Мертвый час, стр. 47

– Теперь это не важно.

– Не скажи. Слово Четыркина окажется против слова Осипа Митрофановича. Один видел Урушадзе в Ораниенбауме, другой видел, как он ехал в Петербург. Кому поверят присяжные?

– Да, ты права. Сие непредсказуемо.

– Надо найти извозчика, которого Урушадзе нанял от Петергофского вокзала. Не пешком же он шел?

– А кто его вспомнит через две недели? Представь, сколько кавказских князей, одетых в венгерку, посещают Петергоф с Ораниенбаумом.

– Нельзя ли отложить слушание? Хотя бы до завтра? Выговский с Урушадзе съездили бы на вокзал…

– Постой… Князь оставил у нас свой свадебный фотографический портрет. Сашич, милая, вернись на вокзал. Покажи извозчикам…

– Я? Шутишь?

– В конце концов, кто меня втянул в эту историю?

– Мне надо переодеться, отвезти Татьяну. Я не успею, – оправдывалась Сашенька.

– Таню в суд отвезет Тертий. А ты, как оденешься, езжай на вокзал. Умоляю.

– Гонорарий пополам.

Глава пятнадцатая

Из стенографического протокола Елизаветы Фаворской:

Князь Дмитрий Тарусов, присяжный поверенный: Ваше высокоблагородие, вы извлекли пулю из дверного косяка?

Плешко Василий Иванович, полковник, полицмейстер города Ораниенбаума: Нет, конечно.

Поверенный Тарусов: Почему?

Полицмейстер Плешко: А зачем? Только интерьер графу портить. Когда мы этого мо?лодца (показывает рукой на Урушадзе) обыскали и нашли револьвер, без пули стало все понятно. Спросил лишь: «Ты в Четыркина стрелял?» (Многозначительно.) И Урушадзе повинился.

Барон Константин Оскарович Рауш Фон Третенберг, председатель суда: А почему в протоколе сие не отражено?

Полицмейстер Плешко: Потому что в протоколе одни слова. А слов-то и не было. Молчал Урушадзе.

Судья фон Третенберг: Простите, Василий Иванович, не понимаю…

Полицмейстер Плешко: Русская пословица, господин барон, гласит: Молчание – знак согласия. Посему выходит, что князь сознался.

Судья фон Третенберг (пожимая плечами): Думаю, защита с вами не согласится.

Полицмейстер Плешко: Потому что не закон, а мазуриков защищает.

(Шум в зале)

Судья фон Третенберг (звонит в колокольчик). Тишина! Защита, есть вопросы к свидетелю?

Князь Дмитрий Тарусов: О, да! Вы разбираетесь в оружии, господин полковник?

Полицмейстер Плешко: А как же. И в холодном, и, так сказать, в горячем.

Князь Дмитрий Тарусов: Пулю, что держу в руке, можно выпустить из изъятого вами револьвера? (Указывает на стол с вещественными доказательствами.)

Полицмейстер Плешко: Ну, конечно.

Поверенный Тарусов: А пулю двадцать второго калибра?

Полицмейстер Плешко: Смеетесь?

Поверенный Тарусов: Что вы… Просто я человек штатский, в оружии не разбираюсь. Кстати, и среди присяжных штатских большинство…

Полицмейстер Плешко: Во-во, судят, а сами ни в зуб ногой.

Судья фон Третенберг: Выбирайте выражения, полковник.

Полицмейстер Плешко: Хорошо, объясню для штафирок: пулю двадцать второго калибра выпустить из револьвера 44-го калибра нельзя. Вопросы исчерпаны?

Поверенный Тарусов: Позвольте еще парочку. Цитирую по протоколу: «В кустах смородины был найден халат Урушадзе, в кармане которого обнаружен ключ от комнаты, где князь в ту ночь якобы ночевал».

Полицмейстер Плешко: И каков вопрос?

Поверенный Тарусов: Как, по-вашему, халат очутился в кустах?

Полицмейстер Плешко: Разве непонятно? Князь Урушадзе выпрыгнул из окна, от погони решил спастись бегством, халат ему мешал, он снял его и закинул в смородину.

