Тайна могильного креста, стр. 17
– За мной, братцы!
Заразившись его отвагой, они бросились в наступление. Удар этого отряда был тем недостающим грузом, который окончательно потянул чашу весов в сторону победы русских, хотя до нее было еще далеко… Но вот погасли последние всплески сражения, и если бы не стоны раненых да не усыпанное телами поле, ничего не говорило бы о недавнем кровавом побоище. Литовцы и пруссы бежали. Победители ликовали.
Сечу, не успевшего еще отъехать, нагнали фон Зальц и князь Конрад. Магистр заговорил громким лающим голосом, точно отдавал команды. Конраду ничего не осталось, как переводить.
– Дорогой воевода, ты спас нам жизнь, отстоял нашу честь. Клянусь, орден никогда не забудет деяний русских! Еще хочу отметить и заслуги твоего сына. Я помню, что он предупреждал нас об опасности. Он будет великим полководцем. Он дрался как лев! Вот такие люди и нужны нашему ордену, посвятившему себя великой цели: освобождение Гроба Господня и сохранение чистоты его веры. Я хотел бы вопреки традициям посвятить его в рыцари нашего ордена. Пусть он целует наш крест, и ему обеспечено прекрасное будущее. Перед ним откроется Европа! И он может стать ее Великим мужем! – последние слова магистра прозвучали патетически. Он поднял левую руку в железной перчатке, подчеркивая важность произнесенного. Конрад от себя тоже поблагодарил русских и добавил:
– Дорогой друг, душа моя торжествует от предложения великого магистра! Это большая честь для тебя и для твоего сына.
Воевода смущенно крякнул и, кашлянув по привычке в кулак, ответил:
– Я тронут твоими словами, магистр. Но не могу не отметить отвагу и твоих рыцарей. А стойкость воинов князя поразительна! Мы все, выступая дружно, сделали свое дело. Про сына скажу одно: он воин, пусть сам выбирает свой путь. Но я знаю, на чужбине хлеб горек.
– О, магистр, вот и наш герой! – Конрад указал на Аскольда, чья лошадь скакала бок о бок с лошадью другого всадника.
– Да это же мой племянник! – воскликнул магистр. – Позвольте представить, друзья, – Рудольф фон Зальц.
Юноша поклонился.
– Дядя, это мой спаситель! Если бы не он, лежать мне сейчас на поле…
Растроганный магистр повернулся к Аскольду.
– Юноша, ты спас не только моего племянника, ты спас человека, которого нет мне ближе и дороже. Тебе обязаны жизнью и сотни других рыцарей. И я властью, вверенной мне Господом Богом хочу немедля посвятить тебя, русского воина, в рыцари Тевтонского ордена. Ты будешь волен занять или не занять место в наших рядах, но с достоинством носи это высокое титло. Преклони колено!
Аскольд, сбитый с толку торжественной речью, с недоумением посмотрел на отца. Воевода, успокоенный последними словами магистра, слегка кивнул головой. После короткой процедуры посвящения и двукратного касания мечом левого плеча юноши фон Зальц снял висевшую у него на шее тяжелую золотую цепь и надел ее на Аскольда. Вслед за магистром князь Мазовецкий отстегнул свой кинжал.
– Возьми и от меня на память. Для настоящего воина нет лучшего подарка, чем конь да отличное оружие. Этот кинжал не раз спасал мне жизнь. Пусть и тебе послужит он верой и правдой. Знаю, в твоих руках он будет грозным оружием!
Глава 5
Чудна ночь на Иванов день. Ждут ее на Руси. Разные причины у людей отметить Ярилин день. Одни, кому не хватает силы, хотят взять ее из воды, которую своим волшебством щедро снабжает Ярило. Других давит тяжесть грехов – яркая пламень костров испепелит их, очистит душу. Третьих терзают тайные желания – и они умилостят духов, отдав дань торжеству, чтобы те помогли заполучить ключи к сокровищам. Дорога? эта ночь и тем пылким сердцам, которые не видят иного способа соединиться с любимой, кроме как умыкнуть ее.
Праздник начинается с ночи. В Козельске к нему готовились исподволь, остерегаясь преподобного отца Нифонта. Знали его крутой нрав и беспощадность в борьбе с остатками язычества. Но зов предков непреодолим. И люди тайно уходили в укромные места на Жиздре, чтобы там, в глуши, воскрешать обычаи далеких дней.
