Нити судьбы, стр. 21

Я кивнул.

— А что это с тобой?

— Со мной, ничего, Что ты имеешь в виду?

— Тебе же должно быть, как и мне, семьдесят два! Ты что омолаживаешься?

— Нет, не омолаживаюсь. Просто еще не дожил до таких лет. Это долгая история...

Рассказывать при Денисе и Электре свою одиссею я не рискнул, отложил разговор с одноклассником до более подходящего случая.

Глава 8

Правильно говорят: все, что ни делается, все к лучшему. Неожиданная встреча с Львом Николаевичем решила многие наши проблемы. Во-первых, Левчик предложил нам у него остаться, во-вторых, у него оказались приличные связи, что в бескрайней, равнодушной к людям Москве, всегда крайне важно. Разговор принял серьезную направленность, и Денис рассказал вкратце, в приемлемой форме, о последних событиях. Чем дольше слушал Лев Николаевич, тем больше мрачнел.

— Да, очень неприятное происшествие, — прокомментировал он. — Об этих Вороновых я слышал много плохого. Вам повезло, что сумели от них вырваться. Теперь вам, значит, нужны деньги?

— У меня есть антикварная монета, которую можно продать, — сказал я, кладя перед ним золотой дукат. — Денис сказал, что ты разбираешься в нумизматике...

Лев Николаевич взял кончиками пальцев монету и впился в нее взглядом. Потом внимательно на меня посмотрел и спросил:

— Откуда это у тебя?

— Досталась по случаю, — неопределенно ответил я, — Она у меня уже давно.

— Если она подлинная, то стоит очень больших денег, — сказал он. — Я отлучусь на несколько минут, и попробую это установить.

Как только он вышел из гостиной, гости, тотчас съели все, что еще оставалось на столе.

Вернулся Лев Николаевич, как и обещал, через пять минут. Вид у него был еще более озабоченный, чем прежде.

— Странно, анализ показал, что воздействию тепла дукат подвергался двести лет назад, а должно ему быть не меньше шестисот лет.

— Может быть, монета фальшивая? — предположил Денис.

— Исключено, тогда еще не делали фальшивок, золото ведь настоящее. Возможно, двести лет назад он побывал в пожаре, отсюда такие показания.

— Монета настоящая, — сказал я, — она из клада семнадцатого века. Как думаешь, ее можно продать?

— Продать можно все, главное получить приемлемую цену. Такие раритеты встречаются крайне редко, так что спроса на них практически нет. Вот если выставить ее на приличном аукционе...

— Какой там аукцион! Деньги нужны срочно. Сам видишь, во что мы одеты, а у нас ни у кого нет ни копейки.

— Ну, такие суммы для меня не проблема. Как-нибудь вас одену, обую и накормлю. А покупателей на дукат найдем позже.

Выхода у нас не было, пришлось согласиться на кредит.

После завтрака беглецы сникли и начали засыпать прямо за столом. Лев Николаевич предложил им устроиться: Денису в гостиной, девушкам в спальне, а мы с ним пошли в кабинет вспоминать дела давно минувших лет.

Конечно, больше всего Левчика интересовало, каким образом в семьдесят с лишним лет я умудрился сохранить форму тридцатилетнего человека. Пришлось его разочаровать, вернее будет сказать, успокоить, что он своего шанса остаться молодым не упустил и все у меня протекает согласно биологическим законам развития нашего вида. Слово за слово, я вкратце рассказал о своей эпопее.

— Да, повезло тебе, — задумчиво сказал он, — нам со Славкой не удалось прожить такую яркую жизнь. Все, знаешь ли, суета сует и всяческая суета. Помнишь, была песня Булата Окуджавы: «Все наши подлости и мелкие злодейства на фоне Пушкина и птичка вылетает». Деньги, карьера, семья, дети, а в основном рутинное существование. Годы проходят, и взгляду не за что зацепиться.

Мысль была не новая, но довольно грустная, тем более, что оценить свою жизнь как непрекращающийся праздник я тоже не мог. Скорее непрекращающиеся неприятности.

— А ты знаешь, мы с Рогожиным пару раз к тебе заходили, но не смогли застать дома, ты оба раза оказывался в командировке. Зато познакомились с твоей женой и, надо сказать, были ей очарованы.