Поверенный Тарусов: А из окна кабинета халат можно закинуть в кусты?

Полицмейстер Плешко: Теперь ясно, куда клоните… С больной головы на здоровую мечтаете переложить. Мы с прокурором сие предвидели…

Прокурор Михаил Лаврентьевич Гаранин: Василий Иванович, не раскрывайте наших карт. Отвечайте лучше на вопрос.

Полицмейстер Плешко: Михаил Лаврентьевич? Неужели не видите? Адвокат выгораживает мерзавца.

Судья фон Третенберг: Это прямая обязанность поверенного. Отвечайте на вопрос, Василий Иванович.

Полицмейстер Плешко: Ну хорошо… Будь по-вашему. Из того окна в смородину ни халатом, ни чем другим попасть нельзя. Потому что куст с другой стороны дома растет.

Поверенный Тарусов: Ветер мог туда халат переместить?

Полицмейстер Плешко: Нет.

Поверенный Тарусов: Вопросов больше нет.

Полицмейстер Плешко: Правильно в народе говорят: «Адвокат – проданная совесть»!

Граф Волобуев Андрей Петрович, потерпевший: Где я провел ту ночь? А вам какое дело?

Поверенный Тарусов: Я намерен доказать, что ваш зять к ограблению не причастен. Оно совершено другим, не установленным следствием лицом. Пока не установленным. Поэтому необходимо выяснить местонахождение всех причастных.

Волобуев: Вы что? Меня подозреваете?

Поверенный Тарусов: Что я подозреваю – неважно, важно: где были вы?

Волобуев: А то не знаете? Ужинал с вашим тестем.

Поверенный Тарусов (удивленно): Где? Во сколько?

Волобуев: У «Кюба». С полвторого до трех ночи. Потом ночевал в гостинице «Лондон».

Поверенный Тарусов: (Указывает на стол с вещественными доказательствами.) Ваш револьвер?

Волобуев: Да, на нем дарственная гравировка. Друзья подарили на именины.

Поверенный Тарусов: Где он хранился?

Волобуев: В столе, ящик я всегда запирал на ключ…

Поверенный Тарусов: …который, насколько мне известно, существует в единственном экземпляре?

Волобуев: Так точно.

Поверенный Тарусов: (Указывает на стол с вещественными доказательствами.) Какого калибра ваш револьвер?

Волобуев: Сорок четвертого.

Поверенный Тарусов: Отлично. Теперь спрошу о другом. Вы заявили на следствии, что ваш зять, князь Урушадзе, страдает сифилисом. Откуда вам сие известно?

Волобуев: Но это… Это очевидно. Внук родился мертвым…

Поверенный Тарусов: И что?

Волобуев: …Уродцем!

Поверенный Тарусов: И какая, позвольте, связь между этим прискорбным событием и сифилисом?

Глеб Тимофеевич Четыркин, свидетель ограбления: Да, я сразу узнал князя. Решил, что он тоже направляется в ретирадник [124], потому за ним и увязался. Я ведь ночевал в доме впервые, где сортир, не знал.

Поверенный Тарусов: Правильно ли я понял, что в коридоре вы видели грабителя только со спины?

Четыркин: Правильно.

Поверенный Тарусов: Но все же умудрились опознать! Каким образом?

Четыркин: Ну… Рост, фигура, халат…

Поверенный Тарусов: То есть решающим фактором был халат?

Четыркин: Разумеется.

Поверенный Тарусов: (Встает, подходит к столу с вещественными доказательствами, берет в руки халат, показывает его зрителям и присяжным, надевает на себя и поворачивается к свидетелю спиной.) Как можно убедиться, халат сильно скрадывает фигуру. А в свете свечи определить рост затруднительно…

Четыркин: Забываете про походку.

Поверенный Тарусов: А вы про нее не говорили. Выходит, по походке грабителя опознали?

Четыркин: Выходит – да. Нет… Я уже в кабинете лицо разглядел…

Поверенный Тарусов: С какого расстояния?

Четыркин: Примерно пять саженей [125].