папа собирает научные материалы.

– Конечно, я это знаю! Когда он примется рассказывать о разных странах, то слушаешь и не наслушаешься. Я готова слушать его до утра, не смыкая глаз.

– Я тоже, но теперь вспомни, что тебе приказал Смуга. Время спать. Завтра у нас тяжелый день.

– Томми, милый, позволь мне остаться еще немного, хорошо?

– Только на минутку. Посмотри, на небосклоне показалась луна!

Как раз в это время из-за вершин горной цепи выглянул сияющий край лунного диска. Было полнолуние и огромный блестящий, с красноватым оттенком шар, медленно поднимался по серебристо-белесому небу.

Откуда-то снизу, из-за холмов покрытых джунглями послышался тягучий вой. Эхо разносило его по склонам гор, и вскоре во многих местах раздался ответный вой, протяжной звук которого терялся где-то вдали. Салли испуганно придвинулась к Томеку. Он покровительственно обнял ее и сказал:

– Не бойся, это ново-гвинейские собаки воют на луну.

– Собаки!.. Дикие псы?.. – недоверчиво шепнула Салли. – Томми, а может быть это и в самом деле неизвестные существа призывают друг друга ночью в джунглях?

Томек улыбнулся.

– Забудь о наивных рассказах суеверных туземцев! – ответил он. – Возможно в джунглях Новой Гвинеи кроются нераскрытые еще тайны, но можно быть уверенным, что там нет ни чудовищ, ни духов. Зловещий вой, который мы слышим, это голоса собак, обитающих в туземных деревнях.

– Ты думаешь?..

– Можешь мне верить, – убеждал девушку Томек. – Один путешественник говорил Бентли, что близ Мерауке [79] в лунные ночи он часто слышал завывание домашних собак, которое всю ночь сопутствовало луне в ее путешествии по небосклону. Псы Новой Гвинеи отличаются тем, что совершенно не умеют лаять и воют во время восхода луны.

– Томми, австралийские дикие псы, динго, хотя и лают, но их лай тоже переходит в неприятное завывание, – заметила Салли, несколько успокаиваясь.

– До сих пор не установлено родственны ли здешние псы австралийским динго. Во всяком случае они появились в Новой Гвинее вместе с людьми и до сих пор не потеряли с ними связи, а вот австралийские динго теперь совершенно одичали.

В этот момент у их ног раздалось тихое подвывание. Салли нагнулась, чтобы погладить своего любимчика и сказала:

– Милая собачка, думала, что мы говорим о ней.

В ответ Динго потерся лбом о ее колени и тихо залаял, глядя на Томека.

– Молодец, Динго. Он пришел напомнить, что его хозяйка уже давно должна лежать в постели, – сказал Томек. – Спокойной ночи, Салли!

– Спокойной ночи, Томми! Динго, проведи меня домой!

– Динго, береги хозяйку, чтобы ей не приснились злые духи джунглей, – шутливо сказал Томек, ласково гладя собаку по голове.

– Дорогой Томми, когда ты и Динго находитесь вблизи. я почти ничего не боюсь.

Салли и Динго исчезли в палатке. Томек уселся на камень; окинул взглядом стоянку, В палатках погасли огни. Его друзья уже спали. Среди туземцев тоже восстанавливалась тишина. Пение и танцы кончились. Папуасы один за другим ложились около костров и засыпали. Но сон их был и не глубок, и не долог. Время от времени кто-нибудь из них поднимался и подбрасывал в костер несколько веток валежника, потому что в горах ночи были довольно холодны.

Томек вглядывался в темную даль. На светлом фоне неба выделялись вершины горных цепей. Вниз, в долину, простирающуюся у его ног, медленно спускался туман. В лагере уже умолкли песни. Слышалось только звонкое монотонное пение ночных сверчков.

