Командовать парадом буду я!, стр. 17
На случай поступления в аспирантуру, куда Вадима рекомендовали как краснодипломника, заключили новый договор. Принцип – тот же, тариф удваивался. Никогда Михаил Леонидович и в самых смелых мечтах не мог допустить мысли, что его сын станет кандидатом наук. А деньги – деньги пустое, так, игра… Больше Вадим не нуждался в реальном стимулировании.
В стимулировании – да. А вот в деньгах нуждался. И очень. Как ни странно, дополнительные трудности в этом вопросе создали Баковы. Несколько лет назад, еще до знакомства Лены с Вадимом, их семья решила разобраться с квартирным вопросом.
В свое время Владимиру Ильичу удалось, используя свое «правдинское» положение, вступить в кооператив. На текущий момент за него расплатились. Но Наталию Васильевну квартира не устраивала. Жить в «хрущевке» на «Молодежной» для нее, жены «правдиста», было непрестижно. Поскольку Володю этот вопрос совсем не волновал, «заход» пошел с другого бока. Дочь когда-нибудь выйдет замуж, и где она будет жить?
Этот аргумент подействовал на Владимира Ильича быстро, – всего за каких-то два года капанья на мужнины мозги. С помощью главного редактора «Правды» В. Бакову, семье которого по жилищным нормам площади вполне хватало, в порядке исключения разрешили вступить в новый кооператив, возводивший дом на Красноармейской улице. А это, что немаловажно, в районе метро «Аэропорт». Ведь именно там, на улице Черняховского, стояли три кооперативных дома Союза писателей. Пусть не в одном из них, но совсем рядом – это статусно. Наталия Васильевна желаемое получила.
Как раз к моменту окончания Вадимом института в квартиру можно было въезжать. Продавать старую Баковы не стали, – оставили ее молодым.
Но новорожденная дочка потребовала постоянной помощи родителей Вадима (Ленины отстранились от этой заботы сразу и навсегда). Значит, молодым необходимо жить рядом, у метро «Проспект Вернадского».
Вариант обмена подыскали относительно быстро, за полгода. Но ремонт! Это ж немалые деньги. О покупке новой мебели никто не заикался, но обои, плитку, порванный линолеум на кухне надо менять…
Вадим залез в долги, и теперь пришло время начинать их отдавать. Не так уж много, тысячу рублей. Но это была его зарплата за 7 месяцев. Так что для Осиповых-младших – много. И даже очень!
Обучение в аспирантуре могло помочь в решении и этой проблемы….
Глава 4
СТАЖЕР
В первый год по окончании института Вадима в Московскую коллегию адвокатов не приняли. Председатель Президиума коллегии Архангельский не смог согласовать его кандидатуру в Административном отделе МК КПСС – беспартийный, социальное происхождение – из служащих.
Бабушка Аня возмутилась до глубины души. Как это так? Вадим окончил институт с красным дипломом, вступительный экзамен в коллегию сдал на отлично. И среди 20 принимаемых стажеров для него не нашлось места?!
Ее разговор с самим Архангельским ничего не дал. Тот только оправдывался, что, мол, 10 человек зачисляются по распределению юрфака МГУ, а вторые десять – из вечерников, бывших милиционеров, советских и партийных работников, получивших дипломы за предшествующие два года.
Дело в том, что Положение об адвокатуре гласило: есть опыт практической работы по специальности (например, юрисконсультом) в течение двух лет по окончании ВУЗа – можешь идти в адвокаты. Нет двух лет – только в стажеры.
Вадимовы 5 лет юрисконсультского стажа никого не «колыхали», – он их отработал до получения диплома.
Бабушка Эльза высказала свои претензии напрямую Анне Яковлевне – вот каковы ваши советские правила: формализм и бездушие. Ко всеобщему удивлению, бабушка Аня спорить не стала, согласилась – формализм и бездушие. Но это, по ее убеждению, не правила советской власти, а частный случай. Вот в ее молодые годы вообще подобного не было. Людей даже судьями назначали без всяких формальностей, исходя исключительно из их нравственных качеств и стойкости убеждений. А уж адвокатами и подавно…
Раздосадованная разговором с Архангельским и раззадоренная упреками бабушки Эльзы, Анна Яковлевна отправилась в Горком партии.