Нет в городе лучшей знахарки, чем старая Ярина. Разве что уступит лесной колдунье с Глухого урочища, поднимающей мертвых. Но до нее далеко, и не каждый отважится в такой путь. Сам отец Нифонт частенько пользовался Яриниными услугами. Будто и не знал, что ранним утром на Иванов день уходила Ярина в козельские поля и леса брать там травы разные, а потом лечить больных. Никто не знал, сколько лет старой избавительнице, а выглядит она всегда здоровой, готовой услужить людям.
По-разному готовились к ночи, у каждого свои надежды.
Ох и хороша же у Всеславны служанка Малуша! Лицо – кровь с молоком, румянец так и играет во всю щеку, пухленькие губы так и просят поцелуя. Русая коса до пят. На праздниках парни не сводили глаз с юной плясуньи. Заглядывался на нее Брачислав – молодой здоровый плечистый воин из дружины князя Всеволода. Да и Малуша при виде его вся загоралась, тупила взор. А что разжигает сердце юноши больше, чем неприступность и таинственность?
Но хотя и вознаграждены оказались упорство и терпение Брачислава, хотя и удалось ему сорвать поцелуй с девственных уст красавицы, сердце ее принадлежало прежде всего хозяйке. Трудно предположить, что сплотило девушек больше – юность или чужбина, только делились они всеми девичьими секретами, и не было у них друг от друга тайн. Княжне выбор Малуши пришелся по душе. Когда служанка задерживалась, Всеславна встречала ее смеющимися глазами, а та, рдея, рассказывала о крепких объятьях, жарких поцелуях возлюбленного. Но постепенно Малуша стала замечать, что Всеславна слушает ее рассеянно. В светлых глазах хозяйки все ярче проступала трудно скрываемая печаль. Малуша не спрашивала, ждала. Накануне Ивана Купалы как бы невзначай спросила, пойдет ли Всеславна на праздник. В ответ та неожиданно расплакалась и выплеснула наконец наружу свою тоску.
– Мало мы с ним встречались… Больной был, в беспамятстве, а когда пришел в себя, не позволял мне за собой ухаживать. А сам все пытался сделать что-нибудь приятное. Первое, что сделал, когда, слабенький еще, беспомощный, вышел из дома – нарвал мне букетик цветов. До сих пор их берегу. После того взгляда не осталось в моем сердце места ни для кого больше. А теперь вот не знаю, может, забыл он про меня. А может… – девушка на миг застыла, глядя в окно, – может, и в живых его уже нету. Но что бы с ним ни случилось – век его не забуду! – отчаянно закончила она.
– Всеславна, милая, что ты! – Малуша обняла хозяйку. – Будем надеяться, что Бог не допустит этого. Вернется твой суженый, а наше бабье дело – переживать за них. Но я вижу, – добавила она после небольшой паузы, – князь Всеволод вздыхает по тебе…
– Не хочу и слышать об этом прыще! – со злостью выкрикнула княжна, покраснев от волнения.
– Но он же князь! – У Малуши округлились глаза.
– Ну и что? А я – княжна! – с вызовом ответила девушка.
– Ох и трудно же тебе будет, Всеславна! Уж больно он коварен…
Время катило к обеду, а князь Всеволод все нежился на пуховых подушках. Рядом на приземистом табурете сидел его верный тиун. Они тихими голосами вели беседу.
– Так ты говоришь, все в порядке?
– Да, князь, я проверил. В домике уже все готово принять дорогую гостью. – Он захихикал.
– Ребят-то надежных подобрал?
– Брачислав, Росволод…
– Мало. Еще человека три нужно. А кони как?
– Лошадей сам отбирал. Ласточки! Вмиг домчат, не изволь сомневаться, – тиун приподнялся и добавил елейным голоском: – Главное, ты не подкачай, а мы свое дело знаем. Только смущает… как без договору-то? Княжна все-таки. Грех. – Он вздохнул.
– Княжна тоже девка, – отрезал Всеволод. – Сейчас не хочет, потом сама рада-радешенька будет, что в женки берут. А про грехи твои скажу отцу Нифонту, он простит. Ступай. Я еще вздремну. Ночка будет жаркая.
Тиун мялся.
– А по женской части… кто ей там прислуживать будет?
– Возьми кого-нибудь.
– Да кого, князь, брать? Кроме Деборы и некого. – Тиун беспомощно развел руками.