Митьки, стр. 2
«Дык! Как же так?!», причем выбор одной из этих двух реакций не мотивирован услышанным митьком. Обращение митька с любым встречным характерно чрезвычайной доброжелательностью, он всех называет ласкательными именами, братками, сестрёнками и т. д.
(Иной раз это затрудняет собеседнику понимание того, о ком идёт речь, так как С.Курёхина митёк обязательно назовет «корешечком-курешочком», а Б.Гребенщикова – «гребешочком»).
При встрече даже с малознакомыми людьми для митька обязателен трехкратный поцелуй, а при прощании он сжимает человека в объятиях, склоняется к нему на плечо и долго стоит так с закрытыми глазами.
Круг интересов митька довольно разнообразен, однако обсуждение интересующего митька предмета, например произведения живописи, почти ограничивается употреблением выражений «обсад, крутняк» и т. д. Высшую похвалу произведению живописи митёк выражает восклицанием «А-а-а-а», при этом делает рукой такой жест, будто швыряет о стену комок грязи. К таким сенсационным явлениям в культурной жизни города, как выставки Тутанхамона или Тисен-Борнемиса, митёк относится строго наплевательски.
Митёк любит самоутверждать себя в общении с людьми, не участвующими в движении митьков. Вот, например, примерный телефонный разговор Дмитрия Шагина с Александром Флоренским.
Флоренский (снимая трубку): Слушаю.
Шагин (после долгой паузы и нечленораздельного хрипа, горестно и неуверенно): …Шурка?.. Шурочек…
Флоренский: Здравствуй Митя.
Шагин (ласково): Шуреночек… Шурка…А-а-а…(после паузы с тревогой): Как ты? Ну, как ты там?!!
Флоренский: Ничего, вот Кузя ко мне зашел.
Шагин (с неизъяснимой нежностью к малознакомому ему Кузе): Кузя! Кузюнчик… Кузярушка у тебя там сидит…(пауза) С Кузенькой сидите?
Флоренский (с раздражением): Да.
Шагин: А-а-а-а… Оттягиваетесь, значит, с Кузенькой, да? (пауза. Неожиданно с надрывом): А сестрёнка! Сестрёнка-то где моя?!
Флоренский (с некоторой неприязнью, догадываясь что имеется ввиду его жена, Ольга Флоренская): Какая сестрёнка?
Шагин: Одна сестрёнка у меня – Оленька…
Флоренский: Оля на работе.
Шагин: Оленька… (глубоко серьезно, как бы открывая важную тайну) Ведь она сестрёнка мне…
Флоренский: Митя, ты чего звонишь-то?
Шагин: Дык! Ёлы-палы… Дык! Ёлы-палы…Дык! Ёлы-палы…
Флоренский (с раздражением): Митя, ну хватит тебе.
Шагин (ласково, укоризненно): Шурёнок, ёлки-палки. Дурилка ты…
Флоренский (с нескрываемым раздражением): Хватит!
Шагин (с надрывом): Шурка! Браток! Ведь ты браток мне, братушка! Как же ты так?.. С братком своим?!
(Флоренский в сердцах брякает трубку. Дмитрий Шагин глубоко удовлетворен разговором.)
Как и всякий правофланговый массового молодёжного движения, Дмитрий Шагин находится в конфликте с обществом. Вообще любой митёк, как ни странно, редко бывает доволен обстоятельствами своей жизни.
Про любой положительный факт в жизни других людей он ласково, но с большой горечью говорит: «А одним судьба – карамелька, а другим судьба – одни муки…» – естественно разумея мучеником себя.
