Дуэт, стр. 9

Партия Голландца

Годвин Волсунг вовсе не был голландцем, а скорее норвежцем или даже шведом. Просто в то далекое время именно голландцы слыли самыми лучшими моряками в мире, а Годвин был лучшим из лучших. Родные с гордостью говорили, что он появился на свет в день рождения самого Унго — покровителя скандинавских моряков. А в те времена люди верили, что по старинной традиции Унго становится крестным отцом всех мальчиков, рожденных в этот благословенный день.

Годвин происходил из старинного рода викингов, осевших после многочисленных военных набегов на города балтийского побережья в Дании. Благородная кровь — его род восходил к самому Кнуду Великому и несметные богатства, старательно собранные для него предками, делали Годвина одним из самых могущественных людей от Северного до Балтийского морей. Это его дед участвовал в битве у Гельголанда, когда Конрад фон Юнгинген, гроссмейстер ордена крестоносцев, заманил пиратов витальеров в ловушку, выдав свой военный корабль за нагруженное товаром торговое судно. К тому же Годвин был последним и единственным ребенком в когда-то шумном и воинственном клане Волсунгов, и родители надеялись, что со временем их сын, который рос резвым и смышленым мальчишкой, приведет в дом жену, нарожает кучу ребятишек, и благородный род Волсунгов не затеряется в вечности, как песчинка в морской пучине.

Но юноша грезил только дальними странами, кораблями и морем. Он умолил родных отпустить его странствовать. Мудрые и любящие родители долго сокрушались, но в конце концов решили не неволить сына и велели заложить ему самое быстроходное и могучее судно, какое только можно было себе представить в те далекие времена. Годвин сам нарисовал подробный план парусника, который он увидел в легком полуденном сне. Через три года с верфи скользнул на воду трехмачтовый красавец «Унго», плоскодонный, с двухметровой осадкой, сорока метров в длину и двенадцати в ширину, с двенадцатью парами весел и несколькими пушками на борту.

Годвин набрал команду из смелых молодых воинов, горящих, как он сам, бесшабашным желанием посмотреть дальние страны и найти в морской пучине сокровища или смерть. Он заполнил обширные трюмы всем, чем была богата его земля: отборными медвежьими и волчьими шкурами, медом и вяленой рыбой, а также короткими двуручными мечами и легкими кольчугами, которые славились тонкостью плетения и крепостью, отличными мушкетами и пистолями, крепкими бочонками с чистым порохом и отплыл в неведомые края.

В то время моря кишели пиратами и корсарами. Риск быть ограбленным был так велик, что многие осмотрительные торговцы вынуждены были отправлять товар из Лондона в Венецию посуху, вверх по Рейну и через Альпы. Но Годвин был прекрасным воином, смелым путешественником и удачливым купцом. Он заходил так далеко в Южные моря, куда никогда не плавали северяне, и всегда отважно сражался с кровожадными варварийскими пиратами Средиземноморья, раз от раза только умножая свои богатства.

Годвин не боялся не только людей, но и водной стихии. Море было ему как дом родной, и команда фрегата знала, что капитан, проложив путь по звездам, облакам или ветру, выведет своих людей целыми и невредимыми из любой ловушки, как бы ловко ни расставляла ее жадная до добычи, ненасытная морская утроба. Они считали своего вожака неприкасаемым.

Так прошло около десяти лет, и многие из его людей захотели вернуться к родным берегам, пустить корни, обзавестись семьей. Многие, но не Годвин, который чувствовал себя настоящим одиноким морским волком. Ему только что исполнилось 28 лет, и другой тверди под ногами, кроме палубы, он для себя не желал.

Вот и теперь, после страшного шторма, когда вся команда, изнуренная борьбой со стихией, крепко спала, Годвин отпустил вахтенных и остался у штурвала один. Его корабль держал путь домой, но капитан был в смятении, он радовался предстоящей встрече с родными и одновременно боялся, что они начнут его упрашивать остаться с ними. Жаль ему было расставаться и с командой, которую он привык считать за долгие годы странствий своей настоящей семьей.

Годвин возвращался из Туниса с ларцами, полными драгоценных камней и филигранных украшений, с сосудами благовоний и рулонами невиданной на севере тончайшей сверкающей материи, называемой шелком. Одним словом, в его трюмах были собраны все дары восточной роскоши. Погода стояла ясная, и в снастях, как в сетях, над головой у Годвина запуталась огромная полная луна. Годвин знал, что, по преданиям, полнолуние — это время, когда врата вечности приоткрываются и простой смертный может увидеть на светлом небесном диске знаки грядущего. Годвин засмотрелся на луну до легкого головокружения, потом задумчиво опустил глаза и увидел демона, присевшего на корме с книгой в руках. Дух злобы, все это время безрезультатно разжигавший в команде ненависть и жадность и подстрекавший уставших от долгого плавания людей убить капитана и разделить сокровища, притомился и задремал. Уснув, он перестал быть невидимым.

Годвин был бесстрашным юношей, он не боялся бестелесных духовных сущностей. Странствуя по свету, он уверовал в существование единого справедливого и могучего Бога, которому подчиняются все стихии, включая загробную и невещественную. Капитан тихо подкрался со спины к дремлющему демону и заглянул через его плечо в книгу. На страницах переливались всеми красками маленькие живые картинки, от которых было невозможно отвести взгляд. Словно наяву увидел Годвин свой корабль в рассветной дымке и черный ветер, закручивающий море в смертоносный штопор. В одну секунду яростный смерч опрокинул фрегат навзничь, закрутил и потащил на дно воронки в бездну морскую.

Тут надо сказать, что демон не случайно пытался разжечь ненависть и жадность в сердцах честных моряков. Злая духовная тварь уже знала решение высших сил о гибели «Унго» и старалась успеть как можно больше навредить бессмертным душам путешественников — навязать им убийство и несправедливую расправу, чтобы многие из них пошли под тяжестью своих прегрешений сразу в ад, а не вывернулись, став невинно погибшими мучениками. «Демон» ведь означает знающий — тот, кому доступно знание решений Всевышнего. Злой дух обитал в воздушных стихиях и мог схватывать предначертания людских судеб задолго до того, как им приходило время открыться. Итак, дух злобы читал книгу грядущего и задремал.