Крепостная маркиза, стр. 32
— Вот как, вы уже близкий мне человек! После того, как собирали обо мне сведения…
— Я собирал сведения о покойном маркизе. И делал это под разными благовидными предлогами, но так, чтобы не насторожить собеседника. А вот чтобы расспросить о вас, наверное, пришлось бы поехать в Россию. Или куда-то поближе?
Он проницательно взглянул на нее, и Соня поежилась. Ей опять пришло на ум событие, которое она все время старалась забыть. То самое ее венчание. Она не хотела, чтобы Патрик о нем узнал. Казалось бы почему?
Что вообще стало с тихой богобоязненной княжной? Понятное дело, она засиделась в старых девах, но разве означало это, что даже сам факт венчания в церкви она не считает священным?! Не может же Патрика интересовать это событие в ее жизни. Или может?
— Вы правы, я могла бы кое-что еще вам рассказать, но… Как-нибудь потом, хорошо?
Она ожидала, что ее будущий партнер по «золотому делу» легко с этим согласится и они станут претворять в жизнь свои планы, доверяя друг другу и…
— Нет! — строго сказал Патрик.
— Что — нет? — Соня даже боялась поверить его настойчивости.
— Я сказал, что не согласен откладывать на потом ваши откровения. Я хочу знать все прямо сейчас.
— Но это может быть глубоко личное. Мое! Личное! Я-то согласилась, чтобы вы не говорили мне даже свое подлинное имя, а вы ко мне так безжалостны.
— Хорошо, давайте выберем золотую середину.
Вы мне расскажете только то, что произошло с вами после моего ранения. Точнее, когда вы оставили меня, раненного в избушке лесника.
Соня обреченно вздохнула. Но подумала, что будет справедливым рассказать ему все… разве кроме венчания…
— Все! — сказал он, наблюдая за колебаниями Сони, которые, как всегда, легко было наблюдать, всего лишь взглянув на ее лицо. — И даже то, что, как вы считаете, знать мне необязательно.
Да что это такое?! В конце концов, она не обязана откровенничать с ним! Кто он ей — брат, муж… А все оттого, что она такая мягкотелая и не может нагрубить ему или просто сказать «нет». Конечно, Патрик имеет право знать, как закончилась миссия, ради которой и он рисковал своей жизнью, но овальное…
— Дальше история, в которой я играла роль подсадной утки…
— Мы оба ее играли, — поправил Патрик.
— Но вы, кажется, выбрали себе эту роль добровольно?
Неожиданно всегда невозмутимый Патрик так смутился, что какой-то момент не мог смотреть Соне в глаза. Потом он прокашлялся и кивнул:
— Добровольно — Неужели так велик был ваш долг перед герцогиней Полиньяк?
— Возможно, когда-нибудь расскажу вам…
Соня возмутилась:
— Что же это делается! Второй раз вы обещаете мне, а на самом деле так ничего и не рассказали… Вы требуете от меня полной откровенности, в то время как сами не рассказали мне и половины. Да что там половина! Одни намеки. Я подозреваю, что ваша фамилия Йорк не подлинная. Может, вас и не Патриком звать?
Но Патрик помолчал, давая ей выговориться, а потом сделал вид, что не понял ее возмущения, и как ни в чем не бывало продолжал расспрашивать:
— Скажите, мадемуазель Софи, а у вас не возникло впечатления, что письмом королевы заинтересовались не только мятежники?
Соня ошарашенно взглянула на него.
— Как странно, но совсем недавно я о том же самом думала. И ведь правда. Откуда же иначе там взялся Тредиаковский? А потом кто-то следил и за ним, отчего в конце концов мы оба вынуждены были скрываться.
Она осеклась и виновато посмотрела на Патрика.
Что же это получается: она проговорилась о том, кто впоследствии стал ее мужем, чужому человеку. Как будто вместо русской императрицы стала вдруг работать на шотландского — или какого там еще — короля.
Еще бы она точно знала, кто такой Патрик на самом деле. Может, только ранение помешало ему тоже принять самое активное участие в этих слежках и погонях.
— Нет, — ответил он на ее немой вопрос. — Меня беспокоило только одно: жизнь некой русской аристократки, которая невольно угодила в самый водоворот политических страстей.
— Вы имеете в виду меня?
— А разве в той карете была еще какая-то женщина?.. Кстати, а кто такой Тредиаковский? Не тот ли молодой русский чиновник, работник российского посольства, который тоже пытался втянуть вас в свою игру?
Что? Патрик знает о Григории? Но откуда? Что еще ему известно? Не может быть, чтобы и Тредиаковский…
И сама не зная как, она выпалила:
— Если бы он хотел меня, как вы говорите, в своей игре использовать, разве он стал бы на мне жениться?!
Сказала и замолчала в недоумении: как же получилось, что она выболтала Патрику то, о чем собиралась молчать?
— Простите, мадемуазель… мадам, я не знал, потому звал вас… — совершенно смешался тот при этом известии. — Господи, да разве я мог подумать! В вашей жизни, похоже, вообще происходит все очень быстро. А ваша бывшая служанка… она тоже ничего не знала?
— Я попросила ее никому об этом не говорить.
— Да, когда я требовал от вас рассказать мне все, то не ожидал, что услышу такую новость… Вы не находите, что на улице становится прохладно? Не хотите вернуться в комнаты?
Отчего-то лицо Патрика стало в момент печальным и даже каким-то несчастным.
— Пожалуй, — медленно проговорила Соня.
Себе-то самой она могла признаться, что догадывалась о чувствах Патрика к ней. Каждая женщина чувствует, когда мужчина к ней неравнодушен. Но вот надо ли ей это?
Нет, лучше задать вопрос по-другому: а готова ли она ответить на чувства молодого человека? Разве не хотелось ей отдохнуть от навалившихся на нее в последнее время приключений? Обдумать спокойно свою будущую жизнь…
«Отдохнуть она захотела! — хмыкнул кто-то внутри ее. Опять этот ее внутренний голос! — На том свете отдохнешь!»
14
Патрик распорядился, чтобы Вивиан подала им кофе, и теперь сидел рядом с Соней в гостиной замка, поглядывая на нее, как если бы наконец пришел в себя после ее убийственного сообщения.
— Вы любите своего супруга? — спросил он.
— Нет! — резко ответила Соня.
Она не успела рассказать Патрику, как новоявленный супруг бросил ее одну в лесной сторожке, чтобы следовать дальше по своим делам, но уже без нее.
Григорий написал в записке, чтобы она возвращалась в Дежансон и ждала его там, но Соня была оскорблена в своих лучших чувствах и потому рисовала себе картины, как она укажет супругу на дверь, паче чаяния он надумает и вправду ее здесь отыскать.
— Значит, не любите, — продолжал допытываться Патрик. — Но замуж за него вышли. Он вас заставил?
— Заставил? — удивилась Соня. — Нет, конечно.
Это только мой глупый поступок. То есть, я хотела сказать, моя вина.
— Но освященный церковью брак… разве не соединяет людей навеки?
Соня мысленно ахнула. Только теперь, кажется, в полной мере она осознала то, что наделала. Связать свою жизнь с человеком, которого не только не любила, но с некоторых пор даже не уважала! Почему она вдруг потянулась к нему — от одиночества? Не оттолкнула потому, что в тот момент они были товарищами по несчастью?
Как бы то ни было, дело сделано, и теперь никто не станет интересоваться, что ее на этот брак толкнуло.
Григорий был уверен, что все девушки хотят замуж, так что не стал ее спрашивать, хочет она венчания или не хочет. Даже, помнится, обозвал ее дурой, когда она сделала вид, что не поняла его весьма своеобразно сделанного предложения. Или он думал, что отблеск славы его всемогущего родственника поднял в глазах Сони и его…
Никто не станет интересоваться? Но вот же, Патрик интересуется. А ей и сказать нечего.
Она не смогла скрыть от него свое смятение:
— Неужели теперь ничего нельзя сделать?!
Патрик внимательно посмотрел на нее и усмехнулся:
— Отчего же нельзя? Можно. Достаточно мне вызвать вашего супруга на дуэль и убить.
— Но вы же не станете этого делать? — в растерянности вскричала она.