Х

Дыхание джунглей

Капитан Новицкий дал сигнал к подъему еще затемно. Утро встало холодное и туманное. Долина внизу, целиком затянутая дымкой тумана, походила на равнину, покрытую снегом. По небу шли низкие, кучевые облака.

Путешественники с охотой взялись за работы по свертыванию лагеря, потому что это несколько спасало от пронизывающего насквозь холода и сырости. Иззябшие туземцы собрались у костров и грели нагие тела, покрытые утренней росой. Одновременно, они пекли на кострах бататы и завтракали, запивая их водой из свернутых в трубку листьев. Позавтракав и выкурив оригинальные бамбуковые трубки, они готовы были в дорогу.

Тучи вскоре разошлись, медленно исчезая вдали. Стало припекать солнце, разгоняя туман. Среди носильщиков, как всегда при распределении груза, возникла суматоха. Каждый из них пытался заполучить себе по возможности легкую и удобную ношу, так что Смуге, с помощью усердного Айн'у'Ку, пришлось довольно долго наводить порядок.

Неизведанная и совершенно дикая дорога вела поначалу по ровной возвышенности, поросшей остролистной травой кунаи, достигающей высоты почти человеческого роста. Широкая равнина, покрытая травянистой растительностью напоминала зеленовато-желтое море, совершенно неподвижное в безветренную погоду, над которым, здесь и там, как и в австралийской степи, поднимались вверх островки эвкалиптовых деревьев.

Поход через саванну, поросшую травой, в которой низкорослые туземцы скрывались с головой, вынудил Смугу предпринять особые меры предосторожности. Экспедиция шла по местам, совершенно не исследованным белыми, куда не заходили даже военные патрули, а в траве кунаи легко было нарваться на засаду. Ведь губернатор Порт-Морсби говорил, что часто в мнимо безлюдной степи путешественников встречал град отравленных стрел и копий. Поэтому Смуга построил караван по-походному. Вместе с Томеком и Динго он выдвинулся несколько вперед, составив авангард. Они внимательно следили за поведением пса, который не раз в прошлом предупреждал их об опасности. Томек и Смуга внимательно всматривались в дрожащее марево на горизонте и тщательно оглядывали местность вокруг; время от времени один из них становился на плечи другому и через бинокль изучал окрестности.

За ними впереди каравана ехали Вильмовский и Бентли. Затем следовали девушки в обществе Бальмора и Карского; далее тянулась цепь туземных носильщиков, идущих гуськом. Арьергард каравана состоял из капитана Новицкого и двух мельбурнских препараторов, Станфорда и Уоллеса. В таком порядке караван шел несколько часов.

К полудню равнина стала переходить в холмистую местность. Саванны низменности все чаще уступали место лесистым холмам, которые вскоре перешли в отроги главной горной цепи являющейся как бы становым хребтом всего острова. Вдали, на горизонте вырастая основной массив горной цепи, с отдельными высокими вершинами, выделяющимися на фоне раскаленного добела неба, как древние рыцарские замки.

Смуга довольно долго любовался горным пейзажем. Потом обратился к Томеку;

– Не понравится это нашему капитану... Он не любитель лазить по горам.

– Горы всем нам за шкуру влезут, – ответил юноша. – Однако прежде чем мы дойдем до них, нам придется пробиться через джунгли. Я только что видел джунгли в бинокль.

– Ты прав, в этой стране нам скучать не придется.

– Я как раз сегодня утром об этом думал, – сказал Томек. – Нам удалось хорошо ознакомиться с островом от моря, а теперь мы знакомимся с ним, так сказать, изнутри.

– Давай задержимся на том холме и подождем подхода каравана, – предложил Смуга. – У нас есть в запасе немного времени. Прошу тебя, расскажи о своих наблюдениях. Интересно, отличаются ли они от моих?

– Хорошо! На последней нашей стоянке я сделал в путевом журнале следующую запись относительно топографии [80] Новой Гвинеи.

Томек уселся на камень; достал из кармана записную книжку и стал читать: