Месть Аскольда, стр. 79

Возмущению Всеславны не было предела. Увидев скачущую навстречу Маргариту, она гордо проехала мимо. Та заметила, каким гневом пылало лицо гостьи, и догадалась, что случилось. Но девушка не знала, как ей утешить брата. Боль неразделенной любви была знакома и ей.

Слух о неудачном объяснении племянника дошел до магистра. Выбор Рудольфа его не устраивал: что может дать бедная княжна? Но вот как женщина… Здесь фон Зальц вполне понимал юношу. Потому и решил… помочь.

Какой уж день ждет Батый Субудая, а того все нет. Посланные во все концы на поиски полководца воины возвращаются ни с чем. Наступление приостановилось. А ведь до Чешского королевства – рукой подать! Затянувшееся топтание на месте многих начало раздражать. Победа над венграми вселила уверенность в своих силах, а тут…

И однажды под вечер у шатра джихангира собралась целая толпа. Тут были и братья Бату Шейбани, и Урду, и его сын Сартак, и ханы Гуюк, Хайдар, Буржек… Даже любимец хана Менгу – и тот был среди них. Присутствовали и тысяцкие: Кавгаден, Байдера, воин Ахмыл… Считай, весь курултай в сборе.

Услышав громкий разговор, хан отбросил полог. Его появление заставило собравшихся умолкнуть, но не погасило их злобных взглядов. Хан понял все.

– Завтра выступаем! – сказал как отрезал и задернул полог.

С утра завыли трубы, забили барабаны, взметнулись вверх хоругви. Все пришло в движение. Первым, не советуясь ни с кем, повел на запад свои тумены Гуюк. Хорошо стало без напыщенного толстого старика! Субудай заставил бы сейчас каждого занять место, указанное им, полководцем. Послал бы вперед разъезды… А чего ждать? Чего разведывать? Чехия – не Венгрия, и то павшая под их ударами.

Разведка Ярослава вовремя заметила движение врага и успела предупредить воеводу. В ту же ночь половина войска под предводительством Аскольда тайно покинула Ольмюц. Козелец уверенно вел дружину, давно выбрав место, где они будут ожидать своего часа. По бокам его воинство сопровождали разъезды, в обязанности которых входило не пропустить ни одной живой души. Никто не должен был знать об их маршруте.

Первые шаги Гуюка оказались весьма успешными. Он легко взял Пршеров, разграбил Градец. Другие ханы захватили Усов. Совместно завладели столицей Ярослава Штернбергом. На востоке Чехии последним не взятым городом остался только Ольмюц. С трех сторон подошли к нему татары. С болью в сердце взирал на их силищу с высоты стен воевода. А правильно ли он поступил, оголив город?..

Беспечны стали завоеватели. Череда побед вскружила им головы. Не стоит больше над душой нудный старик, требовавший всегда укрепления стойбищ. Высокие, добротные стены города сулили богатую добычу. Предвкушение новых трофеев вселяло нетерпение, подстегивало желание поскорее овладеть очередной территорией.

И пошла ненасытная татарва на приступ, забыв строгое правило старика: прежде – разведать! Казалось бы, давно известно, что любой защитник строит первым делом ловушки для неприятельских порогов. Умный старик посылал вначале на штурм туркменов или других инородцев, чтобы те измотали врага. А потом уж отборные монгольские части заканчивали дело победой.

В этот же раз решили овладеть Ольмюцем с ходу. Потому и бросили на штурм отборные тумены. И… были отбиты. Кровь лилась с обеих сторон рекой, но чехи, похоже, сдаваться не собирались. Это бесило, выбивало из колеи, и монголы совершали ошибку за ошибкой. На седьмой день беспрерывных атак они были вынуждены признать, что выдохлись.

…В эту ночь обессиленный враг безмятежно спал. Не разбудил его и первый петушиный крик. Однако разбудил он осажденных. Разом и повсеместно вспыхнули на стенах Ольмюца костры. Запылали они в то же мгновение и в тылу монгольского лагеря. И вдруг двинулась на захватчиков, словно с небес сошла, неведомая огромная сила. Земля задрожала от конских копыт, а воздух сотрясло мощное и грозное: «А-а-а!»

Как вихрь, ворвались славяне в незащищенное монгольское стойбище. Одна за другой вспыхивают юрты, все дальше катится огонь. Горами рубят всадники растерянно мечущихся чужеземцев. А тут и трубы запели. Открылись по их сигналу крепостные ворота, и вырвались из них отряды конников, и обрушились на врага. Великая завязалась сеча! Впервые за долгие годы побед дрогнуло, побежало «непобедимое» воинство. До вечера преследовали татар чешские отряды. Впервые ощутил страх смерти Батый. Только быстроногий конь спас его от острого меча неугомонного преследователя.

…Хан был вне себя. Ему на глаза боялись показаться все, даже любимый сын. Вывод был один: во что бы то ни стало нужна победа! Не всех порубили чехи. Собраны снова тумены. Заработали шаманы. Осталась еще сила, и немалая! Не хватало одного – военного ума. Не вовремя исчез старик. Ох, не вовремя…

…Несколько дней жители Ольмюца пировали, празднуя победу. Отдали должное и Аскольду. Это ведь он придумал, измотав врага, атаковать его с двух сторон. Да внезапно. Да чтобы сбить с толку, одномоментно зажечь костры… Но горожане не знали еще об одной, может, самой главной услуге Аскольда: его победе над Субудаем. Может быть, врожденная скромность не позволила ему возвеличивать свои заслуги. А может, чехи и не осознали бы значения этого полководца… Как бы ни было Аскольду здесь хорошо, только звал его домой образ любимой жены. Покуда он был занят всеми этими ратными делами, уходили куда-то вглубь его тоска и желание поскорей вернуться к ней. Но стоило сбросить с себя этот груз, как заныло сердце, и неведомая нить потянула его на север.

С большим сожалением расставался с другом Ярослав. Надежную охрану предложил ему. Но Аскольд отказался.

Весь город, от мала до велика, вышел провожать русичей. И подал Ярослав при расставании еще одну идею:

– Надобно бы известить магистра об одержанной победе и твоих, Аскольд, в ней заслугах. Пусть устроит достойную встречу победителю. – И вызвался даже послать к фон Зальцу своего человека.

Но снова отказал ему Аскольд.

– Ярослав, – сказал он, – татары пошли на юг. Будут воевать Австрию. Там сейчас находится твой король. Он нуждается в помощи. Вот для этой цели мы своего и найдем.

Обнялись друзья на дорогу и долго так стояли, словно срослись их сердца. Тяжело садился Ярослав на коня. Прятал лицо. Блестели его глаза. Украдкой утирал слезы.

Прежде чем тронуться в путь, Аскольд обратился к друзьям-козельцам:

– Я обещал воеводе своего послать к магистру. Кого отрядим?

Зуб предложил тянуть жребий. Ему он и выпал. День и ночь скакал посланец; наконец показались зубчатые стены замка. Ворота закрыты наглухо, словно хозяева опасались нежданных гостей. Громкий стук козельца известил обитателей замка о его возвращении.

Зуб сразу же был принят магистром. Выслушал фон Зальц сбивчивый рассказ воина. Не все понял, но главное уяснил: Аскольд возвращается с победой. Ну что ж: коль надо достойно встретить – встретим.

Зашел потом Зуб к Всеславне. Счастливая мать показала ему спящего сына. Как счастлив будет Аскольд!

Но что это за шум во дворе? Выглянул козелец в окно и увидел, что седлают коней вооруженные до зубов люди, возглавляет которых Отто Балк. Наслышан был о нем Зуб, оттого и тревожно стало на душе. Простившись с Всеславной, вышел тайком во двор и понял, что рыцари магистра собираются отнюдь не на добрую встречу. И хоть устал он с дороги, но не поленился оседлать коня, чтобы проследить, куда те сразу после его приезда навострились.

Глава 44

Если б знал Зуб об одном давнем разговоре, состоявшемся после того памятного приема в кабинете магистра, повел бы себя иначе. А в тот вечер фон Зальц собрал у себя нескольких самых доверенных лиц, среди которых были ярл и Отто Балк. Магистр зачитал им ту часть обращения папы, которую утаил от других. В ней говорилось о необходимости активизации работы по продвижению на восток идей праведного христианства. Упоминалось также о разобщенности русских и их тяжелом положении, чем недвусмысленно предлагалось воспользоваться. Для этого разрешалось применение любых средств. Оказывающих сопротивление папа советовал безжалостно уничтожать.