В сладком плену, стр. 42
Глава 18
Рождественский бал в Бродлее 6 января 1688 года
Снова пошел снег, и Эссекс превратился в белоснежную волшебную страну. Завершающий, самый торжественный рождественский бал устраивали в Бродлее, миссис Тарбелл спешила закрепиться в обществе. Она понимала, хоть и не без раздражения, что своим возвышением Тарбеллы обязаны подруге Ребы. Ведь любая дама, на которую обратил внимание Рэй Эвисток, была просто обречена на успех, а заодно с Каролиной местное дворянство наконец признало и семейку «выскочек». Поэтому, не питая никаких иллюзий, Нэн Тарбелл поступила очень расчетливо, устроив бал в честь Каролины.
Ведь любой отказ приехать на него оскорбит Рэя, а на такое вряд ли кто решится. Мать Ребы давно поняла, что ни переменой своего имени на французское Нанетт, ни отправкой дочери в благородный пансион ей не удастся произвести должное впечатление на местных дворян.
Но сегодняшним балом она этого добьется.
Для миссис Тарбелл приближающийся звон колокольчиков был торжественнее церковного благовеста, ведь то съезжались в Бродлей гости со всей округи.
Старинный дом наконец украсили ветки кедра и остролиста, длинная рождественская гирлянда оплела перила широкой лестницы, с канделябров свисала омела, в дорогих бокалах искрилось вино. «Его хватит, чтобы смыть весь Лондон», — тихо проворчал кто-то из гостей. Штат прислуги был увеличен втрое, и теперь незнакомые лакеи разносили питье и яства, исчезая с пустыми подносами в лабиринте коридоров. Имей Нэн Тарбелл больше времени, она бы перевернула ради такого события весь дом. Тем не менее она успела достать из кладовых столовое серебро и лучшие скатерти, а из погребов — свои богатейшие запасы.
Музыкантов нашли в Лондоне. Но те моментально напились и к приезду гостей лишь тупо глядели на собственные инструменты и радовались, что им предстоит играть не в зале, а на верхней галерее.
Подруги тем временем с удовольствием наблюдали за работой настоящего лондонского парикмахера, колдовавшего над их прическами.
— Чудесное платье, — сказала Каролина, изучая себя в высоком зеркале. Бледно-зеленый бархат мягко поблескивал, словно лед под солнцем, тугой корсет выразительно обрисовывал грудь, нижняя юбка была из атласа того же цвета, как и лента, усыпанная бриллиантами, которая поддерживала серебряные волосы. — Ты столько для меня сделала, — пробормотала она.
«И если бы я этого не позволяла, мне бы теперь не пришлось думать, что сказать Рэю». Реба сразу заметила тревогу в голосе подруги.
— Не забудь, от чего ты меня спасаешь! — воскликнула она.
«Неужели кто-то может искать спасения от Рэя Эвистока? — подумала Каролина. — Должно быть, ее маркиз и в самом деле неотразим! Ах, если бы я не принадлежала Томасу!..» Эта мысль умерла, не успев родиться, она была слишком опасна. Девушка тут же сказала себе, что нужно поскорее ехать в Лондон, тогда она успокоится и у них с Томасом все будет как прежде. Необходимо выдумать любой предлог, чтобы только вырваться отсюда.
Миссис Тарбелл, надеясь хоть сегодня обратить всеобщее внимание на свою дочь, сказала, что они с Ребой сами встретят гостей, а Каролина может сойти попозже. Та безропотно согласилась, но тревожные мысли не исчезли, когда она спустилась по парадной лестнице и увидела Рэя.
У нее защемило сердце: она всегда не доверяла высоким темноволосым мужчинам, похожим на ее отца! И хотя костюм Рэя был не так богат и оригинален, как у Томаса, зато серый французский камзол удивительно ладно сидел на нем. Красивая рука показалась из-под белоснежной кружевной манжеты, когда он снял треуголку и склонился перед Каролиной.
— А я думал, вы будете встречать гостей, — сказал он, предлагая девушке руку.
— Миссис Тарбелл заявила, что мое присутствие не обязательно.
— Но ведь бал в вашу честь, — возразил Рэй.
— Это просто ловкий ход миссис Тарбелл. Чтобы гости приехали, побоявшись обидеть вас отказом, — усмехнулась Каролина.
Рэй пожал плечами:
— Я не такой уж страшный.