Действительно, нельзя не предупредить, что участие в движении митьков причиняет подвижнику некоторые неудобства. Рассудите сами: какой же выдержкой должна обладать жена митька, чтобы не пилить и не попрекать последнего в нежелании делать что-либо. Точнее самое неприятное заключается в том, что митёк с готовностью берется за любые поручения, но обязательно саботирует их. На все упреки в свой адрес митёк ангельски улыбается, слабо шепчя жене: «Сестрёнка! Сестрёнка ты моя! Дык! Ёлки-палки… Дык!» В ответ на самые сильные обвинения он резонно возражает: «Где же ты найдешь такое золото, как я, да чтобы ещё что-нибудь делал?» Иной раз митёк берёт на себя явно авантюрные обязательства: например, самому произвести ремонт комнаты. В этом случае митёк зовет себе на помощь нескольких других митьков, и они устраивают в комнате, предназначенной для ремонта, запой – дабы оттянуться от судьбы полной одних мук. Если настойчивые усилия многих людей дейстительно вынудят митька приступить к ремонту, комната в самом скором времени приобретает вид мрачного застенка; последующин усилия митька оказывают на комнату воздействие, аналогичное взрыву там снаряда крупного калибра.
Дмитрий Шагин, прослушав этот очерк, был скорее обижен, чем польщен, и заявил, что хватит его с говном есть, ёлки-палки – не пора ли что-нибудь хорошее сказать, в частности, не забыть упомянуть отличную живопись Д.Шагина: у Д.Шагина отличная живопись (что, собственно не имеет никакого отношения к движению митьков), но и всё изложенное рисует глубоко положительного героя, вставшего во главе движения отнюдь не бессознательно.
Движение митьков развивает и углубляет тип симпатичного шалопая, а это, может быть самый наш обаятельный национальный тип – кроме, разве, святого.
Часть II. Митьки
Нет, я не всё сказал; мне что-то не по себе: боюсь, превратно поняли. Читают этот рассказ со смехом, хлопают себя по коленям (и ляжкам) – и всё?
В рассказе нет никакой насмешки, а если есть усмешка – то добрая.
Но, действительно, местами меня можно заподозрить в намерении съесть митьков с говном.
А вот что я теперь вам скажу: единственное, в чем можно обвинить митьков, так это то, что они слишком щедро используют выразительные средства. Да в одном митьковском «ёлы-палы» размах, градация – от легкой романтической грусти до душераздирающего бешенства – куда круче, чем в сборнике стихотворений любого из этих серьезных мерзавцев.
Недоброжелательные движения скажут, что всё это наиграно. Даже если это так (а это не так), то и этом случае не столь уж виноват митёк – художник поведения – в мире, где всё – только разводы на покрывале Майи…
Движение митьков глубоко гуманистично. Вот, например, одно из любимых выражений Дмитрия Шагина: Стоять! (имеется в виду стоять насмерть) – произносится, разумеется, очень экспрессивно и несколько зловеще – как правило, это, конечно, призыв поддержать митька в его начинаниях; но и сам Митька не знает сколько раз мне помогало это зловещее: стоять!
Да, много раз бывало, что митёк оказывался единственным, от кого добьёшься сочувствия; становишься хоть на минуту оберегаемым ласковостью и энергией митька.
Лексикон, или, если можно так выразиться, сленг, митьков изумительно красноречив и понятен каждому без предварительной подготовки.
Взять, например, внешне маловразумительное слово:
Оппаньки! – описание поразившего митька действия. Само действие не называется прямо, но слушатель без труда угадывает, если уж он не совсем тупой, что именно имеется в виду. Например: «Наливаю я себе полный стакан „Земфиры, а Флореныч, гад, оппаньки его!“
К слову пришлось: вот поучительный пример стоически-эпикурейского восприятия действительности митьками. Обычно по недостатку средств митёк употребляет самую отвратительную бормотуху, вроде той же Земфиры. Тщательно ознакомившись с этикеткой и с удовлетворением отметив, что бормотуха, конечно же «выработана из лучших сортов винограда по оригинальной технологии», он залпом выпивает стакан этого тошнотворного напитка и с радостным изумлением констатирует: «вот это вино!»
Не следует думать, что митёк не замечает настоящего качества этого вина, нет, но уж коли от него не уйдешь – надо не хаять, а радоваться ему. Сделайте комплимент некрасивой женщине – и она сразу станет привлекательнее.