В Горкоме был специальный отдел по работе со старыми большевиками. Заведовать этим отделом раз за разом назначали либо несильно проштрафившегося партийного деятеля высокого ранга из других отделов, – временная мера наказания, либо молодого комсомольского выдвиженца – стартовая площадка для будущей партийной карьеры. В любом случае, должность всегда считалась проходной, и больше года на ней никто не сидел. Относились к своим обязанностям партийные временщики соответственно.
Суть работы отдела можно было разделить на две составляющие – социальную и политическую.
Социальная часть сводилась к обеспечению старых большевиков продуктовыми заказами к праздникам, распределению открыток на мебель, швейные машинки, югославские сапоги и иной дефицит, а политическая – к успокоительным беседам с вечно недовольными ветеранами партии, которые «не за это размахивали чапаевской шашкой и мужественно всходили на эшафот».
Редко кто из старых большевиков приходил «качать права» по личным проблемам. Сказывалось суровое воспитание и такое же отношение к жизни. Поэтому визит Анны Яковлевны Искры по поводу несправедливости по адресу внука обратил на себя внимание. Инструктор отдела, к которому бабушка Аня попала на прием, брать на себя ответственность не стал и записал ее к заведующему – пусть тот отдувается.
Заведующий, недавно назначенный борзый комсомольский деятель лет под сорок, явно пересидевший лишнее в Горкоме комсомола, принял Анну Яковлевну радушно, слушал заинтересованно, с пониманием. Кивал много, соглашался во всем, возмущался и обещал немедленно переговорить с товарищами из Административного отдела.
Через месяц экс-комсомольцу обещали назначение в Отдел промышленности Горкома КПСС. Ни с какого боку не стоило ему сейчас высовываться с запросами к Административному отделу, то есть портить отношения со всемогущими партийными кадровиками.
Поэтому, когда за Анной Яковлевной закрылась дверь, радушный экс-комсомолец презрительно хмыкнул ей в спину и, скомкав, бросил в корзину листок, куда во время беседы деловито записывал суть претензий наивной старой большевички.
Прождав безрезультатно месяц, бабушка Аня вновь отправилась в Горком. На месте завотделом сидел уже новый человек – бывший инструктор Отдела оборонной промышленности ЦК КПСС, пониженный за пьянку и буйство во время празднования закладки новой подводной лодки на закрытом судостроительном заводе.
Злой на весь мир, испытавший только что несправедливость на себе, он решил Анне Яковлевне помочь. Для него, еще недавно сотрудника аппарата ЦК, Административный отдел Горкома оставался нижестоящей инстанцией. Он снял трубку второй «кремлевки» и набрал четырехзначный номер заведующего Адмотделом.
По результатам разговора специалист-ипохондрик по работе со старыми большевиками сообщил – поздно. Вот приди она хоть пару недель назад, вопрос можно было решить.
Вернувшись домой, бабушка Аня накатала длиннющую жалобу с перечислением всех своих заслуг перед партией в адрес ЦК КПСС. Жалобу, естественно, переправили в Горком. Там посмеялись, показали новому перспективному сотруднику Отдела промышленности, тому, кто первым принимал Анну Яковлевну. Он выматерился, потом тоже рассмеялся и предложил сам подготовить ответ заявительнице, чтобы не загружать дурацкой работой товарищей.
Письмо, полученное бабушкой Аней, являло эталон вежливости и внимания к адресату. Там слово в слово были переписаны все ее заслуги перед партией, подробно изложена суть ее просьбы и в конце сообщалось – «меры приняты». Какие, бабушка Аня так и не поняла, но осталась весьма удовлетворена заботой со стороны своей партии к обращениям ветеранов. Вадиму же сообщила, что год придется подождать.
Сидеть год сложа руки Вадим не мог. Он уже привык «жить с будильником в портфеле». Первое занятие напрашивалось само собой. Рядом с красным дипломом в отцовской коробке для важнейших документов скромно валялась рекомендация в аспирантуру. Как и любой иной краснодипломник, Вадим имел право поступать в аспирантуру сразу, без обязательной двухгодичной отработки по распределению.