— Правда? — Каролина взяла его под руку и затерялась вместе с ним в шумной толпе гостей. Многие дружески кланялись ему, и девушка опять подивилась, сколько у него знакомых и друзей, хотя он говорил, что давно не был здесь. — Вы, наверное, подолгу не живете у себя на Барбадосе? То есть не все время, да?
Мимолетная тревога мелькнула в его глазах.
— Не все время. Например, теперь я здесь.
— Вы же поняли, что я имела в виду.
— Разумеется, кому-то надо управлять плантацией.
— Значит, вы действительно плантатор, как мой отец? — удивилась Каролина. — С трудом верится.
— Пожалуй, не совсем как ваш отец, — засмеялся Рэй. — Думаю, он справляется лучше меня.
— Я не сравниваю вас с моим отцом, а говорю о плантаторах вообще. Как Сэнди Рэндолф и остальные.
— Скорее как Сэнди Рэндолф, — задумчиво произнес Рэй.
— Вы его знаете? — снова удивилась девушка, поскольку раньше это имя не вызывало у него интереса.
— Нет, Сэнди Рэндолфа я не знаю, хотя слышал о нем.
«Ну конечно, болтливый капитан Мерсер, рассказывая сэру Кайлю о Бедламе, не забыл упомянуть о Сэнди!»
Но почему Рэй так печально говорил о своей плантации?
По ее мнению, человек, столько знающий, должен разбираться во всем. Даже ее мать успешно справлялась с делами, когда не было отца.
— Может, вам следует жениться и разделить ответственность с супругой? — задумчиво сказала Каролина.
Заиграла музыка.
— Наверное, вы правы. — Увидев приближающихся к ним кавалеров, Рэй вывел ее танцевать. — Скажите, если бы у вас был выбор, хотели бы вы оставить Англию и уехать в Вест-Индию?
Он просит ее… О нет, только не сейчас. Каролина надеялась вернуться в Лондон раньше, чем ей придется дать ему ответ, а теперь…
— Я думаю… О, я не знаю… Сейчас я хочу просто танцевать всю ночь.
Рэй с удовольствием кружил партнершу. Какая она хрупкая, как изумительно блестят ее волосы, как прекрасны серые глаза! А платье того же цвета, что и мужской костюм, который был на ней, когда они встретились. Неужели он мог грубо тащить ее по лестнице и запереть одну в «Звезде и подвязке»?
Лишь одна женщина вызывала в нем подобные чувства, но ома умерла, оставив ему воспоминания, одиночество я верность прежним мечтам.
А теперь в его жизнь вошла Каролина. Юная, невинная (как он полагал), новая богиня, заполнившая пустоту одинокого сердца.
Неужели она к нему безразлична? Мог ли он не правильно истолковать ее взгляды и улыбки, сулившие ему так много?
Разве она не отвечала трепетно на его поцелуи? Разве не предпочитала его другим кавалерам?
Все это, несомненно, что-нибудь да значило!
А вдруг он только забава для молодой девушки? Каждый раз, возвращаясь из Бродлея и вспоминая ее теплое отношение к нему, Рэй говорил себе, что он первый, кто пробудил ее от неясных грез, первый, кто держал ее в объятиях, кто полюбил ее… Он не сомневался, что она непременно ответит на его чувство, ответит с безудержной страстью, потому что в ней было какое-то отчаянное безрассудство, сродни его собственному. И возможно… растерянность, которая не позволяла ему спешить. Жизнь научила его терпению. Поэтому всему свое время.
Двенадцать праздничных дней промчались как один час, оставалось принять решение. Надежная шхуна «Ветреница» ждет его в Лондоне, Она уходит завтра вечером, но решать нужно сейчас.
Теперь все зависит от тоненькой девушки, почему-то избегавшей смотреть ему в глаза. Но Рэй приписал это смущению, которое испытывает юная леди, готовясь выслушать предложение руки и сердца.
— Может, у вас есть жених в Виргинии? — с трудом выдавил из себя он.
— Жениха в Виргинии у меня нет, — окончательно смутилась Каролина, вспомнив про Томаса.
— Хорошо, я на это надеялся.
И она вдруг нашла выход из положения. Рэй Эвисток, отпрыск аристократического рода, был плантатором. Как многим из них, ему, конечно, нужны деньги. Ведь оговаривал же он с Джонатаном Тарбеллом приданое невесты, которую ни разу не видел. Значит, отказавшись от выгодной сделки, он должен жениться на девушке, способной вести хозяйство на плантации и спасти его от банкротства.