Богиня за стеклом, стр. 11

VII

На следующее утро после возвращения экспедиции в Наковальню-среди-Пастбищ Ниффт, Кандрос и Младший Служка неспешным шагом пересекли акрополь, направляясь к наивысшей точке площади, откуда открывался прекрасный вид на стадо, которое разместили пока в небольшой долине за главными воротами города. Однако и по дороге через площадь было на что взглянуть, ибо на вершине горы, на валу, стальной шиной окружавшем ее сломанную «шею», копошился целый рой крохотных фигурок, и то и дело оттуда с запозданием долетали смягченные расстоянием строительные шумы.

– К полудню спустятся, – произнес Служка, невозмутимо щурясь на яркую голубизну небес, – вот и посмотрим, Удержит ли их постройка этих скотов.

– Если, конечно, скоты к тому времени туда доберутся, – ответил Ниффт. Оба спутника посмотрели на него, и он заулыбался. – У меня такое чувство, что нам предстоит еще одно Ходатайство. – С этими словами он кивнул в сторону храма, который находился как раз через площадь. Целая процессия экипажей приближалась к нему, некоторые уже остановились, и из них показались Старейшины.

– Чтоб ей провалиться, этой женщине! – завопил Служка. – Я – первый функционер ее штата! А она мне ничего не сказала! Это она специально изводит меня и третирует!

Ниффт хлопнул его по плечу.

– Надеюсь, тебе не будет слишком обидно, если я скажу, что нас с Кандросом она предупредила. У жрицы, понимаешь ли, есть предчувствие, что у Богини может появиться желание, для исполнения которого вновь понадобятся инженерные навыки моего друга. Ладно, давай пойдем посмотрим. У нас еще почти полчаса.

Они продолжали свой путь, но Служка не переставал ворчать, пока наконец Кандрос не воскликнул, потеряв терпение:

– Понять не могу, почему ее враждебность так тебя изумляет, Младший Служка? Она что, пылает любовью к Старейшинам? А ведь ты связан с ними, более того, ты гордишься, что именно их влияние обеспечило тебе этот пост. Ты не скрываешь своего скептицизма относительно божественной природы Смотрительницы Стад, мягко говоря. Меж тем сама Дама Либис не более и не менее чем предана…

– Ага! Вот тут-то вы и ошибаетесь! – Казалось, возражение на это замечание было у него давно готово и ему просто не терпелось произнести его вслух. Они как раз достигли балюстрады в том месте, где она заворачивала к северной оконечности площади, и Служка в увлечении ударил ладонью по перилам. – Взгляните же на это дело непредвзято. Существует объект, труп так называемой Богини, из которого исходит самая что ни на есть настоящая сила. Он – словно раскаленная докрасна кочерга, которая излучает тепло и свет еще долго после того, как умрет огонь, передавший ей эти свойства. Как пользоваться теплом, знают все. Но как быть, если речь идет о силе, ее ведь не зачерпнешь горстью, как воду? Значит, должен быть какой-то особый прием. Вот и представьте теперь, что вы по рождению принадлежите к гильдии, которая открывает вам этот жизненно важный секрет, требуя взамен, чтобы вы произносили некие ничего не значащие слова о божественной сути нашего объекта, которые, собственно, и узаконивают ваше единоличное владение тайной. Что бы вы тогда проповедовали? На самом же деле речь идет именно о грубой остаточной силе, сохранившейся внутри чудом уцелевшего чужеродного тела. Разве настоящая богиня, которая в состоянии диктовать свою волю через океан, не смогла бы сделать так, чтобы ее распоряжения, передаваясь в обход воздвигнутых сушей препятствий, достигали непосредственно сознания ее слуг? Неужели божественное всемогущество так до смешного ограничено? Ха! Но вот простой луч силы, исходящий от объекта, как свет и тепло от кочерги, вполне может нуждаться в отражении и фокусировке, точно так же как зеркало может направлять сконцентрированный поток света и тепла по какой угодно траектории.

– Но эта отраженная сила обладает чувствительностью, – возразил Ниффт. В его глазах промелькнула ленивая усмешка, словно мысли его были заняты чем-то другим, не имеющим никакого отношения к предмету разговора. – Она осознает и направляет происходящее.