Я, занятый собственными мыслями, не сразу сконцентрировался на его словах, когда они, наконец, дошли до сознания, переспросил:

— Когда вы заходил, и с какой женой познакомились?

— У тебя их что, было много, — засмеялся он.

— Пока было только две, но с первой мы разошлись месяца через три после свадьбы, со второй практически не жили, судьба сразу разбросала.

— Это, наверное, была третья. Вашему мальчишке было тогда лет восемь, девять. А вот когда это было, — он задумался, пытаясь по собственным ориентирам вспомнить время визита. — У Славки уже был сын Борька, отец Дениса, я еще не развелся... Думаю, этак году в девятом, десятом.

— А ты ничего не путаешь? — быстро спросил я, начиная волноваться.

— Что, значит, путаю? — удивился Левчик. — Когда мы у тебя были или сколько лет твоему сыну? Точно помню, восемь-девять лет. Хороший мальчик и очень воспитанный. Да ты сам посчитай, прибавь к его рождению девять лет. Он у тебя какого года?

— Тысяча восьмисотого, — мрачно ответил я. — Если, конечно, мы говорим об одних и тех же жене и сыне. Ты хоть помнишь, как их звали?

Льва Николаевича дата рождения сына немного смутила, думаю, он до конца моему рассказу просто не поверил, но, видя, как я разнервничался, попытался вспомнить.

— Что-то очень простое, русские имена без выкрутасов. Валя, Аля, Галя, скорее всего Аля, а парнишку точно помню, звали Антоном, как Чехова, еще Славка по этому поводу...

— Да погоди ты со Славкой! Вспоминай все в точности. Ты говоришь, вы были у меня два раза, с каким промежутком...

— Леша, ты, это что, серьезно? Представляешь, сколько лет прошло?! Помню только, что нам твоя жена понравилась... Второй раз заходили, наверное, месяца через два-три. Какое это имеет значение?

Значение это для меня имело большое. Получалось, что я искал жену в семнадцатом веке, а она жила в двадцать первом.

Пока я молчал, Лев Николаевич что-то сообразил и хлопнул меня по колену.

— Не тужи, дружище, все можно восстановить в точности! Когда мы были у тебя второй раз, то фотографировались. На каждом фото есть время и дата, так что восстановить можно до минуты.

— У тебя сохранились фотографии?! — поразился я.

— Должны были остаться в электронном виде, когда появились новые компьютеры, я все старые винчестеры сбросил в память. Нужно только их найти...

Я даже подскочил на месте от такой неожиданной перспективы.

— Ну, так чего тогда ты ждешь! Давай ищи!

— Ради Бога, это минутное дело.

Лев Николаевич взял со стола небольшой приборчик немногим больше сотового телефона, откинул крышку и тонкой палочкой набрал какую-то комбинацию. Не знаю, что это был за компьютер, мне в тот момент было не до технических чудес, но фотографии нашлись секунд через двадцать.

— Смотри, — сказал он, направляя приборчик прямо на стену. — Они?

Так же как и раньше в имении, только не в объеме, а в плоскостной проекции, в воздухе появились лица повзрослевшей Али и мальчика, чем-то похожего и на мать, и на мои детские фотографии. Так я впервые в жизни увидел своего сына.

— Ну, что я тебе говорил, — звучал в ушах голос Левчика, — смотри, вот даты.

Я машинально кивал, отворачивался от него, стесняясь набежавших на глаза слез. В душе все как-то перевернулось, пересохло во рту, начали дрожать руки.

— Это все, что у тебя есть? — спросил я, стараясь говорить обыденным спокойным голосом.

— Есть еще кадров двадцать, — ответил он, кажется, правильно поняв мое состояние, — я поставлю на режим слайдов. Ты пока смотри, а я выйду ненадолго, у меня есть кое-какие дела.

Лев Николаевич ткнул в прибор палочкой и быстро вышел из кабинета...

Вернулся он примерно спустя час, и ничего не спрашивая, отключил проекцию. К его приходу я совсем пришел в себя и уже ломал голову, у кого можно узнать о судьбе семьи. Самым простым было бы спросить об этом у соседки по лестничной площадке. Звали ее Мариной, мы много лет были в дружеских отношениях. Когда жена впервые попала в двадцать первый век, именно Марина впустила ее в мою квартиру. За несколько месяцев, что Аля прожила в нашем времени, они успели подружиться. Думаю, что и в девятом году дело не обошлось без ее участия.