– Кто же знает, какой энергией обладали пришельцы со звезд? – воскликнул Служка. – Все, что у нас есть, это грубая механическая штуковина, которой Дама Либис манипулирует трезво и беспощадно, как заправский атеист.

– Ну что ж, – вздохнул Ниффт. – Кто рискнет заявить, что твое понимание вещей не верно хотя бы в самых общих очертаниях?

Все трое умолкли, полностью отдавшись созерцанию того, к чему их взгляды были устремлены уже давно, – а именно стада Смотрительницы. Сверху оно походило на небольшой городок, выросший сразу за крепостными стенами, – причудливое скопление округлых, точно хлебы, зданий, подобные которым можно, наверное, обнаружить в других мирах. Пейзаж из истерзанных, обглоданных до костей скал, в которых до полудюжины блестящих полос металла – золота, серебра, меди – неразрывно переплелись с черными лентами векового фекального угля, только усиливал эту иллюзию. Скорее даже сам белокаменный, окруженный мощными стенами город показался всем троим наименее реальной, самой эфемерной частью панорамы.

– «Клянусь Посохом, Молотом и Наковальней», – пробормотал Ниффт. – А где Наковальня, Служка?

– А? О чем это ты? Какая Наковальня?

– О той Наковальне, которая сочетается с Посохом в вашей гавани и Молотом в городской стене! «Посох, Молот и Наковальня». Твоя госпожа постоянно это повторяет.

– Ах вот оно что! – Служка усмехнулся. – Ее не существует. Вон, в гавани, Пастушеский Посох Наковальни. Тут, в стене, Молот Наковальни. Так что все они, Посох, Молот и Наковальня, прямо перед тобой. – Казалось, он и сам доволен столь остроумным объяснением, так что Ниффт, глядя на него, не мог не рассмеяться в ответ, обменявшись с Кандросом быстрым взглядом.

– Понятно. Глупо с моей стороны. Но знаешь, хоть Богиня и велика, я не перестаю удивляться, как же ей или даже всем ее сородичам вместе удавалось ворочать столь массивными орудиями.

Служка фыркнул, но призадумался над ответом. Наконец, пожав плечами, сказал:

– Любопытная мысль. Полагаю, ими никто и не ворочал, они служили в качестве монументальных указателей, по которым подлетающие клиенты этой колонии опознавали ее с воздуха.

И это объяснение тоже показалось Служке вполне удовлетворительным. Ниффт кивнул.

– Изобретательно, – добавил он вполголоса, не переставая улыбаться.

Вернулись к храму. Когда они поднимались по ступеням, навстречу им вышел тот самый престарелый привратник, которого Ниффт встречал раньше. При виде его Служка взъярился.

– Крекитт! Ах ты выжившая из ума крыса, я же отстранил тебя на две недели!

– Намыль веревку и сам отстранись с ближайшей потолочной балки, – ответил тот, как ни в чем не бывало шагая вперед. Служка схватил старика за плечо, стремясь удержать его у дверей, и тут в проходе возникла Дама Либис.

– Руки прочь от моего послушника! – рявкнула она. Служка повиновался немедленно, но все же возразил:

– Я наказал его! Я застал его, когда он подглядывал через занавес за Богиней…

– И что с того?

– Но он смотрел на ее потайные органы, на те, что за занавесом, куда только ты сама… То есть разве в протоколе не говорится, что…

– Успокойся! Разве во всем этом храме найдется хотя бы один служитель, который не совал туда свой нос? Включая и тебя самого? И не прикладывал свои ладони, на удачу, к ее… потайным органам? – И Либис коварно ухмыльнулась. – Говорю тебе, о Младший Служка, послушник Крекитт пришел сюда, отработав сорок лет в кузнях, и попросился на службу, побуждаемый лишь благочестием. Двенадцать лет из тех четырнадцати, что я исполняю обязанности жрицы этого храма, он служит здесь. Ты понял? Из уважения к ее силе, – и она взмахнула рукой в сторону святилища, – а не Старейшин. И если уж кто-нибудь и будет заглядывать за покрывало, то я предпочитаю, чтобы это был Крекитт, а не ты, учитывая те гнусные, подлые мыслишки, с которыми, я уверена, ты это делаешь. А теперь, будь добр, исполни свои обязанности во время Ходатайства и перестань поднимать шум. У меня есть предчувствие, что сегодняшнее предсказание всем нам добавит работы.